Сергей Гуськов - Пути и перепутья

Вскочил Петька Щербатый, нервно заправляя выскочивший из-под ремня пустой рукав; прося слова, подняли руки какие-то парни. Ковригин, взглянув в сторону Гремячкина, пробормотал:

— Разве это собрание?.. Сходка какая-то… Так и есть — уличная сходка! — И прокричал Олегу: — Партизанщина! Твой отец из-за нее погиб, да и мать тем же отличается… Да-да! Не стреляй глазами-то! Эх ты! Секретарь, называется! В общем, кто хочет, пусть его слушает, а я управу на эту партизанщину не тут буду искать. Такого безобразия еще не видел…

Продолжая бормотать себе под нос, Ковригин стал спускаться со сцены в зал, и тут от окна, где стоял Хаперский, раздались громкие, как выстрел, слова:

— Не-ет!.. Вы будете отвечать, Федор Иванович! Отвечать перед всеми нами!

Машинально расстегивая «молнию» щегольской куртки, Хаперский проталкивался к сцене.

— Аркадий Григорьевич! — Ковригин где остановился, там и сел в общие ряды.

— Я буду говорить только фактами и цифрами. — Хаперский, тяжело дыша, выложил на стол свою статью, разгладил странички и вдруг резко дернулся: — Да как вы смеете, товарищ Ковригин, так разговаривать с Олегом Пролеткиным?! Я уже не говорю о том, что он комсорг ЦК, сын коммуниста, известного всему городу. Он еще и фронтовик. И просто — Олег Пролеткин, которого все мы уважаем с детства. Спросите молодежь, кто знает Олега? Поднимите руку, товарищи! Прошу! Видите? Почти полза́ла.

— К чему это?.. Прекрати, Аркадий, — поморщась, негромко попросил Олег.

— Ты знаешь что? — тот легко переключился на приятельский тон. — Ты сиди и не перебивай, как Ковригин, оратора. Ведь знаешь, фимиама я тебе никогда не курил. Даже недругом твоим считался… Верно?

В зале возникли шепотки, переглядывания, кто-то закурил под шумок. И тут неожиданно к сцене выскочил моторист Найденыш.

— Братцы! — Виктор хитрющими, совершено спокойными глазами обвел зал, схватившись за живот, согнулся — вот-вот расхохочется, — и тут же выпрямился, посерьезнел. — Братцы! Вы знаете, кто такой Олег? Да если свистнуть, за него вся первая нержавеющая эскадрилья двадцатого гвардейского истребительного авиаполка в атаку пойдет! Клянусь! Когда мы из окружения выходили и меня ранило, так он и сам ужом, и меня за собой на брюхе через болото волок. Клянусь! — Помахав рукой, чтобы зал затих, добавил: — А когда один зловредный майор, кое на кого из сидящих похожий, ни за что упек Олега на губу, так — клянусь! — ему братва туда бачками кашу с борщом таскала. Ага! — И, видно, посчитав, что и этот веский довод еще недостаточен, Виктор вдруг закачался маятником из стороны в сторону, и будто лишь для себя промурлыкал:

Зал простонал от удивления. Многие сорвались с места, чтобы увидеть, куда, как подкошенный смехом, исчез Найденыш. Хохотали все. Олег, пряча улыбку облегчения, закрылся рукой, а Хаперский успел в эту паузу перелистать свою статью и, когда смех улегся, заговорил весомо, как опытный специалист.

— Докладчик спрашивал, случайны ли названные факты неправильной организации и оплаты труда в нашем цехе или это система? Как заместитель начальника цеха, ответственно заявляю: не случайны, их бесконечные множества. Уверен, мало кто из сидящих доволен порядками в цехе и получает от труда не только должную зарплату, но и радость.

— Аркадий Григорьевич! — Ковригин потерянно привстал в рядах, но голос Хаперского зазвучал совсем по-прокурорски:

— Все эти частные факты лишь производное от порочной системы организации труда в нашем цехе! От негодных, кустарных методов руководства со стороны начальника цеха и послушных ему мастеров!

Тут Аркадий отодвинул бумаги в сторону и заговорил с залом совершенно по-свойски:

— Сообщу присутствующим одну интересную новость, ее пока почему-то скрывают от рабочих… Завод получил задание удвоить продукцию механообработки. Каким путем? Министерство просило нас найти внутренние резервы. Но руководство завода, введенное в заблуждение Ковригиным и иже с ним, старается доказать в Москве, что таких резервов якобы нет. Но продукция нужна! Значит, что делать? Увеличивать производственные площади. Иначе — возводить новый цех. А это — время и миллионы рублей. Завтра к нам прибывает заместитель министра, чтобы окончательно все затвердить. И, будьте уверены, ему сумеют втереть очки…

— Аркадий Григорьевич! — слабо взмолился Ковригин.

— А я, товарищи, заявляю, — Аркадий прибавил в голос металла, — что цех не только не перегружен, но, как и на участке мастера Гремячкина, способен в два — два с половиной раза увеличить съем продукции с тех же производственных площадей.

— Об этом не раз говорили Ковригину! — выкрикнули из зала. — Да он только отмахивается.

— Вы сознательно скрываете резервы цеха, товарищ Ковригин, держитесь за устарелую технологию! — напирал Хаперский. — Иначе не будет перевыполнения, переходящего знамени, славы и вас как начальника. Ответьте: разве я не приходил к вам с расчетами о перестройке цеха?

— Но… — Ковригин, ища поддержки, оглянулся вокруг.

— Но вам это невыгодно, товарищ Ковригин! — гремел голос Хаперского. — Меня тоже есть за что осуждать! За малую настойчивость! Да, я виноват, три года все это терпел. У меня не хватило сил переубедить Ковригина, даже пропала охота работать с ним! Может, заметили? В последнее время я и в цех почти не спускался. Я инженер! Я хочу дела, а не махинаций Ковригина! И повторяю: в цехе много скрытых резервов. Вот они… Коэффициент использования оборудования у нас следующий…

Хаперский привел цифру, потом рассказал о потерях рабочего времени из-за неполадок с инструментом, с оснасткой, со снабжением, но главный упор сделал на проблеме перехода к поточной технологии, овладения новым режущим инструментом, передовыми приемами труда. Даже мне, не сведущему в производстве, его доводы были понятны и убедительны. Олег воскликнул на весь зал:

— Замечательно!

Он, оказалось, хорошо подготовился к собранию, многое предусмотрел. На смену Хаперскому уже поднимался Щербатый с результатами своего многодневного обследования, в разных уголках зала тянули руки, бумажки с заготовленными выступлениями. Но Олег, наверное, уловил и другое: не следует разбавлять достигнутое многословием. Попросил:

— Петя, ты передай свои материалы нам, комитет разберется. — Обратился к залу: — Нужно ли, товарищи, еще говорить, все устали или положение ясно?

— А что еще говорить? — раздалось в ответ. — Действовать надо, написать в министерство!

— Зачем же писать, если завтра сам замминистра приедет? — усмехнулся кто-то.

— Тогда в цех его к нам пригласить, — посыпались предложения. — Нет, избрать для встречи с ним делегацию!..