Сергей Гуськов - Пути и перепутья

— Вы кто же будете?

— Я? — вскочила Света. — Человек!

На Олега она воззрилась почти так же, как прежде Зарницына, будто душу стремилась вытащить. Но не выдержала:

— А вам что от меня угодно?

— Виноват!.. — Олег устало откинулся к спинке скамьи. — Извините за беспокойство. В прятки я давно не играю.

Лицо Светы пошло красными пятнами, глаза сузились.

— Все? Могу быть свободной?

Олег развел руками, мол, ваше дело. Она шагнула к дому и все-таки не вытерпела, приостановилась вполоборота к нам.

— «Штурм унд дранг!» — с усмешкой сказала она. — Невероятно!.. Так о вас Клара Петровна в Сибири вспоминала. А мне выпало несчастье быть поверенной Нади в ее чувствах к вам. Ничего пишете, забористо… Но если вам и удалось штурмом обворожить девушку, это не значит, что можно поступать с ней как угодно… Как с неодушевленным предметом… Невероятно! Вам с Надей жить в одном городе, на одном заводе, а вы… Вы запиской отделались, в глаза ей взглянуть побоялись… Трус вы и варвар!

— С Надей?! Стойте! — Олег грубовато повернул Свету за плечи к себе. — Как вы смеете…

Но Света дернула плечиком, сбросила его руки и скрылась в подъезде. Я и подняться не успел, как Олег снова плюхнулся на сиденье, нервно зашлепал ладонью по скамье.

— Володька спрашивает, откуда в нас пакость заводится? — сказал зло. — Считаю — прежде всего от трусости. — Поднялся резко. — Пошли к ней!

— К кому?!

— К Наде! Эта особа, наверно, права. И Володька о Наде беспокоится. Эх! Не вышло без объяснений! Пошли!

На ходу попросил:

— Только ты не оставляй нас одних ни на секунду. Что бы ни стряслось! Понял? Ты сейчас зайдешь к ней, вызовешь на улицу. Я жду в скверике… Ну дела! — Он подшиб ногой камешек. — Не отходи от нас ни на шаг! Понял?

Язык не поворачивался для возражений. Но ни разума, ни фантазии не хватало представить, как все обернется.

К указанной Олегом квартире я поднимался как заведенный автомат. И наверное, у меня был непреклонный вид, исключающий всякий отказ, когда я обратился к безмолвно возникшей в дверях и почти неузнаваемой Наде:

— Тебе надо спуститься. На улицу. Сейчас же!..

— Там Олег? — догадалась она.

— Да! Но вас с ним хотел Володя видеть. Он очень плох, — добавил я для убедительности.

— Понятно…

Показалось, что Надя стала тоньше и выше, будто снова, как в школьные годы, «вытянулась в струнку», но глаза ее щурились холодно и отчужденно. Была она в спортивных сатиновых шароварах, в черной маечке с рукавами, с красной ленточкой в распущенных волосах. Надя прислонилась к двери, сдержанно промолвила:

— Хорошо. Я выйду.

Олег расхаживал в сквере перед скамейкой и курил. Взглянув на меня, присел на скамью и снова вскочил.

— Эх, дьявол! Спятить недолго. Может, она не придет? Что сказала?

— «Хорошо. Я выйду». Дай ты ей хотя бы причесаться.

Надя не только тщательно причесалась. Она к этой встрече готовилась, видно, заранее и надела не только белые туфельки, но и нежно-салатовое платье, похожее на то, в каком еще по школе запомнилась Олегу. Недаром он, как только хлопнула в подъезде дверь и Надя, прищурясь, застыла под кирпичной громадой дома, словно остолбенел от неожиданности. Но стоило ему сделать лишь шаг ей навстречу, как Надю будто ветер подхватил и, обнеся Олега стороной, прибил ко мне.

— Ты не возражаешь, Вася, погулять по городу? — быстро проговорила она, взяв меня под руку, и уточнила: — По старому городу. Вы его, наверно, плохо знаете, все у своей реки пропадали.

