Сергей Гуськов - Пути и перепутья

— Зачем она, чудак? Поручить комитету доложить о собрании замминистру!..

— Комитет это сделает! — прервал шум Олег. — А еще предлагает: о результатах проверки и этого собрания доложить парткому и дирекции завода и в ближайшие дни выбрать в цехе новое, боеспособное комсомольское бюро…

Он перечислил еще несколько предложений, и они были приняты собранием.

Я не заметил, когда ушел Ковригин, а с ним и все цеховое начальство, кроме Хаперского. Но молодежь расходиться не торопилась. Ремесленники обступили Щербатого. В кругу других что-то темпераментно изображал Найденыш, но еще большая толпа окружила Олега.

— Выручать его надо, — озабоченно пробормотал Аркадий, подойдя ко мне. — Время не терпит, Оборотов ждет. — И он крикнул: — Олег! Прости! Тебя к телефону! У меня в кабинете!..

В небольшой комнате с графиками на стенах Хаперский налил нам по стакану нарзана и поднял телефонную трубку.

— Это Таня? — улыбнулся невидимой телефонистке. — Танюша, мне срочно городскую газету. Да, редактора… Да, Оборотова… Целую ручку… — Он подмигнул нам и деловито выпрямился. — Илья? Это я… Все вышло лучше, чем ожидалось. Олег — молодец! Сумел разжечь всех и даже меня. А собрание все возвело в квадрат! Да, мы едем… Место в газете оставил?.. Едем! Это будет бомба!

Положив трубку, Хаперский улыбнулся Олегу.

— Оборотов — человек понимающий, да все побаивался мою статью печатать, а после такого собрания — иной коленкор! Едем в редакцию, Олег! Ковригин уже наверняка у директора завода. К приезду замминистра они все так обставят, что нас и слушать не захотят! У них одна цель — новый цех получить!

— На Прохорова это непохоже, — задумчиво сказал Олег.

— Как знать! — возразил Хаперский. — А потом, тут дело не в личностях. Дело в миллионных сбережениях государству. А ради этого хоть голова с плеч!

— Согласен! — Олег поднялся.

— Я так и знал! — Аркадий раскрыл руки для объятий, но, встретив задумчивый взгляд Олега, опустил их. — Олег! Как я рад, что ты снова в городе! Нам с тобой все по плечу!.. Спячка тут! На Ковригина насмотрелся? Он же актер! Громы-молнии мечет, а душа как лед. — И Аркадий опять снял трубку: — Танюша? Спасибо за газету… Теперь по-быстрому секретаршу директора. Если сам генерал ответит, разъедини. Ладно? Умница… — Он чмокнул трубку, а услышав ответ, вполголоса спросил: — Мария Антоновна? Хозяин у себя? А Ковригин не там? — Он покивал и, прикрыв трубку ладонью, шепнул нам: — Уже там! Видите? — И снова в трубку: — Мария Антоновна, а машина хозяину пока не нужна? Мне только на десять минут, подъехать к редакции. Да, да, сразу отпущу… Позвоните в гараж, пусть выезжает…

— Значит, выстрел был? — спросил Оборотов вместо приветствия. — Ну а канонаду мы сейчас создадим! — Он поднял за уголок свой экземпляр статьи Хаперского. — Это пока в сторону. Правильно? Начнем с собрания. Леночка, сюда! — Он пригласил машинистку, скинул пиджак и заходил по комнате. — Значит, так… «В комитет комсомола завода поступило заявление…» Не в сам комитет? Хорошо, Пролеткин… Просто: «От группы рабочих поступило заявление…» Ведь у вас и повестка дня такая была! Заявителей не указываем — так? О чем заявление?.. Наряды, простои? Сейчас не до мелочей!.. Леночка, пиши: «…о плохой организации труда в механическом цехе». Написала? Дальше. «Это заявление стало темой вчерашнего цехового комсомольского собрания». Теперь все как по маслу… «С сообщением об итогах проверки этого заявления, проведенной заводским комитетом комсомола, выступил его секретарь Олег Иванович Пролеткин…» Так?

