Алешко Антон - Над нами миллион высоты

— Мы готовы,— встал со скамьи Смирин.

— Парашюты ваши я найду и привезу опосля. Не про­падут...

Вышли на темное крыльцо, Смирин перенес Дыма на подводу, положил под ногу побольше сена. Оглянулись еще раз на гостеприимную хату и поехали. Над головой про­плывали темные верхушки деревьев, поскрипывали колеса, отфыркивался конь.

Когда выбрались на шоссе, Смирин остановил первую же машину. Долго торговался с лесником, который не хо­тел отдавать Дыма:

— Что эти машины! Я на своем кореннике вмиг достав­лю на аэродром...

17

Макаров повесил в шкаф шинель Смирина, в которой приехал с полетов, снял полевую форму. Надел новый мун­дир с золотыми погонами. Шею немного давил галстук — впервые сегодня завязал. В другой раз простоял бы час перед зеркалом, чтобы подогнать толком, но сейчас было не до этого. Посмотрел на настольные часы, на радиоприемник, вздохнул и вышел на улицу: его ждал дежурный по полку.

— Думал, опоздаешь,— встретил дежурный.

Макаров тронул повязку у него на рукаве:

— Пошли.

— Все нормально, никаких происшествий,— говорил старший лейтенант, проходя за Макаровым в дежурку.

Вместе все осмотрели, что полагается осматривать при сдаче дежурства, пересчитали, что пересчитывается каж­дый день, провели развод караулов, и красная повязка с белой надписью перекочевала на рукав Макарова.

— Порядок,— вздохнул бывший дежурный.

— Помолчи, пожалуйста...— недовольно бросил Ма­каров.

— Что с тобой, Саша?

— Порядок... А командира полка нет. И Смирина нет. Что с ними?

Старший лейтенант развел руками:

— Я думал, у тебя что-нибудь еще...

— Пойдем к Твердохвалову,— тихо сказал Макаров.

Старший лейтенант гаркнул на весь пустующий коридор штаба: "Смирно!" — и они, печатая шаг, вошли в ка­бинет Твердохвалова.

Начальник штаба поднялся из-за стола, оправил фор­му и, стоя, выслушал доклад старшего лейтенанта о сда­че, а Макарова о том, что принял дежурство. Перед ним на столе лежала папка с бумагами, и он их, видно, читал как делал это вчера, позавчера. В такой день?!

— Ночью проверить караулы, сделать запись в ведо­мости...

Макаров перехватил многозначительный ввгляд на­чальника штаба и, чтобы скорее закончить разговор, бод­ро произнес:

— Слушаюсь!

— Вопросов нет?

У дежурного вопросов не было.

— Можете идти...

И хоть бы слово о Дыме, о Смирине! В инструкцию дежурному по части это не входит.

Придя в пустую дежурку, Макаров первым делом по­звонил в лазарет:

— Смирина у вас нет?

— Не было.

— Прошу извинить.

Положил трубку, закрыл глаза. Перед ним поплыл зе­леный ковер леса, резким пятном обозначился белый па­рашют Дыма. Сидишь в этой конуре, а человеку, может быть, нужна помощь...

Солнце уже было низко; косые лучи его скользили по кушетке, по стенам мягкими белыми пятнами.

Вышел в коридор. Увидел Зверева и Капустина: они поднимались на крыльцо штаба. Отдал рапорт и пошел рядом со Зверевым. Тихо спросил:

— А если б мне слетать посмотреть, что там?..

— Пока не нужно. Вы что, не доверяете Смирину? Будем ждать обоих.

— Будем ждать,— повторил Макаров, выходя на ули­цу. На душе у него немного отлегло. Почему-то подума­лось, что Смирин и Дым вот-вот будут дома. Даже показалось, будто березки возле штаба повеселели. А может, это от заходящего солнца?

Немного погодя Макаров снова позвонил в лазарет:

— Как там насчет Смирина?

— Кто звони́т?

— Это вы, Вера?

— Я. Только что заступила на дежурство.

— И я только что...

— Приедет Смирин — позвоню вам. Хорошо?

Весь вечер Макаров не находил себе места. Побывал в казарме на отбое, проверил караулы и, как обычно посту­пают дежурные по полку, мог на пару часов прилечь, оста­вив за себя помощника. А он все ходил по аллее перед штабом, поглядывал на небосклон: звезды взошли спелые-спелые.

Почему-то вспомнились лейтенанту школьные годы. Учился он на отлично, по математике шел первым. Все ду­мали, что парень будет поступать на физико-математический. На выпускном вечере подошел к нему преподаватель математики, предложил помочь готовиться к экзаменам в университет.

— Я еду в авиационное училище,— сказал ему Мака­ров. Математик был явно огорчен.

В училище Макарову все давалось легко. Жил полета­ми, мечтал о них. Прибыв в заслуженный полк, на первых порах задержался на месте — многое ему было внове. На­конец выпустили в воздух. И надо же — Дым, можно ска­зать, чудом вырвал его из штопора. Не бранил, не устраи­вал разноса — наборот, старался поддержать в нем уверенность. Лейтенант за короткое время прошел подго­товку в звене. Ему, однако, казалось, что теперь учеба тя­нется медленно, что он топчется на месте.

"Не довелось с Дымом в паре полетать,— сокрушался Макаров.— Эх, глянуть бы на его перехват!"

Вечер затянулся, а ночь пролетела незаметно. Макаров оглянуться не успел, как над военным городком занялось желтизной небо. Он остановился возле штаба, посмотрел на казармы. В проеме между ними уже розовел восход.

— Схожу в эскадрилью,— сказал дежурному по шта­бу.— Будут звонить — переключайте туда...

К подъему успел в казарму, заглянул в столовую, от­правил на аэродром механиков.

Уже светило утреннее солнце, когда он возвращался в штаб. На перекрестке остановился, взглянул на окна зна­комого домика. Подошел, взбежал на крыльцо. Позвонил. Открыла жена Дыма.

— Прошу вас...

— Лейтенант Макаров,— волнуясь, представился летчик.

— Проходите,— сказала она, пропуская лейтенанта в комнату, где он сидел однажды с полковником.— Меня зо­вут Полина Александровна.

Усадила лейтенанта в кресло, сама села напротив. Была она рослая, в темном платье — на черным фоне круп­ные красные цветы. Красивое бледное лицо, синева под глазами — должно быть, всю ночь не спала.

— Я сегодня дежурный,— произнес наконец Макаров.— Извините, что так рано зашел...

— Для меня это не рано,— заметила Полина'Александ! ровна.— Тем более сегодня...

— Ваш муж выпускал меня в воздух, следил за каждым моим шагом. Когда мне оставалось жить считанные секунды — спас, вырвал из штопора, в который я так не­лепо попал. И вот... не могу дождаться его...

— Смирин сказал: ничего страшного нет.

Макаров вскочил:

— Где вы видели Смирина?

— Недавно были здесь оба. Поехали в лазарет.

— Спасибо...

Минут через пять Макаров был уже в лазарете. Вера задержала его в коридоре, не пуская в палату. Он так умо­лял, так смотрел на нее, что Вера вынуждена была набро­сить ему на плечи халат. Не помня себя, поцеловал ее в щеку.

С порога долго всматривался: в лицо полковника, с за­крытыми глазами лежавшего на койке. Но вот веки его поднялись, глаза засветилиоь радостью.