Антон Алешко - Дороги без следов

И - добивался своего. Эскадрилья стреляла отлично.

- На вашей машине плавный спуск гашетки. Пушки не стреляют, а говорят... - сказал Сабуров. - В бою со­ветую действовать короткими очередями. Будьте уверены, что снарядов хватит на весь вылет. Иной раз истребителю приходится вести бой перед самой посадкой на аэродром. В сорок первом служил я в шестьсот десятом полку. Только поставили пушки на "И-16". Летчик взлетел, а навстречу "мессер". Закружились, атакуя один другого. Наш летчик нажимал на гашетку, пока не смолкли пушки. "Мессера" поджег, а когда через пять минут подвернулся ему еще один, то стрелять было уже нечем.

"Что это они все сегодня учат меня? И командир пол­ка, и этот..." - подумал Кривохиж, а вслух с подчеркнутой серьезностью сказал:

- Спасибо за науку,- и помолчав, добавил: - Катя в тире?

- Кончает работу.

Кривохиж попрощался и пошел дальше. Скоро он очу­тился возле тридцать девятой машины. Присев на корточки за хвостом, оперся руками на дутик. Ждал. Катя возилась возле ящика с инструментом неподалеку от мишеней, вдре­безги иссеченных снарядами.

"Оглянись, я тут, - шептал он беззвучно, надеясь, что Катя обязательно посмотрит в его сторону. - Быстрее же!" Слышал, что взглядом можно заставить человека оглянуться. А вдруг и его взгляд имеет такую силу?

"Я пришел. Глянь сюда!" - Он задержал дыхание.

И вот Катя подняла голову. Поискала что-то на площад­ке, до черноты вытоптанной валенками, казалось, даже по­смотрела на самолет, а потом снова взялась за инструменты.

Кривохижу стало жарко. Он уже не мог больше прятаться.

"Не увидела", - встал за самолетом и, поднимая по-аистиному ноги, осторожно пошел к Кате. Оставалось каких-нибудь три шага, когда она вдруг оглянулась и вздрог­нула от неожиданности.

- Добрый день! - выдохнул Кривохиж.

- Добрый... Только не день, а уже вечер.

- В самом деле, смеркается, - Кривохиж пожал ей руку. - Ты одна здесь?

Какой-то миг Катя смотрела в его глаза. Они, как и преж­де при встречах, светились радостью. Заметно покраснев, Катя прерывисто вздохнула.

- Кончили работу. Вот собираю инструменты.

- Я помогу.

- Постой... Дай поглядеть на тебя...

Кривохиж остановился. С трудом пряча радостную улыб­ку, посмотрел ей в глаза.

- Вот тут светлей, - она показала на щеки. - Шлемо­фон не закрывал. Брови и ресницы еще коротенькие.

- Ты же видела, что совсем сгорели. Теперь уже от­росли.

- А тут рубец остался, - Катя дотронулась пальцем до шеи. - Не больно?

- Нет.

- Ты похорошел.

- Неужели?

Уложили в ящик инструменты. Встречаясь взглядами, они радостно улыбались.

- Ты загорела, как цыганка.

- Постоишь на солнце да на ветру целый день, выма­жешься ружейным маслом, так родная мать не узнает.

- Не знаю, как мать, а я-то чуть узнал. - Он взял ее за руку, привлек к себе. - Сколько же мы не виделись?

- Двенадцать дней.

- Всего? - удивился он. - Мне казалось - год про­шел.

- Ну, закроем нашу "контору" и - на аэродром!

На краю тира они обогнули длинный ящик, куда обычно складывали авиационные пушки, и направились к вагончику на широких полозьях. Это и была "контора" оружейников. Кривохиж открыл двери.

- Красота у вас. И печурка теплая.

Они сели на топчане. Говорили, перебивая один другого, как будто и вправду не виделись целый год. Не заметили, как растаяла на западе красная полоса заката.