— Лучше без отчества, — заметил Олег.

— Хорошо! Пишем дальше!..

«В результате деловой критики, показавшей высокую сознательность и государственную зрелость рабочих… собрание сумело за отдельными частными фактами разглядеть неприглядную картину, создавшуюся в результате порочного руководства цехом со стороны его начальника товарища Ковригина… Ковригина…» Дальше: «Особенно принципиальным, деловым и глубоким было выступление молодого инженера Аркадия Хаперского».

— Это правильно! — поддержал Олег.

— Тогда все в порядке! — обрадовался Оборотов. — Прикладываем, Аркаша, твое выступление. Ты же по статье шпарил? Так… И теперь в двух-трех словах концовочку.

— Минутку! — Олег, что-то черкавший на подоконнике в своих бумагах, выпрямился. — Пишите, Лена: «Большую работу по подготовке собрания провел инспектор отдела кадров Петр Щербатый». — Заметив, что Лена вопросительно смотрит на Оборотова, Олег подал ему подчеркнутые страницы, объяснил: — Это очень нужно. Тут данные по молодым рабочим. Всего два абзаца…

— Пойдет! — мельком проглядев их, воскликнул редактор и тут же продиктовал Олегову вставку и свою концовку: обкатанные фразы примыкали друг к другу как кирпичи.

Кончив диктовать, редактор устало бросился в кресла.

— Славно поработали! И наборщиков не задержим… Леночка, стрелой в типографию!.. Да! А подпись-то? — спохватился он. — Хаперского? Нельзя… О нем в статье говорится. Пролеткина — тоже… Эх! Рискну подписать сам! Нет возражений, Олег?

— А Протасов?

— Протасов пока стажер, — небрежно перечеркнул редактор все наши прежние с ним разговоры. — На такую статью его подпись не тянет… Ему надо еще имя завоевать.

— Вам виднее, — Олег пожал плечами и вдруг нахмурился. — Все? Можно идти? А Василий вам нужен?

— Нет, может быть свободен.

Оборотов уже сбрасывал в корзину ненужные бумаги и не оглянулся на нас, но Хаперский вышел проводить.

— Ты вроде чем-то недоволен, Олег? — насторожился на лестнице. — Дело абсолютно чистое!

— Знаю, — Олег отвернулся. — Я просто устал и без обеда.

— Организовать машину? Только скажи!

— Мы лучше пройдемся.

— Поверь, Олег… Я очень высоко тебя ценю…

— Скотина! — с яростью сказал Олег на улице, когда мы остались вдвоем. Через несколько шагов он успокоился. — Я не про Хаперского, трудно его понять, очень уж вокруг меня нынче суетился. А на собрании был на коне — основательно выступил, вовремя… Я и не про Ковригина — мне его даже малость жаль… Сядет человек не в свои сани, трясет его, выбрасывает из них, он уже весь в синяках, а все равно за них держится. Что за радость? Я, Васька, про себя! Был момент — чуть не сдрейфил, — когда про Надю бузу затеяли. Врезали мне прямо под дыхало!… Даже выругаться захотелось. Оскомина от всех разговоров в этом цеху. Только и слышишь: «Правду не найдешь…», «У нас тот прав, у кого больше прав» и прочее — целая философийка. Откуда? В зале, я видел, фронтовики сидели. Под пули, под огонь смертный лезли, себя не жалели. А тут чего берегут? Свой покой? Но что за житуха, если не цех у них, а болото?.. Вот и выходит: как на войне, так и в мирной жизни без мужества не обойтись. Без гражданского мужества… Говорят, дурной пример заразителен, с этим трудно спорить. Но добрый, положительный, я уверен, сильнее! И Володька прав — в людях много хорошего. Только встать открыто, во весь рост порой не легче, чем в атаку первым подняться… В том-то и пироги!..