Ефим Терешенков - Женя Журавина

— Этого я не знаю. Чего не знаю, того не знаю. Это тебе должно быть известно лучше, чем мне...

— Нельзя.

— Вон как! Нельзя, оказывается. А ты настраивай души. С учителем больше говорят по схеме, а ты говори по душам. И схемы тоже нужны. Хорошего учителе т сравнивают с пианистом, но и тот играет по нотам. Пусть иной играет и без нот, с закрытыми глазами, но без нот не обходился ни один. А сколько у нас учителей-недоучек, с семилетним образованием. Для них и схема, и методическая разработка — те же ноты. Без них ничего не получается. А ты мнения своего не навязывай — сначала выслушай чужое. Может быть, оно и лучше твоего. К педагогу нужен педагогический подход. Не суди о нем по одному уроку. У хорошего — главная работа до урока. Учи готовиться к уроку, а проводить научатся сами... Да ты меня не слушаешь...

— Ой, простите... Задумалась...

— О чем же?

— Сказать?

— Да дело твое.

— Думала, что бы со мной было, если бы не вы!.. Спасибо вам за все. Если бы все люди так относились! — У Жени навернулись слезы.

— Ну, будет, будет... Отношусь, как полагается коммунисту. Понадобилось поставить тебя на другой, более трудный участок — вот и не пожалела. За что тут спасибо?

— Так это вы не ради своей выгоды...

— А выгода моя в том, чтобы все в стране было хорошо. Вот кончится война — пошлем тебя учиться. А пока — определяйся на заочное. А в школах сначала посещай более опытных и говори, что пришла не учить, а учиться. А потом пойдешь к менее опытным. А этим говори: «Давайте подумаем, не лучше ли будет так... Некоторые делают так...» И дело пойдет.

Квартиру Жене предоставили рядом с библиотекой. Библиотека — небольшой домик украинского типа, мазанка, вросшая в землю. Побелка от времени посерела, замазка местами обвалилась, и такие места были залатаны глиной, отчего домик напоминал собою пятнистую букашку — божью коровку.

Комнатушка Жени была небольшой пристройкой, другая такая же — квартирой заведующей библиотекой. Симметрия полная. [По фасаду четыре окна: два побольше — библиотечных и по краям два поменьше — квартирных; три двери: средняя —в библиотеку, крайние — в квартиры Жени и библиотекарши. Ветхий сарайчик и продуваемая со всех сторон уборная стояли поодаль и на почтительном расстоянии.

— Вот видишь, я для тебя все приготовил, — говорил Жене заведующий роно, когда они вошли в комнату. — Вот — какая есть — кроватка, вот столик, полочка, ведро с водой, кружка, мешок картошки, кулечек сои... Дровишки в сарае. Хлеба ты будешь получать четыреста граммов. Как учительница ты получала шестьсот, но теперь ты канцелярский работник; зарплата тоже уменьшится. Таков закон: повышение в должности — понижение в зарплате. Когда я был директорам школы — получал полторы тысячи, стал заведующим роно — ровно половину; выручает огород.

Ложкачев обнял девушку за талию. Женя отстранилась.

— Ну, устраивайся, а завтра выходи на работу.

— Что ж тут устраиваться? Через час я буду готова. Только... Семен Данилович, почему вы меня зовете на «ты»? Я этого не хочу...

Ложкачев удивился.

— А почему нет? Мы — коммунисты; я твой начальник, маленько старше годами. Меня, например, в райкоме зовут на «ты»... В порядке вещей...

— А я не хочу... В Уставе этого нет. Зовите меня на «вы». Когда Агния Петровна назначила меня завучем, сразу же перешла на «вы». Теперь, говорит, у нас отношения служебные. Я буду с вас требовать, а вы меня критикуйте...

— Ну, ладно...

Ложкачев ушел, Женя стала устраиваться на новой квартире. Устройство не заняло и часа: разостлала постель, скатерть, развесила по стенам кое-какие гравюры, карту Европейской части СССР с линией фронта и черным флажком — местом родины в тылу противника. Перед картой Женя немного постояла, а затем села на табуретку, уставилась в окно и задумалась. Перед окном на завалинке торчал прошлогодний бурьян, качался от ветра и, казалось, кланялся ей и просился в комнату. Бурьян приковал внимание и унес далеко. Она перестала видеть оконце, столик, стены своей комнатушки; перед глазами проходили одна за другой солнечные картины детства, а затем эта суровая зима, вторая зима войны. Она читала и перечитывала все, что писалось о зверствах немцев, и стоило на минутку задуматься, как воображение рисовало одну и ту же картину: зима; сугробы снега; немцы гонят в рабство ее родных; все без рукавиц, легко одеты; Верочка то и дело спотыкается, ручонки озябли, ямочки на щеках исчезли, щечки бледные, ручки тоненькие, глазки печальные...

В комнату кто-то вошел, но Женя не могла повернуться: жуткая картина, какую нарисовало воображение, поглотила все внимание...

— Здравствуйте! А я стучу, стучу — никто не отзывается, и замка нет. Я и вошла. Здравствуйте... Я — Настя. Статистик. Семен Данилович велел идти в роно. Ой, вы плачете... Что с вами?

— В роно?.. Но он же дал мне день на устройство.

— Совещание какое-то...

— Ну, пойдем...

Роно помещался в отдельном домике во дворе райисполкома. Пристройка чуть побольше квартиры Жени, с односкатной крышей и двумя оконцами, отводилась под районный педагогический кабинет. Оборудование кабинета состояло из длинного, сколоченного из досок некрашеного стола, столика поменьше, одного стула, табуретки, двух скамеек, шкафа, в котором находилось около сотни брошюр, две папки, сверток плакатов и кумач с написанными на нем лозунгами к прошедшим праздникам. На стене висел небольшой портрет Калинина в самодельной, тоже некрашеной рамке.

— Ну, тут, как видите, ничего нет, — сказал завроно, когда они вошли в помещение, — но тем шире поле деятельности. Творите! Садитесь. Ну, готовились вы достаточно. Я не возражал, чтобы вы съездили в город, посмотрели. Какие теперь у вас соображения о работе?

— Я думаю сначала обойти школы, посмотреть, как кто работает, ну, и опыт лучших передавать всем; организовать консультации, взаимное посещение уроков... Конечно, нужно оборудовать кабинет. Тут ведь ничего нет. Вы должны отпустить на это средства...

— Денег нет. А вообще... все это чепуха! Типичное не то! «Изучать опыт, обобщать, распространять». Это разговор в пользу бедных. Мы должны поднимать соцсоревнование! Район с районом, школа со школой, класс с классом, ряд с рядом, ученик с учеником. Сверху донизу. Мы должны выйти на первое место в крае. Показать самую высокую успеваемость!

— Дать или показать? — спросила Женя.

— Мы должны выйти на первое место! Сейчас первое место занимает соседний район. Вы поедете к ним заключать соцдоговор. Я набросал пункты: охват всеобучем — сто процентов, горячие завтраки — сто процентов, успеваемость — сто процентов.

— Успеваемость — нельзя... Есть ученики, которые...

— Чепуха! Отрыжка педологии! Можно!