Константин Паустовский - Том 9. Письма 1915-1968

даже Циля. Поэтому мы уедем из квартиры Сельвинских. Наша квартирка уже прибрана, потеплела, Смолич тихо живет там и увлекается рассматриванием «Джеографика».

Сейчас Звэра бежит с Лизой за санобработкой. Я хожу в рувимовском роскошном осеннем пальто. До сих пор не достал ничего, — по московским темпам на пальто надо потратить, очевидно, около года.

Приехал старик Таиров. Рассказывал о премьере… Посылаю тебе первую программу. Спектакли в Барнауле идут очень хорошо, билеты распроданы на два месяца вперед. У Таирова мы были со Звэрой в «Москве» вместе с Никитиным и его женой Рэнэ Ароновной, которую он все время ругает за то, что у нее такое неподходящее имя.

Томный Завадский уехал в Алма-Ату работать над «Рыцарями». Не знаю, писал ли я тебе, что Дзиган ставит во Фронтовом театре мои «Города». Это — дела театральные. Литературные тоже идут понемногу, но в Солотче я буду писать «для себя» — вторую часть «Дыма отечества» п автобиографическую повесть — огромную и очень свободную по жанру — это будет и автобиография, и сотни людей, и пейзажей, и эпоха, и всякие размышления. Звэра этому очень радуется. И мне самому очень хочется ее писать не торопясь, по-настоящему.

Старик Федюкин засел за роман, заткнул телефон подушкой, но в перерывы от работы читает «Жильцов старого дома» — и удивляется, из чего надо заключить, что до сих пор он меня почти пе читал.

Твой Коста.

20 мая 1943 г. Солотча

Серячек, дорогой, это первое письмо из Солотчи. Звэра приехала сюда на два дня раньше, чем я (с Лизой и Фраерами). Я приехал на машине «Красной звезды» со всеми вещами. Машину дали старую, с «кладбища», но опа дотащила весь груз и ни разу не останавливалась. Звэра без меня была очень испуганная, даже плакала, когда меня увидела… Из Солотчи я тебе не писал так долго, так как была дикая возня с огородом. Достали участок земли в лугах — очень большой (4/10 гектара) на берегу Старицы… Самое главное с огородом сделали. Кроме того, посадили в лугах свеклу (очень много) и на днях посеем просо (тоже в лугах). Остальные овощи будем сажать в саду, где уже перекопали и «протяпали» много земли. Все приходится делать самим — и Звэра «тяпала» землю и сажала картошку и свеклу. Возиться с землей очень приятно… Приводим постепенно в порядок сад и скоро займемся домом. В саду цветет сирень — очень пышно и густо* и у нас в комнате (в бывшем) роскинском кабинете стоят большие букеты. Вчера Звэра с Лизой ходили в Дубки и принесли ландыши, много всяких цветов. Рыба эти дни не клюет — стало холодно, был град и очень холодные грозы… Нам очень повезло с посадкой, как только мы посадили — сейчас же после страшной засухи и жары пошли прохладные дожди. В саду, несмотря на то что мы спилили на дрова высохшие яблони (они заражают сад гусеницей), уже хорошо — распускается на беседке дикий виноград, отцветают вишни, цветет райское яблоко — все очень мшистое, старенькое и трогательное. Все мы очень загорели, но и похудели от работы. Я немного измотался и в Москве, и первые дни здесь (бесконечные переговоры во всяческих учреждениях), но сейчас уже виден отдых. В июне будем устраивать пасеку — это, оказывается, не так трудно, как нам казалось. В Ворсках есть мастерская, которая делает ульи, а главный районный агроном обещает дать нам пчел, вощину и научить «пчеловодству». Поставим три улья в саду, в глубине, — каждый улей должен в среднем дать 25 кило меду. Прости меня за это сельскохозяйственное письмо, но это, оказывается, очень увлекательное дело (трудное только в начале). Рувец работает, как землекоп, но в делах агрономических обнаруживает полное невежество и лишь постепенно начинает соображать что к чему. Он уже оправился…

Я сейчас тороплюсь в здешний Кремль (монастырь), где собрались все районные учреждения. Звэра сегодня тебе напишет. Она сейчас идет в сад — поработать в огороде. Лиза — тихая и краснощекая и очень гордится тем, что с ней советуются обо всяких агрономических делах.

Целую тебя очень-очень. Твой Коста.

«Лермонтов» разрешен «на экран». Но пока я его не увижу на экране, я в это не поверю.

О московских делах и о прочем напишу тебе немножко позже, когда кончится «посевная кампания» (через депь-два).

Дорогой Константин Александрович, — пишу Вам в состоянии тихого бешенства. Жильцы до сих пор не съехали (несмотря на искренние и беспрерывные усилия и местных и рязанских властей), мы все еще теснимся в полу-торах комнатах, и поэтому приезжать пока что некуда. Ждем со дня на день, когда наконец освободится дом, ежедневно слышим одно и то же слово «завтра», но «завтра» не приносит ничего утешительного, кроме все тех же почти непрерывно дерущихся за стеной соседей-жильцов. Должен признаться, что таких чудовищных людей я еще не встречал в своей жизни, хотя и видел множество людей растленных и ничтожных.

Закрепление «на земле» оказалось делом невероятно сложным и медленным. Более или менее сносная устроеп-пость маячит где-то очень далеко, пока что жизнь очень трудная, связанная с беспрерывной возней и для Валерии Владимировны и для меня. Все ново, всему надо учиться, и добыванье даже каждого пустяка берет уйму сил и времени. Временами, в минуты усталости, хочется бросить все и возвращаться в Москву, что и придется сделать, если дом до зимы не освободится. Но мы пока что боремся и не позволяем себе терять надежду.

Это тем более обидно и удручает нас, что мы надеялись видеть уже в августе здесь и Вас, и Нину, и Николая Николаевича. Мне трудно рассказать Вам, как мы огорчены. Но при первой же возможности, как только освободятся комнаты, я тогда же Вам напишу. Мы очень, очень хотим, чтобы Вы приехали сюда, но нельзя тащить Вас сюда сейчас и подвергать множеству неудобств. Всю окружающую идиллическую природу, всю ее прелесть мы видим урывками, на ходу, как во сне…

В общем, по моим расчетам, только в сентябре все более или менее успокоится и можно будет передохнуть, встретиться и половить рыбу.

Чтобы Вы имели понятие о сельской жизни, я перечислю только самые срочные работы, которые нам придется выполнить, и, должно быть, у Вас, как и у нас, пойдут мурашки по спине: а) перекрытие крыши над сараями (они обвалились), т. е. достать тес, который есть за 30 километров, но лошадей нет и достать их все равно что выиграть сто тысяч; б) скосить гектар травы (на сено для будущей коровы, которую надо пригнать за сто с лишним километров). Скосить — это не так трудно, но опять нужна лошадь, чтобы его перевезти; в) выселить жильцов, которые все ломают, портят, жгут и выезжать не хотят; г) добыть дрова (они есть, их надо перевезти — опять лошадь) и т. д. и т. п.

Поэтому не сердитесь на нас. Да Вы бы и не сердились, если бы знали, с каким огорчением и с какой тяжестью на душе я пишу Вам все это.