Камал Абуков - Я виноват, Марьям

— До гостиницы ведь ходит автобус, — сухо проговорила Марьям.

— Что вы? Какая гостиница? Зачем вы нас так обижаете? Мне столько Джемал о вас рассказывал, вы же с ним друзья детства. О какой гостинице может быть речь? Я сегодня даже на работу не пошла, готовилась к вашему приезду. Правда, Джемальчнк? Почему же ты молчишь, дорогой?

— Нет, мне обязательно нужно в гостиницу, — твердо сказала Марьям. — Мама приедет, меня там искать будет.

— Нет, нет, мы позвоним в гостиницу и дадим свой домашний адрес, и для мамы у нас место найдется.

— Спасибо, Зарнпат, что встретили, но я должна остановиться в гостинице, — повторила Марьям.

— Джемальчик, дорогой, почему же ты молчишь, как мы можем нашу гостью отпустить в гостиницу?

— В гостинице Марьям будет удобнее, — нарушая все законы гостеприимства, поддержал я Марьям. — Только бы вот суметь достать для Марьям отдельный номер, — назло Зарипат добавил я. — Марьям, ты здесь решила готовиться к экзаменам?

Я обернулся и не узнал ее — передо мной стояла какая-то незнакомая женщина. Потухшие черные глаза. А у Марьям синие? Плотно сжатые серые губы, в лице ни кровинки, словно оно из мела, легкий загар казался приклеенным.

— Да, Джемал, я буду готовиться к экзаменам здесь. Мама приедет, ей должны будут делать в центральной больнице операцию.

— А что у мамы? — как мяч на лету, подхватила разговор Зарипат.

— Болеет, — сухо ответила Марьям.

— А какую же ей операцию будут делать?

— А нужную, — уклончиво проговорила Марьям, — Джемал, не ищи такси, посади меня в автобус, я сама доеду до гостиницы, — обратилась ко мне Марьям.

— Хорошо, хорошо, Марьям, я сделаю так, как ты хочешь, — как можно ласковее сказал я, улыбаясь, но Марьям не ответила на мою улыбку.

— Джемальчик, золотце мое, у тебя в кармане мой носовой платок. Подожди, не ставь вещи, я сама достану.

И Зарипат, одной рукой опершись о мое плечо, другой фамильярным жестом своего человека полезла ко мне в карман. О, как я ненавидел ее в эту минуту!

— Откуда у меня твой платок?

— Да я же положила его, чтоб не держать в руках, ты же не любишь, когда я беру с собой сумку. Понимаете, Марьям, он мне ничего не разрешает носить в руках — все я сам, да сам! Даже от сумки отучил!

Мы оба с Марьям молчали. Никогда еще не было у меня на душе так муторно, так противно…

На привокзальной площади, как нарочно, стояло два свободных такси. Я посадил Зарипат. Она вся расцвела, когда я первую ее провел к такси и широко распахнул перед ней дверцу.

— Садитесь, пожалуйста, — Зарипат довольно улыбнулась и кокетливым жестом пригласила меня сесть рядом, — А Марьям посади вперед, — царственно указала Зарипат на сиденье рядом с шофером.

Я назвал таксисту свой домашний адрес, захлопнул дверцу, просунул голову в открытое окно и сказал Зарипат:

— Ты поезжай домой, а я отвезу Марьям в гостиницу, ей у нас будет действительно неудобно.

Зарипат не сдалась, ей хотелось до конца играть в благополучие. Улыбаясь, она смотрела в открытое окно такси и кричала Марьям:

— Ну, вы хоть в гости к нам приходите, дикарка! Смотри же, Джемальчик, смотри, мой дорогой, устрой ее в самый лучший номер!

Машина плавно взяла с места.

«Молодец, Зарипат, умеет держать себя!» — невольно подумал я.

Марьям не захотела сесть рядом со мной в такси, она села впереди, с шофером. В зеркальце водителя отражался ее кремовый платок, расшитый тяжелыми белыми шелковыми цветами. Марьям не поднимала головы.

