Леонид Почивалов - Сезон тропических дождей

Он бросил ревнивый взгляд на оттопырившийся карман пиджака Антонова.

— Рамочка, например, ценная… Вдруг законная супруга вспомнит: где, мол, рамочка? Мол, была…

Ермек, двинув стулом, вдруг вскочил из-за стола, вплотную подошел к Малюте и, взглянув в его чистые, как у младенца, глаза, спокойно произнес:

— Заткнись!

— Что?

— Заткнись, говорю. А то я сейчас всю твою бухгалтерию порву на мелкие кусочки. — И потряс перед обескураженным Малютой листами описи.

Антонов не поверил своим глазам, когда в посольском саду на скамейке увидел Ольгу.

— Как ты здесь очутилась?

— Пришла к тебе, — глухо пробормотала Ольга. Лицо ее было мятым, веки покраснели от слез.

— Пришла?! Пешком пришла? — изумился он.

— Пешком.

— Четыре километра! По такой жаре!

— Какое это имеет значение! — Глаза ее были тусклыми и странно неподвижными. Она смотрела на Антонова, но ему казалось, что не видит его.

— Извини, ты поступил по-свински, когда бросил сразу трубку. Не подумал обо мне. Как это произошло?

Голос ее был каким-то заторможенным, словно она говорила в полусне.

Он коротко рассказал о случившемся.

Ольга долго молчала.

— По-моему, он сам жаждал риска… — Она не спрашивала, а утверждала.

— Ты права. Ему не очень везло в личной жизни.

— Я догадывалась.

— Но в этом случае он вовсе не намеревался сломать себе шею. У него было дело, которым он жил.

Они сидели на скамейке рядом, и временами проходившие по саду посольские с удивлением таращили на них глаза: в самый разгар рабочего дня и в самый разгар жары чета Антоновых — Веснянских воркует на лавочке!

Антонов никогда не рассказывал Ольге о том, что доверял ему Камов. Но женская интуиция подсказывала ей иногда больше, чем могли выразить слова. Она права! Камов действительно искал рискованные ситуации. Наверное, ему казалось, что где-то на самой кромке жизни легче будет переносить свое одиночество, несправедливость судьбы, безысходное стечение обстоятельств. Вдруг вспомнилось о письме. Письмо, которое так ждал Камов, лежало в кармане. Что с ним делать? Разорвать? Вернуть — обратного адреса на конверте нет…

— Когда ты улетаешь?

Он взглянул на часы:

— В пять.

— Я все тебе собрала…

В ее голосе Антонову послышалась печальная покорность.

— Я поеду тебя провожать.

Он с удивлением взглянул на нее, пробормотал со сдержанной радостью:

— Спасибо!

И это «спасибо» прозвучало так, будто посторонний человек, которого совестно беспокоить, вдруг заявил о своем желании ему помочь. Их глаза встретились.

На аэродром ехали в компании Ермека.

— Почему ты летишь на самолете именно «Меркурия»? — спросила Ольга. — Разве на Ратаул нет самолетов других компаний?

Антонов усмехнулся:

— Хочу испытать судьбу!

Ольга внимательно посмотрела на мужа, но промолчала.

К самолету идти она отказалась: не любила долгих расставаний. У барьера пограничного контроля, прощаясь, вдруг положила руку ему на плечо и коротко поцеловала в губы.

— Береги себя!

Он кивнул.

— Ты мне пришлешь из Ратаула телеграмму? Сразу же?

— Пришлю. Как ты будешь в доме одна…

— Ничего! Я привыкла.

— Может быть, к Аревшатянам?

Ольга предостерегающе подняла руку: об этом говорить не стоит. Кивнула:

— Прощай!

— До свидания…

Он смотрел вслед уходящим Ольге и Ермеку: оглянется или нет? Если оглянется, то…

Ольга обернулась, сдержала шаг, различила мужа в толпе отъезжающих за барьером пограничного контроля и помахала рукой.

— Прошу на посадку! — крикнула дежурная по залу.

Антонов предполагал, что командировка в Ратаул продлится не больше трех-четырех дней, но задержался там на неделю. К его приезду труп Камова был уже опознан. Это не представляло особой сложности: самолет при посадке на склон горы не развалился, не сгорел, а только деформировался. Погибли все до одного, но спасательной бригаде, которая немедленно прибыла на вертолетах из Ратаула, удалось установить личность каждого из погибших. Камова опознали по паспорту, который был в кармане пиджака. Достаточно вместительного морга для такого количества трупов в Ратауле не оказалось, и компания «Меркурий» по согласованию с посольством сразу же отправила останки Камова со случившейся самолетной оказией через Лондон в Москву. Портфель, найденный рядом с креслом Камова в самолете, и чемоданчик с личными вещами, вернее, то, что осталось от чемодана после извлечения его из пластов мятого дюралюминия, находились в посольстве. В служебных бумагах, которые нашли в портфеле, а также в личных вещах и предстояло разобраться Антонову — куда что отсылать: в Москву ли, в Дагосу?

Причин гибели «каравеллы» еще не установили, комиссия только начала работу, но по сведениям посольства характер внезапной аварии обеих турбин не исключал возможности диверсии, особенно если учитывать остроту обстановки в Асибии. Когда же Антонов рассказал советскому послу в Ратауле, кто такой Камов и чем он занимался в Асибии, подозрения еще больше усилились. В том же самолете летел только что назначенный в Ратаул новый поверенный в делах Асибии, вполне возможно, что надумали убрать и его. Впрочем, советский посол в Ратауле, человек молодой, но достаточно осторожный, не любящий делать скоропалительных выводов, не исключал и обыкновенной случайности — самолеты на этих линиях рухлядь, катастрофа могла быть результатом обычной здесь безалаберности.

Антонов прилетел в Ратаул незадолго до кристмаса, католического рождества, поэтому все отели города были забиты. Но место он все-таки получил, и даже в лучшей гостинице города «Континенталь». Портье, взглянув на корочку его паспорта, удовлетворенно закивал:

— Да, да, мосье, ваше посольство давно заказало вам место. Мы уже думали, что вы не приедете. Мосье Камов, не так ли?

— Нет… — Антонов постарался взять себя в руки. — Видите ли… мосье Камов не приедет.

Портье вскинул густые аккуратные бровки:

— Вот как? Извините, мосье, вы уверены в этом?

— Уверен!

— Но номер был заранее зарезервирован, и посольство не отменяло заказа. Придется посольству заплатить за все дни.

— Конечно, заплатят. Пошлите счет.

— О’кэй! — кивнул портье. — В таком случае, мосье, этот номер будет вашим.

Антонов растерялся:

— Этот? Видите ли… — Он не находил подходящего предлога. — А нельзя ли какой-нибудь другой?

Портье сделал удивленные глаза, обиженно возразил:

— Это превосходный номер, мосье! Вам понравится: отличный вид на залив. Кроме того, мосье, это единственный свободный номер, который есть в моем распоряжении, и то лишь потому, что был зарезервирован.

Он воздел руки к небу, демонстрируя свое бессилие: