Мигулай Ильбек - Черный хлеб

— Красиво, Тухтар?

— Очень.

Взгляды их встретились.

— Хочешь, я помогу тебе? А то ты со своим венком дотемна пропутаешься, — предложила Сэлиме и, не дожидаясь ответа, придвинулась к Тухтару. — А у тебя венок из одних незабудок. Это добрая примета.

— Почему?

— Значит, не забудешь, кого любишь.

Тухтар не выпускал венка из рук, и к ним часто прикасались тонкие легкие пальцы Сэлиме. Ему показалось, что свой венок девушка плела гораздо быстрее…

Дали обволакивала вечерняя синева. В буераках заклубился туман. Робко замерцала первая звездочка. От реки потянуло прохладой, пахнуло тиной, камышами.

— Что ж это мы рассиживаемся? Опоздаем ведь на хоровод! — забеспокоились Елиса. — Когда же ты кончишь? Он без тебя давно бы сплел. Нашлась помощница!

— Не волнуйся, успеем. Мы прямиком пойдем. И Тухтара возьмем с собой.

— Нет, я вас только провожу. А потом домой. Куда же мне со своим узелком тащиться?

— Занесем к нам. После зайдешь. Хочешь обмануть, как в прошлый раз? Не выйдет! Пообещал прийти на хоровод — и не явился. Никуда сегодня не отпущу.

В этот вечер Тухтар впервые веселился вместе со всеми. Рядом с Сэлиме он чувствовал себя легко и уверенно. Только петь не осмелился, повторял песню про себя. Особенно приятно было держать Сэлиме за руку. Маленькая теплая ладонь девушки порой вздрагивала, будто птенец, и этот трепет волновал сердце, переполнял его нежностью.

Расходиться начали после первых петухов. Девушки шли впереди, вслед за ними шумной ватагой шагали парии. Перебрасывались шутками, то и дело раздавался смех.

Тухтар, Сэлиме и Елиса дошли вместе со всеми до дома Шеркея и остановились под развесистым тенистым вязом. Елиса сразу же распрощалась. Тухтар и Сэлиме присели на скамейку.

Тихонько шептались листья, издалека доносилось пение. Изредка вскрикивала какая-то ночная птица. От платья и волос девушки веяло запахом луговых цветов. Тухтар вспомнил, что Сэлиме унесла его венок домой, хотя по обычаю венки снимают, когда входят в деревню, и вешают на колья оград.

— Да, Тухтар, мы совсем забыли про твои вещи, — нарушила молчание Сэлиме. — Подожди минутку, я принесу их.

Она встала и вошла во двор. Вскоре вернулась. Тухтар еще издалека услышал ее легкие, почти бесшумные шаги, нежный шелест платья. В руках Сэлиме был не один сверток, а два.

— Что это?

— Подарок от меня. Разве ты забыл? Вчера только кончила. Бери же.

— Спасибо, Сэлиме, спасибо. — Он хотел развернуть платок, в котором лежал подарок, но девушка не позволила.

— Не надо сейчас. Придешь домой — посмотришь. Если не понравится, то верни. Только в мои руки отдай, чтобы никто не видел. Ладно?

— Вот придумала! Как же мне может не понравиться твой подарок?

— Мало ли что… А сейчас не рассматривай. Увидит кто-нибудь — неудобно будет.

Сквозь листву ветел, растущих на противоположной стороне улицы, лился на землю лунный свет.. Деревня утонула в синей задумчивой тишине. Только сонные грачи возились на деревьях, укладываясь на ночлег.

Прижав свертки к груди, Тухтар молча смотрел в лицо Сэлиме. Он так много хотел сказать ей…

Молчала и Сэлиме. Она догадывалась, о чем хотел сказать ей парень, и ей очень хотелось услышать эти слова. Но минута проходила за минутой, а Тухтар все молчал. Сэлиме это и огорчало, и радовало: ей нравилась скромность парня.

