Антон Алешко - Дороги без следов

- Помолчи. Не говори так!

- Нет. Молчать не буду. Ты, может быть, подумал, что у меня где-то кавалер есть. Да? Ну, скажи?.. Таиться перед тобой не хочу. Когда кончала школу, в нашем классе был парень, к которому я тянулась. Такой милый, такой чут­кий, разговорчивый, что поискать! Весной гуляли на берегу Сожа, строили планы, что будем делать, когда кончим школу. Он хотел пойти в медицинский институт, а я - в институт иностранных языков. Так и сделали. Наши мечты сбылись. Проучилась в Москве год. И тут началась война. Мы поеха­ли в Гомель, вступили в комсомольский истребительный ба­тальон. Парень тот погиб в бою с десантом. И мне жить не хотелось без него... Но, как видишь,- живу... Только теперья думаю, что зря пошла в институт иностранных языков. Кому нужен французский язык, который я изучала? Надо было учиться воевать. Вот что теперь надо!

Леля замолчала. Молчал и он. Так и шли в темноте.

- Я уважаю тебя, как хорошего товарища, храброго лет­чика. Может быть, уважаю больше, чем других, потому что много о тебе думала. Все это так. А любить... Никого я уже не полюблю. Не хочу быть с тобой несчастной. Пойми меня и не обижайся. До свиданья.

Ее шаги затихли вдали. Степанов остался один. В ушах все еще звучал ее голос, а в голове, на удивление, ни одной мысли. Не за что было зацепиться, чтобы хоть как-нибудь поправить душевное равновесие.

"Лопух! - ядовито засмеялся он.- Так тебе и надо!"

И правда, что-то у него не ладится с девчатами. Снова припомнил Клаву, выпускной вечер в школе. Он тогда пер­вый раз отважился проводить ее домой. Шли, точно плыли, по сонной улице. Остановились у калитки. Была темная, душная ночь. Ни месяца, ни звезд... Шептались и смеялись, и когда он обнял Клаву, она, задыхаясь, задрожала, как от холода, и стала клониться к нему. Он испугался и осторож­но посадил ее на лавку... Нащупал застежки блузки, начал осторожно расстегивать их. Вдруг Клава вскочила на ноги и бросилась во двор...

Уже в авиационной школе, ожидая на старте полетов, курсанты однажды рассказывали самые интимные случаи из жизни. Один за другим. По кругу. Дошла очередь и до Степанова. Он рассказал про этот вечер.

- Клава не девка - огонь, - заметил сосед. - А вот ты...

И никто не попрекнул, не засмеялся, только все почему-то задумались. Сейчас тоже вон как получилось. И уди­вительно, на Лелю он не обиделся, его тянуло к ней еще бсльше.

Как же быть теперь?

Кажется, у Степанова никогда не было таких трудных раздумий. Прикинул так, подумал этак. Ни до чего не до­думался. Расстроенный, недовольный, но не обиженный, с трудом выбрался в темноте на тропинку, что вела на КП.

"Таким разводьем пришел сюда,- думал он.- Однако ради Лели и сто километров пробежишь!"

Недалеко от КП остановился. На лугу тихо булькала вода.

О том, чтобы добраться до Куликов, нечего было и ду­мать, и Степанов решил податься в землянку к механикам. Повернул в свою эскадрилью, остановился, прислушался.

Послышались шаги по грязи, потом увидел, как среди кустов блеснул тонкий луч электрического фонарика. Кто бы это?

Шаги приближались. Луч блеснул уже на тропинке, за­держался на сапогах и вдруг ослепил его.

- Командир? - удивился Кривохиж. - Как попал в этот район? В тумане?

- Прокладываем новые маршруты.

- Отлично! - обрадовался Кривохиж.- Теперь куда?

- В Кулики.

Кривохиж осветил тропинку.

- Сегодня я буду ведущим.

17

- Где наш командир БАО? - злился Пищиков, стоя в конце взлетной полосы. Он придирчиво оглядел гладко ука­танный катками грунт, качнулся на стройных ногах. Влажная земля под ним заходила, как живая. - Чем он занимается?

Неизвестно откуда взявшись, перед ним вырос командир аэродромной роты старший лейтенант Задора, коренастый шустрый офицер. Бойко доложил:

- Командир поехал на станцию. Боеприпасы прибыли.

Злость на командира БАО как-то сразу прошла. Пищиков уважал старшего лейтенанта. За всю зиму не было случая, когда бы взлетная полоса не была подготовлена вовремя. Никто не знал, когда Задора отдыхает, когда ест, однако в какое бы время Пищиков ни приехал на аэродром, командир аэродромной роты встречал его на полосе и, топчась в об­мерзлых валенках, показывал свою работу, спрашивал, что еще надо сделать.

- Вчера я приказал командиру БАО проложить здесь дренаж. - Топал ногами Пищиков, показывая Задоре, какой слабый грунт в этом конце аэродрома. - Кто будет выпол­нять мой приказ?

- Командир ничего мне не передавал, - вытянувшись, сказал Задора. - Я сейчас же сделаю... - Он повернулся на каблуках.

- Подожди, - остановил его Пищиков. - Вдвоем поду­маем, как лучше сделать.

Они подошли к кустам. Оглянувшись назад, Пищиков подумал, что если бы подсохли эти пятьдесят метров поло­сы, то лучшего полевого аэродрома не найти во всей округе. И сейчас с этой полосы по тревоге могут взлететь натре­нированные летчики. А вот сесть... Молодой летчик не ся­дет... И ждать нельзя. Мало ли что может случиться. Никто не гарантирован от того, что телеграф не принесет приказ взлетать и не идти, скажем, на прикрытие наших боевых по­рядков... А командир БАО поехал за боеприпасами. Выбрал время! Ночью надо ездить.

- Дадут задачу на вылет, и мы с тобой, Задора, пропа­ли, - сказал Пищиков.

- Не пропадем, товарищ подполковник. - Задора по­казал в другой конец взлетной полосы. - Я подсушил там поле, а вчера перед вечером прошлись катками, и теперь в ту сторону полоса будет длиннее на семьдесят метров. По­смотрите. Если все хорошо и вам понравится, я поставлю флажки, и летайте на здоровье.

- Посмотрим.

Шли по полосе зигзагами, внимательно проверяли грунт. Наконец остановились на том месте, где вчера работал За­дора. Земля хорошо подсохла.

Пищиков радостно поглядел на старшего лейтенанта, однако, увидев за краем полосы канаву, вдруг нахмурился.

- Такой отличный аэродромщик и не доглядел,- пока­зал взглядом на канаву. - Что это?

- Нарочно сделал, чтобы скорее высохло.

Пищиков прошел по наращенному участку до конца, оглянулся.

- Канаву засыпать. Конец полосы обозначить елками...

- У меня известь есть. Посыплю с двух сторон, как на­рисую.

- Действуйте!

Задора побежал в роту. Пищиков возвращался на КП серединой взлетной полосы. Теплый ветерок ласкал лицо. Пищиков смотрел на небо и радовался, что теперь ему не страшны никакие приказы. В любой момент можно поднять и посадить на эту полосу целый полк. Молодец, Задора! По­старался!

С высоты лилась бесконечная песня невидимых жаво­ронков.

Пищиков остановился против КП. Радостно вздохнул. Увидел Михолапа на тропке возле штабной землянки, по­махал ему рукой.

- Летчиков ко мне!

- Всех?

- И дежурного подменить.

Через две минуты летчики были возле него.