Номеров в гостинице не оказалось. Я ходил к администратору, к директору гостиницы, но все напрасно: в городе проходила какая-то конференция и все номера были заняты.

— Что ж, Марьям, едем к нам. Зарипат права, — пряча от смущения глаза, сказал я, — не на улице же ночевать… Почему ты не хочешь остановиться у нас?

— Нет, нет! Я лучше на вокзале переночую или найду кунаков. Здесь живет один наш старый знакомый дядя.

— Ну, где мы будем искать этого дядю, смотри, цветы совсем завяли, поедем к нам.

— Это она купила? — ревниво спросила Марьям и сделала такой жест, что я понял: ей очень хочется их выбросить, по-видимому, они жгли ей руки.

— Нет, это я купил, — соврал я потому, что не мог не соврать. Марьям инстинктивно прижала к себе поникший букет.

— Спасибо! — краешком губ улыбнулась Марьям. Она сама напоминала эти поникшие цветы…

— Ну, пожалуйста, поедем, разве тебя чем-нибудь обидела Зарипат?

— Что ты! — гордо выпрямилась Марьям. — Нет, нет!

— Ты обиделась, что она пришла на вокзал? Я ее не звал, это она сама.

— Я так и думала, — обрадовалась Марьям, — у тебя хорошая жена, воспитанная, а я бы так не смогла, — призналась Марьям.

— Но почему же ты не хочешь остановиться у нас?

— Мне будет тяжело, Джемал. Я не умею так, как Зарипат. Конечно, это, наверное, хорошо, кто так умеет, но вот я не умею. Я с того дня, помнишь, когда была свадьба и мы встретились, с тех пор я больше не возвращалась к мужу, осталась у мамы. Конечно, нужно было бы пойти — дети там, вещи, все… но я больше не могла оставаться женой Хасая. Видно, стала совсем взрослой… хоть бы убил меня, все равно бы не могла. Мать его жалко, она меня любит и я ее тоже.

Детей он мне старших не дает. Ну, да мама его не позволит их никому обидеть. А женится, так его жене не отдаст их. Мы так с ней решили: пока я буду учиться, она за ними смотреть будет. Она их очень любит, вынянчила ведь. А потом, когда я выучусь, она говорит, мне их отдаст. К тому времени он десять раз успеет жениться и ко мне и к детям интерес потеряет. Да и другие дети у него к тому времени будут. Сейчас он, назло мне, даже ко двору к нашему ребят не подпускает.

Его мать мне говорит: «Выпорхнула — и лети, не давай никому свои крылья связывать…» Ах, какая она хорошая женщина, если бы ты только знал. Если б не она, я бы, несчастная, пропала вовсе! Судьба ее на мою похожа, поэтому она мне и сочувствует. Сын пошел не в нее, в отца.

Мы с Марьям все это время сидели в холле гостиницы, на дворе уже стемнело.

— Пойдем хоть поужинаем, а то все столовые закроются, — спохватился я.

Я попросил дежурную гостиницы взять под присмотр наши вещи, и мы пошли.

Все было уже закрыто, а в ресторан, как я Марьям ни уговаривал, идти наотрез отказалась. Голодны мы были изрядно.

— У меня же есть в сетке чурек, вареные яйца, яблоки, — вспомнила Марьям, — давай возьмем сетку и где-нибудь покушаем… Поехали на вокзал, я там и переночую… А тебе давно домой пора, жена ведь волнуется…

Мы снова приехали на вокзал. Уселись в скверике на скамью. Марьям вынула из сетки чурек, яйца, яблоки — все это пахло аулом, детством. Мы ели, улыбаясь друг другу, но я все время думал о доме. «Что делает сейчас Зарипат? Может, она вовсе и не думала унизить Марьям своим нарядным видом, такси, цветами, благоустроенным домом, любящим мужем, то есть мной? Может, она искренне хотела как можно лучше принять Марьям? Что она теперь делает?»