Иосиф Келлер - Суровые дни

Мог ли Колчак в этот весенний день предугадать, что пройдет немного времени — и он, верховный правитель, преданный покровителями, брошенный на произвол судьбы теми, кто еще недавно раболепно сгибали перед ним спины, будет арестован сибирскими партизанами.

Жизнь человека длится годами. За прожитые годы человек успевает сделать многое, хорошее и плохое. А вспомнить обо всем содеянном, оглянуться на прожитую жизнь, посмотреть на нее с вершины, откуда видно все и ничто не скроется, и оценить сделанное мужественно, не обманывая ни себя ни других, — можно в несколько часов. Особенно, если эти часы — последние и жизнь завершится ружейным залпом, и будет этот залп справедливым возмездием за горе, слезы, бедствия и разорение, принесенные родине.

Но пока Колчак по-прежнему верит не столько в божественное предопределение своей миссии, сколько в несокрушимое могущество Антанты. За ее спиной ему не страшны угрозы большевиков.

Накануне Владимир Ильич очень устал. На Красной площади праздновали День всеобщего военного обучения трудящихся, и Владимир Ильич принимал парад. Он ни разу не присел и не ушел с площади, пока, твердо чеканя шаг, не промаршировала последняя шеренга бойцов всевобуча.

Стоя рядом с приехавшим в Москву комиссаром Венгерской Советской Республики по военным делам товарищем Самуэлем, Ленин приветливо размахивал кепкой, а ему отвечали криками «ура!» и широкими радостными улыбками.

А сегодня с утра он почувствовал недомогание. Но дел было множество, все неотложные, и Владимир Ильич старался, чтобы окружающие не заметили, как иногда он болезненно морщится.

Во второй половине дня, наконец-то, выдалось свободное время. Владимир Ильич, закинув руки за голову, с удовольствием потянулся всем телом, откинувшись на соломенную спинку кресла.

— Что-то притомился… Садитесь-ка поближе, Владимир Дмитриевич, — обратился Ленин к управляющему делами Совнаркома Бонч-Бруевичу. — Жаль, вы не присутствовали на Красной площади. Конечно, парады в Петербурге были помпезнее… Блеск гвардейских полков. Кирасы кавалергардов. Опереточные мундиры гусар. Вчера подобной роскоши не было. И все же парад представлял поразительное по силе зрелище. Шел народ, взявший оружие защищать свои завоевания.

Ленин замолчал, полузакрыв глаза. Бонч-Бруевич не хотел нарушать тишины. Ленин отдыхал. Неожиданно зазвонил телефон, Ленин хотел подняться, но Бонч-Бруевич опередил его.

— Бонч-Бруевич слушает… Да… — Прикрыв трубку ладонью, он сказал Ленину: — Говорит Склянский.

— Что-нибудь новое? — спросил Ленин, подавшись вперед.

— Наши подошли к Стерлитамаку. Взятия можно ждать со дня на день.

— Молодец Фрунзе! — Ленин встал. — Передайте Склянскому: не давать Колчаку ни минуты передышки. Гнать и гнать!

Закончив разговор, Бонч-Бруевич положил трубку.

Дверь из приемной приоткрылась. В кабинет заглянула Фотиева:

— Владимир Ильич, товарищ из Перми уже здесь.

Ленин посмотрел на часы. Он любил, чтобы вызванные к нему люди являлись точно в назначенное время.

— Хорошо. Попросите зайти!

Сергей и Ференц, покинув Пермь, двигались в сторону фронта глухими местами, вдали от железной дороги, обходя стороной крупные селения, где могли встретиться колчаковцы.

Ференц торопился поскорее попасть в Москву, чтобы оттуда выехать на родину. Ведь в Венгрии теперь Советская Республика!

Его долг быть там.

— Негодяй Хорти тоже адмирал. Ему, как и Колчаку, Антанта помогает задушить революцию. Мой маленький опыт бить белогвардейцев пригодится!

На шестой день они добрались до Вятки.

Расставаясь, дали друг другу слово непременно встретиться.

Сергей задержался в Вятке: ему хотелось что-нибудь разузнать об отце. Полгода как от него нет никаких вестей. Хотя Сергей успокаивал мать, что отец жив и ничего с ним не случилось, сам он все время тревожился за его судьбу.

Сергею повезло. В одном из отделов штаба он познакомился с военным, месяца два назад случайно побывавшим в Пермском рабочем полку. Полк занимал позиции на правом фланге 29-й дивизии. Фамилии полкового командира он не запомнил, но когда Сергей подробно описал наружность Прохора Пылаева, военный подтвердил, что это он и был.

Сергей хорошо запомнил зимнюю Москву такой, какой он видел ее в прошлом году, уезжая в Пермь, — тревожной и суровой, с пустынными, будто вымершими улицами и площадями, по которым шли редкие прохожие, изможденные и угрюмые, или, вдруг переваливаясь в сугробах, натужно тарахтел автомобиль.

И вот через шесть месяцев, озаренная весенним солнечным светом, она совсем иная.

Весело позванивая, шли трамваи, москвичи выглядели бодро.

Шагая от вокзала к центру, Сергей подумал, что, наверное, чувствуешь такую же радость, когда, возвратившись, застаешь выздоровевшим близкого и любимого человека, которого покинул почти безнадежным. Это пришедшее в день приезда сравнение в последующие дни, где бы он ни был — в ЦК партии или в Реввоенсовете, слушал ли в Большом театре «Русалку» с Федором Шаляпиным или сидел в темном зале кинематографа, — часто вспоминалось Сергею.

Сергея поместили в гостинице, называющейся теперь Домом Советов. Из окна видна Кремлевская стена, за ней — золотые маковки колоколен и дворцовый купол, над которым полощется большой красный флаг.

Когда утром к нему постучал комендант и торжественно объявил, что звонили из приемной Ленина и приказали явиться в шесть часов вечера, Сергей сперва не поверил и попросил повторить все сначала.

— Завидую! Вы будете разговаривать с товарищем Лениным! Распишитесь в получении телефонограммы.

Комендант ушел. Сергей долго держал в руках бумажку с наспех написанными буквами. А может, в Кремль вызывают не его, а однофамильца? И зачем Ленин вызывает именно его? О чем говорить?

Весь день Сергей был сам не свой, то и дело проверяя, точно ли идут его часы. Вдруг отстают, и он опоздает! Опоздает к Ленину! А день, как назло, казался утомительно долгим. Устав от мучительного ожидания, Сергей прилег отдохнуть и неожиданно для самого себя крепко заснул.

Проснулся он уже в сумерках. Испуганно вскочив, посмотрел на часы. Половина шестого! Схватил шапку и шинель и побежал, надевая их на ходу. И на каждой площадке в больших зеркалах отражался его двойник, так же, как и он, прыгавший через ступеньки. На улице было не очень людно. Никто не обратил внимания на Сергея, бежавшего через Красную площадь к Спасским воротам Кремля.

Сергей, не успев отдышаться, вошел в приемную и сказал женщине, печатавшей на пишущей машинке, что явился по вызову товарища Ленина. Женщина предложила Сергею сесть и ушла в соседнюю комнату. Но Сергей не сел.

Оставшись один, быстро пригладил растрепавшиеся волосы, одернул гимнастерку. И тут произошла внезапная перемена: волнение, накапливавшееся в течение целого дня, мгновенно исчезло. Наступило спокойствие. И с каким-то новым, обостренным чувством Сергей видел теперь все происходящее вокруг него.