Константин Паустовский - Том 9. Письма 1915-1968

20 марта 1955 г. Дубулты

Дорогой Николай Иванович!

Пользуюсь случаем, чтобы, — во-первых, поблагодарить Вас за память, за телеграмму (я послал Вам, в свою очередь, телеграфный ответ) и, во-вторых, сказать несколько слов о «Золотой розе». Она будет готова к концу апреля (совершенно). И тогда я Вам ее принесу.

Теперь о рассказе тов. Ратнера. Он дал мне его на прочтение и оценку. Я считаю, что рассказ психологически верен, своевременен, и ежели Вы напечатаете его в «Октябре», то сделаете благое дело. Язык рассказа — простой, ясный.

Сердечный привет. Скоро увидимся.

Ваш К. Паустовский.

13 апреля 1955 г. Москва

Я, конечно, свинья, но разве Вам милейший идеалист Ефим Добин не передал моих самых униженных извинений и пламенных приветов. Он же, этот Добин, был в Дубул-тах и целый месяц просидел со мной за одним столом (в столовой), и если у него есть хоть капля совести, то он должен подтвердить, что я беспрерывно вспоминал о Вас со слезами любви и раскаяния. А, в общем, свиньей оказался не я, а Галка, каковая Галка во время студенческих каникул ездила в Ленинград, и жила в «Европейской» (с отцом, ведущим драматургом Арбузовым), и жрала шоколад «Миньон», и с утра до вечера бегала по Эрмитажу, нарушив мой строжайший приказ немедленно позвонить Вам и посетить Вас и ничего в Ленинграде не предпринимать без Вашего благословения. Допрошенная по этому поводу, она созналась, что «очень стеснялась». А так как способность стесняться и смущаться есть украшение юности — то простите ее за это.

Я вместо Комарове уехал в Дубулты. Прожил там два месяца в романтическом доме на дюне, почти один. Работать там — прекрасно. Вчерне окончил «Золотую розу». Рассказа для «Невы» не написал потому, что я не двужильный… В Дубултах были ленинградцы… И, конечно, милый Добин. Жил Шкловский.

От Добина я слышал столько похвал Вашему сыну, что радовался за Вас и совершенно успокоился за будущее нашей советской музыки.

Как вы? Как оборачивается жизнь?

Я приехал и слег тут же с воспалением легких, сейчас выползаю из болезни. Никого еще не видел…

Когда будете в Москве? Ответьте, пожалуйста, не будьте мстительны и злопамятны.

Татьяна Алексеевна со свойственной ей решительностью купила крошечный домик на берегу Оки в живописном городишке Таруса. Вы приедете туда летом, и я Вас выучу ловить рыбу.

Сердечный привет Иде Исаковне, — она меня поймет лучше, чем Вы.

Татьяна Алексеевна и смущенная Галка приветствуют Вас. И я с ними.

Ваш К. Паустовский.

21 апреля 1955 г.

Дорогой Юлиан Глебович!

Я только что выкарабкался из воспаления легких (схватил его на Рижском взморье, куда ездил работать над новой книгой — «Золотой розой»). Очень жаль, что даже не мог поговорить с Вашими ученицами. Во всяком случае, в половине мая (если надобность не пройдет) я с радостью поговорю с молодежью и повидаю Вас.

Получаю много хороших писем о «Родных просторах». Они одинаково относятся и к Вам и ко мне.

Сердечный привет.

Ваш К. Паустовский.

Извините за помарки.

Мой телефон — Б.7.48.49.

27 апреля 1955 а.

Дорогой Александр Константинович!

Прочел «Первую симфонию». Прекрасная пьеса, — по очень точному ходу сюжета (он идет легко и свободно), по свежести и правдивости характеров, по живому блестящему диалогу. Очень здорово сделаны возвраты в прошлое. Поздравляю Вас. Пьеса будет идти с большим успехом и притом — долго.

Единственное, что, мне кажется, следовало бы чуть изменить, — это слова Гали в конце первой картины («Объясните научно, почему, когда хочется спать, чешется нос»). Как бы в этом месте зрители не загрохотали и тем самым сорвали хорошее лирическое место у Гали. И еще — Галя убеждается в своей ошибке (в последней картине) путем объяснения за сценой с Шориным. Почему-то хочется, чтобы она убедилась в этом сама путем «обратного хода» совпадений.

Тугаринов говорит такие слова, как «анекдотец», «вопросик» и т. под. В этом есть привкус (правда, едва заметный) обывательского языка и некоего «профессорского шаблона».

Если будете печатать пьесу, то лучше уберите «пару секунд» (в ремарке). На стр. 38 — вместо «прибираться» или «прибирать» стоит «убираться».

Вот и все мои придирки.

Еще раз поздравляю Вас с настоящей, новой для нашей драматургии, смелой и свободной вещью.

Сердечно Вас приветствую.

К. Паустовский.

Извините за кляксы.

3 июня 1955 г. Таруса

Дорогой Николай Иванович!

Перед отъездом в Тарусу звонил Вам домой, вечером, но никто не ответил.

После того как машинистка переписала «Золотую розу», я ее перечитал и с полной очевидностью обнаружил, что нужно дописать еще две главы. Пишу их здесь и думаю, что в двадцатых числах июня все окончу и привезу Вам в Москву.

Не сердитесь на меня за эту задержку, но ничего не поделаешь.

В Тарусе очень хорошо. Окрестности сказочные, Недаром Таруса — приют художников.

Будете ли Вы в июне в Москве?

Сердечный привет.

Ваш Паустовский.

24 июля 1955 г. Таруса

Дорогой Николай Иванович!

Посылаю исправленную «Золотую розу».

Я довольно щедро пошел на уступки и думаю, что теперь уже возражений не будет. На большее я пойти не могу.

Может быть, нужно будет переписать рукопись, — есть перемаранные места. Тогда пусть редакция перепишет за мой счет.

В случае чего — напишите. Все ли будет в порядке? Сам знаю, как нудпо писать авторам, но не поленитесь и черкните несколько слов.

Отдыхайте насколько возможно. Помните ходкое выражение, очень распространенное в дни нашей молодости: «Плюнь на все и береги свое здоровье»?

Сердечный привет. Кланяйтесь Михаилу Борисовичу.

Ваш К. Паустовский.

26 июля 1955 г. Таруса

Дорогой Борис Сергеевич!

Пишу сие письмо, мучимый угрызениями совести. Не сердитесь, что я несколько затягиваю сдачу «Золотой розы», — я ее понемножку шлифую и на днях Вам пришлю. Замошкину я сдал. Они (т. е. Храпченко и Замошкин) будут печатать «Розу» в сентябрьском и октябрьском номерах. Замечаний почти не было, если не считать нескольких «советов» Храпченко…

Вам я вышлю рукопись в совершенно исправленном виде.

Понемногу начал работать. Здесь хорошо, очень захолустно, но места вокруг чудесные, — много леса, грибов и ягод. Живем у самой Оки в лачуге, единственным украшением которой являются цветы.

В Москву не тянет. Приеду, должно быть, на несколько дней в августе. Где Вы будете осенью?

Как дела с «Повестью о жизни». Когда будут гранки или верстка? Мне бы хотелось прочесть лучше гранки, — есть несколько поправок.