Альберт Усольцев - Есть у меня земля

Свою армейскую фуражку Семаков как повесил еще при входе на вбитый в стену сарайки боронный гвоздь, так и забыл про нее.

Снял фуражку с гвоздя. Долго смотрел на белесый околыш.

— А ведь могла сейчас быть в океане…

— В океане? — не понял его слов Тимофей.

— Уплыть, говорю, могла бы до самого океана, не задержи ее в половодье Кузьма Захарыч под мостом.

Направился к воротам, но внезапно остановился.

— Да-а… Куда мне теперь «груздей» приводить прикажете?

— Груздей? — опять ничего не понял Тимофей.

— «Груздков» на примирение… Нет деревянного моста… Нет и Шишигина. Две пары на очереди… Мишагины и Черепановы… — сказал он. — Причина развода— не сошлись характерами с тещей. Мда-а, то лапша, то теща… Я вот в какие трудные годы женился, а тещу свою любил. Да, любил! А как довести им это до сознания? Вот Шишигин умел. Это меня надо в сторожа, а его — на мой стул. Это же не дети пошли, а сплошные ассимилянты! Десятиклассницы приносят заявление на регистрацию… Я что им должен говорить? Я, конечно, говорю, сначала аттестат зрелости получите… Десятиклассницы замуж хотят!

В ограду вошел Анисим Марковских. И к нему отнес свой вопрос Семаков:

— Десятиклассники — в женихи! Что за поколение?! Вот вы, Анисим Васильевич, когда женились, к примеру?

— К примеру, я женился во втором классе.

— Как… во втором?! — оторопел Семаков.

— А так. ШКМ посещал. Школа крестьянской молодежи, если расшифровать. Переростком пошел. В свое время-то учиться некогда было, в доме семеро по лавкам, чуть подрос — и в поле, к сохе, мужик! А как же, кормить надо младших? Надо! А Советская власть сказала: не нужны нам безграмотные люди, хотя бы и у сохи! ШКМ организовала. Первый класс я как-то коридором проскочил, а во втором — застрял. Учительница новенькая появилась — Анна Николаевна, моя будущая супружница Нюся. Как только начался первый урок во втором классе, я сразу и говорю ей: «Анна Николаевна, будьте, пожалуйста, моей женой!» А она мне: «Разговорчики, второклассник Марковских! У вас не все ладится с арифметикой. Действие сложение не выходит, а вы про женитьбу». — «Вот, — говорю, — поженимся, тогда и пойдет у меня дело со сложением». И что вы думаете? На осень по арифметике оставила, а замуж за меня вышла!

— А я что говорю! — взвился Семаков. — Вот раньше было — поколение! А сейчас кто? Акселераты!

— Погоди, Семаков. Не так круто, — возразил Анисим Марковских. — Акселераты — тоже люди. Ясное дело, нам на учебу да на любовь не много досталось времечка. Воевали да строили. Строили да воевали. Детей растили. За хорошее в их характерах — они в почете, за плохое — мы в ответе. Так было, Семаков, и так будет. И они со своими детьми тоже по этому закону будут жить. Хорошее устроится. Плохое, как полова от зерна, отсеется. Как же иначе? Шишигин для тебя авторитет?

— Авторитет!

— Вот он так и растил своих детей. Не одинаковые они выросли. Много пятен: и родимых и приобретенных. Но ведь жизнь-то не остановилась, продолжается она. Она и рассудит лучше всякого судьи. Ты зачем возвернулся-то?

— За фуражкой.

— Взял фуражку?

— Взял.

— А я за топором. Дай-ка, Тимофей, топорик Кузьмы Захарыча… Оградку я временную ему сделаю… Пока заказ ремзаводик выполняет… Сварка у них вся на сенокосных лугах… Пошли, Семаков.

