Юрий Пиляр - Такой случай
- Название:Такой случай
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Современник
- Год:1978
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Юрий Пиляр - Такой случай краткое содержание
В романе «Забыть прошлое», вошедшем в сборник, мы как бы вновь встречаемся с героями повести «Все это было» через четверть века на Международном конгрессе антифашистов, где они продолжают вести борьбу против угрозы фашизма в современных условиях.
Новые повести и рассказ Юрия Пиляра посвящены жизни наших современников: рабочих, строителей, инженеров, ветеранов войны.
Такой случай - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Ничего со здоровьем. Пока нормально. — Он засмеялся. — А почему в Кисловодск, в санаторий еду, может, думаете, — так для профилактики, надо считать. Между прочим, на Кавказ я каждые два-три года езжу, очень интересуюсь лермонтовскими местами…
Он добродушно поглядывал на меня маленькими голубыми глазами, однако в его безмятежном взгляде угадывалось затаенное любопытство, словно и он ждал от меня ответа на какой-то свой вопрос. Я ненавязчиво приглядывался к нему и никак не мог решить: виделись мы прежде или не виделись? В нашей отдельной разведроте было более ста человек, и, хотя мне по делам службы не раз доводилось бывать у разведчиков, знать в лицо всех я, конечно, не мог.
— Все-таки проезд туда и обратно, наверно, затруднителен. Особенно если на самолете, — сказал я.
Василий Сергеевич опять коротенько рассмеялся. Теперь я заметил белые прорези морщинок возле его сухого жестковатого рта.
— Для нас это ничего, не проблема. Много ли нам с женой вдвоем надо? Мою зарплату расходуем, ее, учительскую, на книжку кладем. Дети у нас взрослые. Так что, откровенно сказать, не нуждаемся в деньгах.
— А какой предмет преподает жена?
— Географию и биологию.
— Топографическую карту читаете?..
Я принес и расстелил перед ним на столе схему оборонительного рубежа нашей Уральской дивизии по состоянию на май — июнь 1942 года. Василий Сергеевич неторопливо надел свои бухгалтерские очки в массивной целлулоидной оправе, потом быстро сменил их на другие, с позолоченными дужками, зорко оглядел схему, выполненную мной на миллиметровке, и неожиданно дрогнувшим голосом произнес:
— Андреево. Река Днепр. Тупик…
Мы помолчали. И мне и ему — я почувствовал, что и ему, — сделалось как будто немного не по себе.
Василий Сергеевич рассказал то, что, в общем, было известно и о чем он уже писал мне. Новое в его рассказе касалось частностей. Например, по его словам, командир группы, сержант, был вооружен не только автоматом, гранатами и финкой, как остальные разведчики, но и трофейным парабеллумом. Кстати, сержанта отметили после, когда их награждали: четверым вручили медаль «За отвагу», а его удостоили медали «За боевые заслуги» — этого я не знал. То, что все пятеро были обуты в лапти и что Василий Сергеевич, находя, должно быть, пикантной подробностью, способной произвести впечатление, усиленно подчеркивал, я хорошо помнил и без него.
Рассказ свой он сопровождал частыми оговорками: «Сейчас уж не убереглось в памяти»; «Вам со стороны, возможно, было виднее»; «Здесь за точность полностью поручиться не могу, все же таки минуло столько времени». Фамилии товарищей ему тоже не удалось вспомнить, и это, пожалуй, было самым досадным. Тут, впрочем, Василия Сергеевича нельзя было заподозрить в неискренности. В разведроту он попал лишь в конце марта, а в середине июня, спустя дней десять после ночного поиска, был ранен, эвакуирован в тыловой госпиталь и больше не вернулся в нашу дивизию. Кроме того, поисковая группа состояла из добровольцев, набранных в разных взводах; вместе они жили с педелю, все были молоды и называли друг друга по имени. Так, по свидетельству Василия Сергеевича, сержанта — командира группы — звали Петро, он был родом не то с Черниговщины, не то с Полтавщины. Напарник Василия Сергеевича, москвич, по имени Витя, хорошо пел; спокойный, культурный парень, — кажется, из студентов. Двое были коренные уральцы, челябинцы, Николай и Гриша, — здоровые ребята, вчерашние рабочие. Это почти все, что мог сообщить о них Василии Сергеевич.
О том, как протекал поиск, я в общих чертах тоже знал. Наши в течение недели вели наблюдение за вражеским блиндажом, находившимся на пологом берегу Днепра — в тех местах узкой речки, — а ночью напали на укрытие и утащили двух немцев. Один из них попытался вырваться, поднял крик, и разведчики вынуждены были прикончить его. Второго благополучно доставили на наш НП. Пленный оказался старшим унтер-офицером из штаба 39-го армейского корпуса. Его показания в то время представляли большую ценность для наших частей, дравшихся в условиях полуокружения.
Все это Василий Сергеевич и повторил мне теперь, тридцать два года спустя, и, как я уже заметил, к сожалению, почти ничего нового к тому, что я знал, не добавил.
Вероятно почувствовав мое разочарование, он сказал:
— А для чего, собственно говоря, ворошить прошлое? Все равно теперь ничего не изменишь…
У меня на этот счет было другое мнение. Я напомнил несколько огорченному гостю то, о чем писал ему в первом письме: за захват «языка» в сложной обстановке награждали обычно орденами, а наших разведчиков наградили только медалями. Почему? Командование дивизии — я это отлично помнил — представило всех пятерых к ордену Отечественной войны II степени. Может быть, следовало возбудить новое ходатайство? Я прибавил (это Василию Сергеевичу было неизвестно), что наш бывший начштадив Павленков, ныне гвардии полковник в отставке, пишет мемуары, и его, естественно, интересуют все детали боевых действий частей и подразделений Уральской дивизии.
Василий Сергеевич слегка оживился:
— Какой же это Павленков? Что-то не могу увязать в уме фамилию с личностью. Начальника-то разведки дивизии как сейчас вижу…
— А Павленков был непосредственный начальник вашего начальника. Он и в разведроте у вас частенько бывал и в тот поиск вашу группу провожал. Подполковник. Строгий.
— Чернобровый?
— С широкими бровями, узколицый.
— Сыч?
— Что значит — сыч?
— Если с узким лицом да с темными бровями, то он… Подполковник. Он у нас появлялся больше по ночам, любил сам расспрашивать разведчиков. Глаза не мигают, брови нависли на них, и лицо клином. Чисто птица эта. Да и ночью вроде все видит. За это и прозвали Сычом. Сильный командир… Дак он что, жив?
Все-таки, наверно, ни одна самая обстоятельная переписка не может дать того, что живой разговор. Василий Сергеевич явно «размораживался» и рассказал такой любопытный случай. Однажды к его напарнику, москвичу Вите, подошел подполковник и попросил списать слова песни «Синий платочек».
Василий Сергеевич часто заморгал голубыми глазками, и в этот момент я вспомнил его.
— Это ты тогда играл на немецком аккордеоне?
— Ну! — весело сказал он.
— А тот пел, Витя, что ли.
— Когда?
— Когда выступала наша самодеятельность. В Воронцовке. В середине мая приблизительно.
— Я играл на аккордеоне. И сейчас играю, на баяне правда. Недавно погоду разучил… ну, эту мелодию, когда по телевизору погоду передают… А в то время — на аккордеоне, правильно. Был у нас в разведроте трофейный аккордеон.
Он присматривался ко мне доверительно и тепло и силился, я чувствовал, вспомнить меня, но из этого ничего не получалось. А передо мной стоял светлоголовый, до красноты загорелый боец с часто моргающими голубыми глазами, и в руках у него переливался перламутром трофейный немецкий аккордеон. Он неловко кланялся стриженой головой в сторону комдива и комиссара и опять усаживался на табурет и перед следующим номером поправлял на плече белый лаковый ремень.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: