Арвид Григулис - Когда дождь и ветер стучат в окно

«Тень сатаны» еще раз описала дугу в северном направлении и на предельной скорости кинулась прямо на восток.

Черная Сигара выплюнул изжеванный окурок, и его тонкие губы забормотали что-то невнятное. Может быть, эстонец шептал молитву или какие-нибудь заклинания суеверных моряков, а может, изрекал проклятия? Впервые Лейнасар видел его столько времени без вонючей жвачки во рту! По одному этому Лейнасар понял, что теперь решается судьба. Он провел рукой по влажному от пота лбу. Проскочат или не проскочат? Через миг Черная Сигара и Лейнасар втянули головы в воротники и припали к настилу лодки, словно по ним выстрелили. С мыса Колки метнулся длинный яркий луч света и скользнул по лодке. Эстонец взвыл. Лейнасар обмер. Значит, их засекли! На кой черт они полезли в эту петлю? На кой черт?

Брошенный прожектором сноп света с минуту протрепетал на месте, а затем медленно переместился влево. Лодки он коснулся только на несколько секунд. «Тень сатаны» рванулась и опять нырнула в темноту.

В Рижском заливе Черная Сигара чувствовал себя как дома, особенно на эстонской стороне. «Тень сатаны» повернула в сторону Пярну. Когда лодка — по приблизительным расчетам — находилась северо-восточнее острова Роню, Черная Сигара сбавил ход. Лодка едва двигалась. Черная Сигара встал, выпрямился, коротко усмехнулся. Только теперь он достал новую сигару, не зажигая, сунул в зубы и принялся сосать ее.

Чтобы до рассвета не менять позиции, лодка медленно двигалась по кругу. Черная Сигара вынес из каюты на палубу все узлы, корзину со спортивным костюмом. Посмотрел исподлобья на Лейнасара и буркнул:

— Увидишь лодку, кинь все за борт. Курса не менять. Скорости не увеличивать. — Пошатываясь, он вошел в каюту, повалился на скамейку и тут же заснул.

Лейнасар всю ночь был на посту. Лодка скользила по небольшому кругу. Волна была равномерная. Мрак непроглядный. Самая подходящая ночь, чтоб ловить угрей. Именно в такие ночи когда-то сын приежусилсского рыбака Ансис Лейнасар брал самые богатые уловы. Может быть, угри водятся тут и теперь, но нет больше Ансиса. В чужой лодке сидит чужой, прибывший по заданию чужих хозяев, и в черную ночь думает черные думы. Сумбурны и обрывисты его мысли. И ему кажется, что существуют два Ансиса Лейнасара. Тот, который когда-то ловил в этом же заливе угрей, строил радиоприемники и думал о жизни в Риге. И есть другой Ансис Лейнасар, который кружит теперь на лодке северо-восточнее острова Роню, вслушивается в ночной гул и ждет утра.

Утро рассвело в тумане, перешедшем в дождь. Черный цвет сменился серым. Волна стала круче. В этой серости они, пожалуй, в самом деле благополучно переждут день.

Черная Сигара вышел из каюты совсем заспанный, с дымящейся сигарой в зубах. Посмотрев на компас и на летящих чаек, он прибавил скорости и взял нужный курс. Когда вдали показалась едва заметная полоска суши, он выключил мотор:

— Рухну.

Весь день «Тень сатаны» качалась на волнах, держа в поле зрения темно-синюю дымку. Ее нельзя было терять из виду, а приблизиться к ней они не смели.

Стаи чаек над островом были верным ориентиром.

Наступила долгожданная ночь, такая же темная, как предыдущая. Было около часа ночи, когда «Тень сатаны» быстро пошла в сторону Приежусилса. Возникло темное очертание прибрежного леса, и Лейнасар стал рядом с Черной Сигарой, жестами регулируя направление лодки.

Вот и мол рыбацкой пристани; одинокий и тихий, он уходил в море. Ни в конце мола, ни на берегу — никаких огней. Трудовая жизнь здесь затихла, никому и в голову не придет, что сюда крадется человек, которого вынянчило это тихое побережье и который теперь стал его злейшим врагом.

Лейнасар порывисто вскидывает на плечи одну сумку и, взяв в руки другую, готовится к прыжку. «Тень сатаны», словно ее хлестнули кнутом, бросается вперед. Борт ее скользит вдоль мола. Лодка на миг замедляет ход. Лейнасар прыгает, ощущает встречный удар мола и остается неподвижно лежать на камнях. А мотор уже работает на полную мощь, лодка так резко поворачивает, что кажется, вот-вот перевернется. Выровнявшись, она так же мгновенно исчезает в темноте, как только что вынырнула из нее.

Настоящая тень сатаны — мелькнула и растворилась.

В эту же ночь Черная Сигара еще раз, никем не замеченный, прошел Ирбенский пролив.

Вечером 5 августа приежусилсский рыбак Фрицис Лейнасар торчал дома один. Лайма, вернувшись после работы с рыбозавода, сразу же убежала в школу, на репетицию драмкружка. До двух-трех часов ночи ее дома и не жди. Нет у девчонки лейнасаровского спокойствия. Да и сам старик сегодня неспокоен. Расстроился из-за политики, которой всегда так чурался. Никакой охоты у него вчера не было в контору завода идти. Собрание, как всегда, обошлось бы и без него. Но Буллис пристал. «Сходим, Фрицис, — говорит, — послушаем, что новая пятилетка навалит на нас. Лучше, может, подыскать себе работенку полегче — на лесозаводе или в другом месте. А после собрания, гляди, еще танцы будут, с выпивкой и закуской».

А на самом деле: ни танцев, ни выпивки — одни огорчения да неприятности. Директор завода Скурбе говорил о задачах рыбаков: в 1950 году улов должен достичь 20 000 тонн. В 1948 году на рыбозаводе полностью возобновится производство шпрот и кильки, обновится рыболовный флот. Приежусилсские рыбаки тоже должны работать лучше, чем до сих пор. Вот тебе и раз! Лучше работать? Всю жизнь ходил в море, а теперь тебя учат, как работать. Пускай Скурбе пример покажет. Только дунет ветерок — у него весло из рук валится или мотор глохнет. Буллис так и сказал, и он, старый, бывалый рыбак, Буллиса поддержал, — да как не поддержать, хотя бы за самогон, которым Буллис угостил его перед собранием. Боже, что после этого было! Спекулянтам тайком рыбу сбывают! Водку хлещут! Только в полдень в море выходят! Больше всего от молодых досталось. Его же Лайма Буллису чуть глаза не выцарапала. Прямо бежать пришлось оттуда.

Потом еще раз к Буллису зашел, чтобы залить обиду. А с Буллиса что с гуся вода, сплюнул, и все. «Если нет на всем свете порядка, откуда возьмется он в Приежусилсе?» — сказал Буллис и выложил на стол целую кипу газет. Оказалось, он выписывает «Циню». Вот уже много дней газеты полны сообщений о Нюрнбергском процессе. Каких людей судят! С первого августа начали печатать заключительную речь главного прокурора Руденко. Когда Лейнасар стал приставать с вопросами, Буллис дал ему пачку газет: на, сам почитай.

И вот он, старый Лейнасар, в понедельник после обеда и весь вечер над политикой просидел. Нелегко это — чтение не очень давалось Лейнасару. Да еще новая орфография!