— Извините за вторжение в ваш семейный разговор, — сказал Семаков. Надел фуражку и прямой походкой— словно на строевом смотре — шел он, придерживая правой рукой фуражку, словно отдавал кому-то неведомому воинскую честь.

— Ну, мужики, все-таки решим… Не оставлять же дом так. На дрова растащат. Нехозяйственно с нашей стороны… Вот с батей я и хотел поговорить об этом… Да помешал Коровушкин со своей бедой… Братишки, а может, так? От города три часа хорошего ходу на машине, автобусе или электричке… Я, как человек многодетный, перестраиваю дом под дачу. Дешевле обойдется, чем новую рубить. Место здесь знатное — вода, лес недалеко, участок есть… Зачем отдавать в чужие руки. А вы, если захотите, можете по комнате себе отделать. А? Артем?

— Не могу я, — тихо сказал Артем. — Родной дом — и вдруг дача…

— А что? — удивился Тимофей. — Нормальное превращение.

— Все равно не могу.

— Никола?

— Отец с нами столько говорил, а ты, Тимофей, так ничего и не понял.

— А ты уяснил? — с усмешкой спросил Тимофей младшего брата.

— Начинаю.

— И что же? Если не секрет…

— Не секрет. На этой земле надо жить всерьез. А играть в бирюльки тут нечего. Помнишь, отец как-то сказал: здесь нет ничего лишнего. Поле… Оно кормит человека. Река поит… Поля под самые огороды подходят… А ты — дачу… Мне кажется, здесь будет стыдно даже в гамаке-то раскачиваться! Не такая наша земля… Работная наша земля.

— Ну, это ты, как всегда, утрируешь. Ба! Да к нам в гости сам председатель райисполкома Сеновалов! — воскликнул Тимофей, увидев сквозь щелястый низенький заплот райисполкомовский «газик».

— Артем, неси самый мягкий стул для большого человека и твоего бывшего однокашника. Вот, кстати, и обговорим дело с дачей… Все в его руках.

— Ты не посмеешь этого сделать, — сказал Артем тихо, но твердо.

— Что? Дом под дачу пустить? Или с председателем обговорить?

— Не посмеешь! — громко закричал Никола.

— Ну, хорошо, хорошо, — пустился на попятную Тимофей. — Только зачем кричать? Я не глухой. Делайте с домом, что хотите, мне нет до него никакого интереса.

Войдя в ограду, Сеновалов со всеми поздоровался, Потом спросил, снимая фуражку:

— Опоздал?

— Опоздал, — ответил Артем.

— На активе в области… Кто знал, что так внезапно Кузьма Захарыч… И не болел вроде никогда… Во всяком случае, в больницу никогда не обращался. Что врачи-то признали?

— Острая недостаточность сердца, — ответил Тимофей. — Инфаркт.

— Награду вот из области привез Кузьме Захарычу, — щелкнул Сеновалов кнопкой кожаного портфеля. Достал красную коробочку. — Медаль «За трудовую доблесть». Кому вручить? Младшему, я думаю… У него больше лет впереди, чем у тебя, Артем, и у вас, Тимофей Кузьмич… Принимай, Никола. Храни. Светлый был человек Кузьма Захарыч… Что еще сказать… Все, пожалуй… — И протянул коробочку с наградой Николе, — А мост действительно поторопились мы рвануть, — признался Сеновалов. — Зашел о нем разговор на партактиве. Послушать бы мне тогда Кузьму Захарыча… Так нет, в постановление носом уперся. Товарищ из Москвы выступал… Есть, говорит, у вас в Водополье деревянный мост. Неоценимый памятник мастерам деревянного зодчества… Есть… Был… В целом у нас по району с охраной природы и памятников истории и культуры нормально…

— Природу и старину надо охранять не в целом, Ифас, — по праву школьного товарища назвал Сеновалова только по имени Артем, — а конкретно: озеро, речку, мост, даже дерево… В «целом» мы ничего не сохраним! И жизнь это уже прекрасно доказала.