Лидия Компус - Два семестра

— Ничего. Был разговор.

— Какой?

Кая молчала. Фаина мерно повторила:

— Какой?

Кая легла навзничь, глаза Фаины теперь ясно различили гримасу, исказившую нежное лицо.

— Ну, подробно! — торопила Фаина. — Как началось?

— Обыкновенно. Гуляли и разговаривали. Тооме кругом обошли, все дорожки и мостики.

— Дальше! — Фаина нашла руку Каи и крепко сжала ее.

Кая быстро повернулась лицом к подруге и зашептала, как ребенок, не в ухо, а в рот:

— Трудно же рассказывать... Вечер, стемнело, деревья шумят… Я была глупая, я вообще глупая. Я думала — если поцеловал, значит, больше ничего не надо говорить, все уже сказано. А он нисколько не считал, что этим все сказано, он так себе поцеловал, в придачу к темному вечеру... и деревья шумели...

— Да не тяни ты, Кая! Дальше?..

— Он признался мне, что в него влюблена другая — не девчонка, как я, а настоящая женщина...

— Вельда?! Это настоящая женщина?

— Нет, не Вельда... — Кая задышала горячее, задохнулась. — Это он теперь в колхозе с Вельдой... Он о другой рассказал — артистка, очень интересная, ты ее не знаешь, но это неважно. Он рассказал, а у меня все заболело. Вот все, все заболело, и я решила сейчас же побороться с ней...

— В тот вечер? А как? — спросила Фаина.

— Я позавидовала ее прошлому. У нее жизнь артистки, творчество, успех. Ее многие любили, и сама она увлекалась. А у меня что в прошлом? Тетрадки да конспекты. Ну, я и придумала себе прошлое поинтереснее!

— Что?!

— Да, да. Будто бы я уже кого-то любила и будто бы эта любовь оставила глубокий след в моей жизни. Так вот и сказала — глубокий след... — Кая не то всхлипнула, не то засмеялась.

— Ох, Кая... Не думала я, что ты такая дура!

— Сейчас-то я вижу, что дура... Он поверил. Сразу! И застыл как глыба. А у меня перемешалось все, сама не знаю, что со мной сделалось. Я страшно рассердилась, зачем он поверил, как он смел поверить! И тогда еще нарочно подбавила... А потом он остался на скамейке, а я убежала. Так бежала, чуть не падала!..

— Тсс... Ксению разбудишь... Да ты ему объясни! Скажи, что пошутила! Как же так можно!

— Что ты! Какие шутки, я целую историю сочинила...

— А он у тебя, оказывается, умный: плетут ему всякий вздор, а он и уши развесил!..

— Я придумала хорошо, я еще и раскаивалась, чтоб было похоже! — Кая сквозь рыдания простонала: — Не прощу! Никогда не прощу, что он поверил!..

— Да я этому дурню сама все объясню в пять минут...

Кая так и затрепыхалась, задрожала от гнева:

— Попробуй только!.. Вот и доверяй тебе, вот и будь откровенной!.. Запомни, Фаина, если ты хоть заикнешься, я... я поступлю еще хуже. Запомни, запомни!..

— Успокойся, — грустно сказала Фаина, — буду молчать. Надеюсь, сама придешь в себя, посмотришь в глаза своему Лео и... Слушай, а может быть, его артистка тоже ффф... ффф?..

— Теперь все равно. Я знаю, Вельда в колхозе...

Кая не докончила, внезапно раздался ровный голос Ксении:

— Я положила подушку на ухо, и через подушку шипит. Теперь у меня бессонница. — Она величественно поднялась с постели, включила свет и навела приемник на полную громкость — По крайней мере не будет слышно дурацкого шепота. И понять ничего нельзя, и спать невозможно!..

Фаина бросилась к радио. Музыка стихла, но Ксения тотчас же запела немыслимым голосом:

— Долой сентименты! Долой!.. Пошла баба в поле жать, да забы-ы-ы-ла серпа взять! Эх! Соловей, соловей, пташечка, канареюшка жалобно поёть!..