— Ну что же, Тухтар… Пора домой. Поздно уже. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Сэлиме. Но только не хочется мне, чтобы ты уходила.

— Почему же не хочется?

— Почему?.. И сам не знаю. Так бы до утра и простоял. И утром бы тоже не ушел…

— И не знаешь, почему так?

— Нет.

— А я знаю.

— Ничего ты не знаешь.

— Сказать?

Он не ответил.

Сэлиме приблизила лицо к его лицу, в одно дыхание прошептала:

— Ты любишь меня. Не правда разве?

Тухтар опустил голову.

— Что же ты молчишь? Ну так слушай меня тогда. Я тоже люблю тебя. Люблю всем сердцем. Люблю — вот и все. А теперь иди.

Сэлиме резко повернулась и вбежала в ворота. Заскрипели под частыми шагами рассохшиеся ступени крыльца. Дверь резко распахнулась… и медленно-медленно притворилась…

Тухтар порывисто вздохнул всей грудью, словно перед прыжком в воду. «Сэлиме!» — хотелось ему крикнуть громко-громко, но он не решился на это и только несколько раз еле слышно прошептал имя девушки.

Не двигаясь с места, Тухтар долго смотрел на дверь, ему казалось, что она вот-вот откроется и из нее выбежит Сэлиме.

А вдруг Сэлиме обиделась на его молчание? Если бы он первый решился сказать о своей любви! Но разве он мог надеяться? И сейчас еще не верится, что слышал от нее такие слова. Словно все это ему приснилось.

Тихонько загремел дверной засов, но дверь не открылась. Тухтар догадался, что ее только сейчас запирают. Значит, Сэлиме все это время была в сенях.

Тухтар постоял еще несколько минут и зашагал по залитой трепещущим лунным светом улице. С лица юноши не сходила улыбка. Поглядывая на щедро усыпанное звездным бисером небо, он повторял про себя все, что говорила ему сегодня Сэлиме. Старался точно вспомнить, как было произнесено то или иное слово, какое выражение лица было у нее в то мгновение, как смотрели глаза, как двигались губы.

Занятый своими мыслями, он и не заметил, как добрался до дома. Неказисто выглядела его хибарка, но сегодня она показалась Тухтару уютной, приветливой. Самое главное — иметь домик, свое гнездо. У других и голову приклонить негде. Всю жизнь под чужой крышей спят. А у Тухтара какой-никакой, а собственный дом. И может, будет он жить в нем вместе с Сэлиме.

Силы и здоровье есть, лентяем он никогда не был, будет трудиться и обзаведется хозяйством. Купит лошадь, корову. Глядишь, и овечки заблеют в хлеву, куры закудахчут. А вокруг дома зацветут яблони. Несколько штук он уже посадил. Хорошо принялись. Ребятишки любят яблоки, вот и будут похрустывать. Дети, конечно, будут похожи на Сэлиме… Заживет еще Тухтар, заживет! Все у него впереди, только вышел он на дорогу. Нет, не ошибся, видать, старик Тимма, предсказывая Тухтару счастливое будущее. Разве не счастье это, что Тухтара полюбила Сэлиме? Большего и быть не может.

Тишину нарушили петушиные крики. Близился рассвет. Но уходить не хотелось. Размечтавшийся Тухтар присел на скамейку и развернул узел с подарками. Сэлиме сшила для Тухтара рубашку. Белую-белую, из тонкого льняного полотна. Воротник и рукава украсила вышивкой. Узоры такие яркие, нарядные. Только руки Сэлиме могли сделать этакое чудо. И то Тухтару на память, чтобы никогда не забывал. Так сказала Сэлиме. Вот смешная! Как же он ее забудет, если она тут, в его сердце.

Всю жизнь свою отдаст он Сэлиме. Все смотрят на Тухтара свысока, а Сэлиме полюбила его, не побоялась, что он безродный бедняк. Нет, теперь он уже не сирота. Рядом с ним родная душа. И он сумеет отблагодарить ее.