Я вопросительно обернулся к Олегу, — он, закурив, поплелся за нами, чуть поотстав, как посторонний, — но Надя впилась тонкими пальцами в мой локоть и, что-то преодолев в себе, громко сказала:

— Ты мог бы и рядом пойти, Олег. Светлана права — нам надо заново с тобой научиться жить в одном городе, чтобы не быть смешными. В нем тропки узкие, не разойтись.

— Кто она? — Олег послушно зашагал рядом с Надей. — Ты ей что, мои письма давала?

— И должны же мы отметить твое возвращение! — не ответив ему, добавила Надя и, отпустив мою руку, независимо застучала каблучками. — Тут в старом парке есть буфет, мы с Кларой Петровной и Светкой там на днях подкреплялись. Возражений нет?.. — И чтобы их не было, уподобилась гиду — указала на длинное высокое здание с аркой посередине и с окнами под самой крышей. — Первый купеческий дом нашего города — начало восемнадцатого века; сложен из большемерного кирпича. Первый этаж — сводчатый подклет для товаров. Изюминка — изразцовая печь, редкостная керамика… Дом жилой, но Клара Петровна упросила, чтобы нам эту печь показали…

— Цыпа? — удивился Олег.

— Она член совета нашего краеведческого музея и теперь хлопочет, чтобы эту печь перенесли туда и вообще взяли все древности на учет, в войну о них позабыли.

Не обойдя вниманием ни одной подобной древности, Надя привела нас в бывший «дворянский конец» — глухую улочку близ развалин кремля с обветшалыми особняками и бурьяном у вековых деревьев, возле которых разгуливала когда-то, от всех наособицу, местная знать. Там теперь и притулился фанерный буфет, а под раскидистым дубом стояли высокие мраморные столики.

Пристроившись к одному из них, Надя молча выложила крупную купюру.

— Да, я вроде бы без денег, — вспыхнул Олег, суматошно зашарив по пустым карманам. — Я не знал… — И он с облегчением вырвал вытащенный мною бумажник. — Богачи! Крезы!..

Мы выпили по полстакана портвейна. Надя разрумянилась, глаза заблестели, она пристально посмотрела на Олега и удивилась:

— А ты совсем не страшный, Олег!

— Гм… Надеюсь… — Он сумрачно поглядел на меня.

— Нет, правда! — настаивала Надя. — Я в жизни никого не боялась… И папа строгий. И мастер в цеху придира! Но все меня баловали… А тебя, Олег, я боялась. Зарницына верно сказала, что в нас, женщинах, рабская психология, мы только кричим о равенстве…

— Цыпа?

Олег тоже впервые взглянул на Надю открыто, но она потупила взгляд, потом снова подняла глаза на Олега.

— Спасибо тебе, Олег!.. Я ни о чем ее жалею. Не ты — я ради одной себя так не стала бы выкладываться — и на работе, и в институте… Так бы и осталась размазней, как Светка сказала…

— Ты что? — голос Олега дрогнул. — Это я тебе благодарен… Я…

Вот тут бы мне и оторваться от них, но Надя схватила со стола сумочку:

— Пойдемте на «блюдечко»…

Да, надо признать, наше с Олегом любимое «блюдечко» переняло название от другого — исторического. Мы о нем слышали, но за кремлевской стеной в другом конце города еще не бывали. А там тоже навис над обрывом полукруглый козырек — и попросторнее нашего. Туда, где стояла беседка, любили ходить до войны горожане — смотреть на закат, вспоминать старину. Она была и за спиной — в виде рати древних церквей. И впереди — заброшенным монастырем у горизонта, когда-то охранявшим подступы к городу. Но речка под этой горой искони была не чета нашей, а с годами превратилась в заросший осокой ручеек, да и обрыв ополз, а само «блюдечко», забытое в войну, поросло кустарником и крапивой.