Олег Попцов - Без музыки
- Название:Без музыки
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Московский рабочий
- Год:1982
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Олег Попцов - Без музыки краткое содержание
Без музыки - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
В родные пенаты Сидор Матвеич вернулся много позже. Жизнь потрепала изрядно, да и неприятностей искать не приходилось. Работал в обкоме — заведовал отделом, затем возглавлял управление культуры. А когда времени прошло достаточно и дни вчерашние представились в ином свете, как бывало уже не раз, Сидора Матвеича вновь вызвали и, как в годы двадцатилетней давности, с неизменным упорством сказали: «Надо». Луспекаев не отказался, не возразил, посчитал, что жизнь входит в разумное русло. Время не прошло даром. Он защитился, получил кандидатскую степень, имел несколько печатных работ по социологии, стал отцом шумного семейства (у него родились дочки-двойняшки). Менялся объем работ, менялись климатические пояса, и возраст тоже менялся. Отношение к собственному здоровью оставалось прежним — наплевательским. В повседневном настроении Луспекаев был переменчив, имел острый неожиданный ум и столь же неожиданный характер. Хвалил сотрудников скупо, допускал в разговоре иронию, любил озадачить неожиданным вопросом. Были у Луспекаева недруги, были и друзья. Народ окружающий относился к Сидору Матвеичу по-разному, но в чем не было недостатка, так это в уважении и непонимании. «Замечательный человек», — говорили одни. «Чего он хочет?» — спрашивали другие.
Так шло время. Совершались события сверхмасштабные и просто события, менялись люди. Во всем присутствовала своя закономерность, следуя которой двадцать седьмого октября в два часа дня Максим Углов оказался на приеме у первого секретаря райкома партии Сидора Матвеича Луспекаева.
Стол был главной принадлежностью кабинета, и входящий прежде всего видел этот стол, тяжелую лампу и белый плафон. Он стоял прямо посредине стола. Еще на столе были книги. Они лежали неровно, одна на одной и были похожи на развалины древних колонн.
Луспекаев не обратил внимания на шум открывающейся двери, не поднялся навстречу.
— Здравствуйте, — бросил он сухо, подхватывая книги с пола; торопливо листал их, потом так же небрежно кидал на одну из стоп. Книжная колоннада качалась, но не падала.
— Мы договорились в два, — прокашлял Луспекаев, не отрываясь от своего занятия. — А сейчас… В общем, вы не точны.
Председатель партийной комиссии уже был здесь, сидел в кресле сбоку, сохраняя на квадратном лице выражение непримиримости. Председатель мотнул бритой головой, что, видимо, должно было означать: «Здравствуйте, я вас заметил».
Наконец Луспекаев нашел то, что его интересовало, и уже осмысленно посмотрел на Максима. У Луспекаева все было внушительным: голова, нос, щеки и даже рот.
— Так это вы и есть Углов. Ну что ж, рад познакомиться. Садитесь.
У Сидора Матвеича сложилась странная манера вести разговор.
«Говорите», — ронял Луспекаев и смотрел прямо на человека, к которому относились его слова, и уже в течение всего рассказа взгляда своего не отводил. Кругом могли сидеть люди, на них Сидор Матвеич внимания не обращал. Недолюбливал, если говорящего перебивали, и уж совсем не терпел реплик.
Председатель провел ладонью по бритой голове, откашлялся и стал излагать суть дела. Максим не ко времени кашлянул и не очень уверенно сказал:
— Может быть, сначала я?
Сидор Матвеич на Углова не посмотрел, давая понять: в этом кабинете норму поведения определяет он.
Говорил председатель комиссии обстоятельно, и так же обстоятельно, под стать его словам, кивал своей круглой головой Сидор Матвеич. То, что рассказ председателя был по существу не нужен, Сидор Матвеич поймет очень скоро, и, как человек, загруженный работой, пожалеет о потерянном времени, однако виду не покажет. Секретарь райкома слишком много думал над этим делом: не дать ему высказаться, значит, испортить и без того неважнецкие отношения с комиссией старейшин.
— Вот так, — неожиданно подытожил председатель, потянулся к графину с водой, налил в стакан, залпом выпил и, не удостоив Максима даже взглядом, строго повторил: — У меня все, Сидор Матвеич.
— Да-да… — спохватился Луспекаев. — Ну что ж, теперь послушаем вас — возражайте. — Это не очень походило на обычное приглашение к беседе. Луспекаев откуда-то достал еще одну книгу и погрузился в чтение.
— Мне нечего возразить, — устало заметил Максим и почему-то посмотрел на председателя комиссии.
Луспекаев отложил книгу в сторону:
— Простите, но вы настаивали на встрече, видимо, не только для того, чтобы обменяться рукопожатиями.
— Непредвиденные обстоятельства, — усмешка получилась виноватой, извиняющейся, — поэтому я и просил разрешить мне высказаться первым. Гречушкин забрал свое заявление назад.
В кабинете стало тихо, как за столом, где при полном сборе гостей один из присутствующих сказал глупость. Председатель комиссии повернулся грузно, кресло заскрипело, и уже ничто не могло скрыть бледности, в которую окунулось председательское лицо. Сейчас председатель откровенно страдал. Предполагаемый разговор не сулил ничего хорошего. Все эти дни председатель нет-нет да вспоминал о нем, возвращаясь в своих воспоминаниях лет на двадцать — тридцать назад, сравнивая себя с этим нахрапистым, злым и, видимо, неплохим парнем. Конечно, он для него парень, пацан. Тридцать три — разве это годы! Кропов, тот осторожнее. Он ни на чем не настаивает. У него и выражение мыслей особое, лишенное углов. «Разве невозможен отказ? — спрашивает Кропов. — Судимость снята, спору нет, но она была… Как посмотрят члены комиссии. В конце концов все мы люди. Это слишком суровый суд для человека. Травма на всю жизнь».
Председатель кряхтел, и против воли сквозь одышку у него вырвалось: «Да-да, стоит повременить, в самом деле — случай беспрецедентный».
Когда-то ему тоже было тридцать три. Люди его времени были норовисты, как вот этот Углов, совершали ошибки, без этого не существует жизни, но они шли в партию полностью, навсегда, без единой толики сомнения. Подозрение — скверная штука. А вот теперь все оказалось просто, как яичная скорлупа. Мальчишка витийствовал, защищая человека, который, видите ли, передумал. Вчера вот хотел в партию, а сегодня настроения нет. «Ах какая досада!» — думал председатель. Он целый день занимался делом Гречушкина, настраивался на разговор, нервничал, и все зря. А этому что, ему наплевать. Вон какие плечи нагулял.
— Ну что ж, — председатель развел руками. — Сожалею, что принял вас всерьез. Какой-то детский сад, — на лице председателя появилось некое подобие румянца.
— Нет, Евгений Андреич, — Максим шумно вздохнул. — Гречушкин лишь повод к нашей полемике. Речь идет о принципах, которые проповедует Кропов. Он находит единомышленника в вашем лице.
— Максим Семеныч! — рука Луспекаева внушительно легла на стол. — Вы пришли в райком партии по вопросу, достаточно конкретному. Вы обвиняли товарища Кропова в предвзятости и субъективизме. Так ли это?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: