Геннадий Семенихин - Взлет против ветра

— А ваша фамилия?

— Лейтенант Беломестнов, товарищ подполковник, — усердно гаркнул Андрей.

Подполковник заглянул в его черные глаза и мягко заметил:

— Кричать не надо. От этого продвижения по службе не бывает. Небось еще в детстве вас учили не повышать голоса в разговоре со старшими.

— Так точно, учили, товарищ подполковник. Однако шептать я не умею, — сухо сказал Андрей.

— А я и не требую этого от вас, лейтенант! — весело откликнулся Клепиков. — Больше всего в жизни не люблю шептунов! Летчик-истребитель всегда должен изъясняться во весь голос! Кстати, мне говорили, что ваш отец служил в одном полку с нашим командующим и дошел до Одера.

— Мама писала, что они были даже друзьями, — гордо прибавил Беломестнов.

— Это хорошо, — спокойно и как-то задумчиво проговорил белокурый замполит Болотов. — Хорошо, что вы пошли по его пути, избрали благородную профессию военного летчика.

Нежно очерченное лицо Аркадия Баталова родило в сознании Клепикова мысль о его несхожести с грубоватыми, властными чертами лица командующего, но, приглядевшись, подполковник убедился, что это вовсе не так. Похож лейтенант на отца: и лоб крутой, и прямая, твердая линия рта, и волосы, зачесанные, как у командующего, назад, только лицо свежее, нежное, мальчишечье.

— Вас бы я сразу узнал, — без улыбки, но как-то очень тепло проговорил Клепиков. — Вылитый отец. По нему курс и держите. Не ошибетесь. — Командир полка указал на табуретки и, когда лейтенанты расселись, улыбаясь улыбкой номер два, весело спросил: — Соцдемографические данные, как говорится, мне ясны. Должен задать один короткий вопрос: чего вы хотите?

Лейтенанты, пожав плечами, переглянулись. Этот голубоглазый тучный подполковник со значком военного летчика первого класса начинал им явно нравиться.

— Летать, — первым ответил Беломестнов.

— Летать, — упрямо сдвинув густые черные брови, горячо подтвердил Серго.

— И как можно скорее, — спокойно прибавил Аркадий Баталов,

Клепиков весело хлопнул увесистой ладонью по письменному столу:

— Хорошо! Иного от вас и не ожидал, мальчики. А теперь наберитесь терпения, и я расскажу вам, что у нас за полк, какой боевой путь прошел, на каких самолетах летает и что требуется, чтобы их отлично пилотировать.

Лейтенантов поселили на втором этаже гарнизонной гостиницы. Сначала комендант решил Серго и Андрея разместить в одной комнате, а Аркадию предоставить отдельную, но Баталов под ироническими взглядами друзей пошел на него в лобовую.

— Почему же меня в отдельную? Потому что я сын командующего?

— Что вы, что вы, — растерялся комендант, — я и не думал быть излишне услужливым.

— Не обижайте ребенка, — примирительно сказал Серго, — у него очень общительный характер, и в одиночестве он скончается от тоски. А потом, если он согласится на отдельную комнату, завтра ему предложат персональный самолет, отдельного механика, а там и отдельного командира полка.

— Так мне вас троих поселить в одной комнате гораздо проще, — облегченно вздохнул комендант.

И они так и начали свою самостоятельную офицерскую жизнь. Была она не слишком-то легкой. Всех троих определили в одну эскадрилью. Ее командир, тридцатипятилетний майор Вовченко, огромный, с тяжелыми кулаками и могучей шеей, познакомившись с личными делами друзей, озадаченно подпер пухлой ладонью подбородок.

— Что же мне с вами, право, делать? Хоть вы и дружки, но в одно звено определить вас не могу.

— По-о-чему? — удивился неугомонный Серго.

— Потому что у меня нет отстающего звена, и не надо, чтобы оно появлялось в нашей отличной эскадрилье. Обижайтесь, но вы еще стригунки. Поэтому будет так. Ты, дружище, — обратился он фамильярно к Маджари, — пойдешь в первое звено. Ты, Беломестнов, во второе. А вы, Баталов, в третье, к старшему лейтенанту Крымскому. — Когда, обращаясь к Аркадию, Вовченко произнес «вы», Серго и Андрей насмешливо переглянулись. И усмешки эти означали: ну что, комэск, вот ты и сник, побоялся назвать на «ты» сына командующего.

— Выходит, так, — сказал вслух Серго. — На Север поедет один из нас, на Дальний Восток другой.

— Выходит, — сухо подтвердил майор.

Целый месяц готовились лейтенанты к своему первому самостоятельному вылету на той же самой машине, на которой уже не однажды поднимались в небо курсантами. Осторожный Вовченко трижды назначал им день первого вылета и трижды накануне говорил:

— Треба еще с подполковником Клепиковым побалакать на эту тему. — А потом, разводя руками, заключал: — Подполковник считает, что следует трошки повременить.

Друзья нервничали и при встречах провожали злыми глазами и Вовченко и Клепикова. Вяло и неохотно ходили на методические занятия и тренажи. Под монотонный голос комэска Вовченко двигали ручкой и педалями в кабине тренажера, включали форсаж, совмещали горизонт с положением самолета при взлете и посадке, выпускали и убирали шасси. А потом приходили домой унылые и расслабленные, ругали и комэска, и командира полка дружно и сочно.

— За 450 только реактивную норму в столовке жрем, — ворчал Андрей. — Силушки, ребята, хоть отбавляй, а нас заставляют с утра и до вечера на взлетной полосе топтаться, да и только. Летное поле пропалывать, так сказать.

— Хитрющий мужик этот Клепиков, — мрачно шутил Баталов. — За полком репутация отличного, летных происшествий никаких. Вот и дрожит он за каждый учебный вылет. И логика примитивная по своей железобетонности. Для чего в воздух посылать молодых, если налет по часам и «старички» выполняют в полковом объеме.

— Чехов это короче сформулировал, малютка, — ухмыльнулся Серго. — Он сказал, что подобные люди живут по формуле «как бы чего не вышло». Будь я сыном командующего, я бы предметно объяснил своему папаше, что из себя представляет подобный перестраховщик.

— В самом деле, — вдруг посмотрел на Баталова с нескрываемой надеждой Андрей, — почему бы тебе, Аркаша, не поговорить с отцом?

Баталов резко поднял голову, и на его тонкой незагорелой шее обозначилась синяя жилка.

— Слушай, Андрей, если ты мне друг, давай договоримся, что больше между нами такого разговора не будет. Отец — это отец, а я — это я. Он своей грудью в жизнь дорогу прокладывал. Почему же он теперь мне ее розами обязан усыпать?

— Цитата из передовой об отцах и детях, — зевнул было Маджари, но Беломестнов неодобрительно поглядел на него.

— Зачем так? Аркашка действительно прав, хотя нам от этого и не легче.

Однажды в дождливый, пасмурный день после рано закончившихся занятий они пообедали в летной столовой и устроили от безделья мертвый час — валялись на койках, даже не потрудившись раздеться. В руках у Серго была тоненькая книжечка в желтой обложке, и он ее сосредоточенно читал.