Кривохиж обнял Катю.

- Закрой двери,- сказала она между поцелуями.

Теперь они шептались, точно боясь, что кто-нибудь их может подслушать.

Все тревоги и сомнения, мучившие Катю эти дни, оста­лись где-то далеко-далеко, как дурной сон. Ей показалось, что она никогда не разлучалась с Иваном, что всегда, как и сейчас, ласкали ее эти сильные руки. Она не испугалась, по­чувствовав, как лицо вспыхнуло пламенем, а в виски гулко забила кровь.

Катя прижалась к Кривохижу, слушала в сумерках его прерывистое дыхание и удивилась, когда в окне за краем его шапки-ушанки увидела купол неба. Этот купол неожиданно опрокинулся. Она плечами почувствовала рукавицы, кото­рые положила на топчане.

Сладкая вялость заполнила тело, и не было желания и сил даже пошевелиться, не то что подняться и убрать рука­вицы. Она не могла оторвать взгляда от какой-то удивитель­но яркой звезды, загадочно мерцавшей за синим стеклом окна. Подумав об этой звезде, Катя улыбнулась и закрыла глаза...

- Иван... Ива... - прошептала она.

...Когда они вышли из каптерки и замкнули двери, на востоке уже разгоралось малиновое зарево.

Сели на ящик из-под пушек, притихшие, усталые, при­жались друг к другу. Катя спрятала свои руки в рукав его куртки, положила голову ему на грудь и задумчиво всмат­ривалась, как выше зарева, почти до самого зенита, нежно зеленело небо.

Выплыл месяц. Огромный, яркий.

- Иван, - сказала Катя. - Посмотри мне в глаза.

Кривохиж повернул голову. Катя долго всматривалась в его лицо, а потом ее длинные ресницы опустились.

- Ты дремлешь?

- Нет. Мне очень хорошо.

Под лучами месяца Катино лицо отсвечивало бронзой. Губы шевелились. Она снова заглянула ему в глаза, как бы ища ответа на мучивший ее вопрос.

- Иван, как же мы дальше будем жить?

- Не волнуйся. Как люди добрые, так и мы,- ответил он.

Ласково обнял ее и стал целовать в глаза, в лоб, в щеки...

8

Взошло солнце. Ночной мороз заметно сдал. Снег, вы­павший на рассвете, побелил поля, дороги, крыши, искрился на капонирах стоянок, слепил глаза. Голубое небо было чис­тое, только на востоке оно затянулось легкой дымкой.

Приехав на аэродром, Кривохиж сразу побежал к своей машине, выслушал рапорт механика о готовности пятидесят­ки, приказал:

- Парашют!

Закинув лямки на плечи, щелкнул замком на груди. На бедрах помог застегнуть механик.

- Мотор прогрел хорошо. Горючки полные баки,- ска­зал механик, помогая Кривохижу стать на плоскость само­лета.

Широко расставив ноги в мохнатых унтах, он постоял на плоскости, глядя на поля за аэродромом, легко вздохнул и сел в кабину. От новеньких приборов, как от давних друзей, повеяло приятным теплом. Ярко поблескивали цифербла­ты, неподвижно замерли стрелки. Настроение у Кривохижа было отличное. С лица не сходила радостная улыбка. Он раздвинул локти, достал ими до бортов кабины, удобнее уселся на сиденье. С правой стороны внизу увидел ракет­ницу, поправил ее в гнезде и перевел взгляд на сектор газа.

Кабину машины, на которой летал раньше, Кривохиж знал так, что с закрытыми глазами мог найти нужный рычаг или кнопку. Каждое движение было отработано до автома­тизма, как и требуется истребителю. Ведь некогда искать взглядом нужный прибор, когда на перекрестие прицела наплывает силуэт самолета противника. Тут дорога не мину­та - секунда, доля секунды... Что же нового поставлено на этой машине? Кривохиж внимательно осматривал приборы.