Фаина и Кая закричали на Ксению — не было сил терпеть. Получился дикий шум, потому что Ксения продолжала, еще и притопывая босыми пятками:

— Раз! Два! Горе не беда! Канареюшка жалобно поёть!..

Фаина заткнула уши, смеясь; у Каи блестели слезы, но и она смеялась. Кончилось тем, что с потолка послышался дробный и отчетливый стук.

— Кочергой стучат!.. — урезонивала Ксению Фаина, тряся ее за плечи.

— Раз! Два! Горе не беда!..

Стук повторился.

Ксения замолкла, влезла на кровать и, после протяжного зевка, вежливо сказала подругам:

— Спокойной ночи.

Сверху постучали еще разок, для острастки.

Фаина погасила свет, легла...

...Вот и тяготишься этой двадцать третьей комнатой, и тесно-то в ней, и суетно, и мало возвышенных мыслей, а ведь здесь не так и плохо. Если вспомнить все годы, все вечера — как часто сон приходил с улыбкой.

Но Кая...

21

Придя из библиотеки, Фаина увидела у себя на столике чудесную белую розу. Рядом лежала записка Ксении: «Тебе от Вадима». Пожимая плечами, но и улыбаясь, она поставила цветок в воду. Конечно, это приятнее, чем носовой платок под кроватью, однако же, если вдуматься...

Но вдуматься не дала сама Ксения. Вбежав в комнату, она принялась тормошить Фаину и молоть вздор о своем загадочном братце — тут были и стихи, и воспоминания детства, и невероятные случаи из его жизни и бог весть что еще. Ксения даже поцеловала Фаину, чтобы помешать ей высказать мнение о носовых платках и розах.

— Молчи, молчи, Фаинка!.. — просила она и, отстав наконец, села к столу. — Ты пока молчи, а я начну писать дипломную, чтоб поскорей отвязаться. Недельку придется потратить все-таки... Что ты подымаешь брови? Очень просто! Эльснер советует расширить прошлогоднюю курсовую о Чехове, а долго ли мне? Разбавлю водицей, посыплю рубленой передовицей... вот и в рифму вышло нечаянно! — Ксения расхохоталась. — Мой Эльснер руководитель покладистый, помычит и согласится. Для отвода глаз надо подсыпать побольше современных терминов, а вчитываться он, не станет... Внутритекстовая система, стохастический ряд, эквивалентность, энтропия, ропия, опия... Что тебе Кая выложила со дна души в тихий ночной час?

— Зачем же я буду передавать.

— Не для сплетен же. Ты собираешь частушки, а мне нужен материал для романа... Вот только бы разделаться с дипломной! Интерференция, ренция, импотенция... — Она протерла очки платком Вадима, полным вирусов. — Кстати, Фаина, ответь мне... только сразу, не размышляя! Какие плотские ощущения вызывает у тебя запах розы, подаренной заочным поклонником?.. Ну, не злись! Это шутка, лирический намек! Просто я хочу сказать, что вам пора познакомиться!..

Настроение у Фаины было сегодня отличное, но за работу она взялась нехотя. Когда на сердце легко, люди работают с охотой, а у нее что-то не так, как у людей. Частушки приелись, комментарии однообразные... «Наше озеро в тумане, чайка вьется над водой…» И чайка здесь не чайка, и озеро не озеро, а зачин, традиция. Сейчас озеро темное, тяжелое, едва поднимает круглые валы. На берегу сумерки, скоро пойдет тот дождь, что обдирает последние листья с деревьев. Зачин. А после зачина неизбежно воспоминание о доме. Вытоплена печь, и отец, вернувшись с лова, будет пить чай с особым удовольствием. Стаканов шесть выпьет вприкуску... Да-а... Фаина приехала... «А это кто с тобой, дочка?» — «Так, знакомый…» — «Что ж, милости просим, чай пить, Алексей Павлович...» Вот туман-то какой на острове, даже доценты могут примерещиться...