Николай Романов - После отбоя

— Кто из главка после отъезда Виноградского занимается трестом?

— Все помаленьку, и все вразнобой. Вообще-то взялся сам начальник, но у него сейчас почти все время отнимает строительство пансионатов, домов отдыха, которые должны были принимать отдыхающих еще в позапрошлом году. Помните нашумевшую речь Виноградского на краевом активе?..

Секретарь опять поднялся, вышел из-за стола. Лицо его казалось еще более сосредоточенным, складка на переносице обострилась, губы сжались. Нескончаемая пауза, тягостная, до звона в ушах тишина, беспомощность посетителя: может, ему давным-давно надо было встать, попрощаться, не ждать, когда подтолкнут в спину?..

— Семен Иулианович, что, если вас будут рекомендовать первым заместителем начальника главка? — послышался уже привычный, спокойный голос Венчлавы.

Скирдов от неожиданности невольно привстал, зачем-то начал дергать свой галстук, будто он сжал воротник рубашки, сдавил горло, мешал дышать, говорить…

— Мы не требуем немедленного ответа, подумайте денек-другой.

— Нет, Отто Тенисович, я отвечу сейчас: мне надо учиться или переучиваться, как вы советовали при подведении итогов проверки треста, третьего не дано…

Венчлава сел за приставной стол напротив Скирдова, прежним неторопливым, доверительным тоном начал убеждать:

— Учиться можно по-разному: сидеть в прекрасном лекционном зале, слушать светило науки и ничего не приобрести, а можно и вот так — наедине с собой и своей совестью осмысливать общественную и профессиональную деятельность, сверять каждый шаг с требованиями нашего времени. Если писатель, художник, композитор не может улучшать, совершенствовать свое произведение, выдает все написанное за шедевр, он перестает быть писателем, художником, композитором; если директор, управляющий, любой начальник не в силах самокритично оценить свои недостатки в работе, он перестает быть директором, ему надо подавать в отставку. Вам, слава богу, это не грозит. Не отвечайте сразу, Семен Иулианович, подумайте.

Венчлава проводил Скирдова до приемной, подсказал секретарше:

— Аннушка, проводите товарища до поликлиники и сдайте на хранение Александру Эммануиловичу. — И шутливо прибавил: — Под расписку…

«Колдун этот Александр Эммануилович — все болезни как рукой сняло», — с благодарной улыбкой подытоживал Скирдов, разумеется, относя к «колдунам» не только одного невропатолога. Семена Иулиановича два дня обследовали, брали анализы, снимали электрокардиограммы, измеряли кровяное давление, просвечивали сердце, легкие, все внутренние ходы и переходы, потом амбулаторные процедуры плюс внушение: «К сожалению, еще многие руководители бездумно, безрассудно экономят несколько минут на посещение врачей, а потом отнимают у этих же врачей не минуты, а дни, недели, месяцы, а у себя — годы жизни. Не странно ли, что человек ступает одной ногой во вторую половину своего века с медицинскими познаниями ученика первого класса».

Нет, Семен Иулианович, ваше имя не назвали, вас просто публично отшлепали, как того парнишку с медицинскими познаниями первоклассника. Скирдов вспомнил, что совсем недавно, лежа в густой траве на берегу залива, он внушал себе, не прочь был поучить и всех своих собратьев, как надо организовывать труд и отдых, но дальше высокопарных разглагольствований не пошел, потребовались шлепки. И шлепков мало, надо было сечь розгами. Ей-богу, трудно поверить, что за какую-то неделю ему вернули физическую бодрость, подвижность, аппетит, а главное — неутомимую работоспособность. Он уже отказался от автомашины по утрам, достал загнанные в дальний угол кладовки гантели; секретарша, сослуживцы смотрели на него с удивлением и, наверно, думали: «Откуда такая прыть у этого старого черта?!»

Только Александр Эммануилович не разделял оптимизма сослуживцев, был бдителен, появился даже в кабинете управляющего, около часа наблюдал за Скирдовым, как тот принимал людей, говорил по телефону, правил докладные записки в главк, втолковывал инженеру по технике безопасности, что тот является чуть ли не главной фигурой на стройке, может отменять любые распоряжения, в том числе и управляющего, если они идут вразрез с требованиями техники безопасности, что главная забота для всех — человек и здоровье этого человека! Чувствовалось, Александр Эммануилович вроде бы остался доволен своим пациентом, и все-таки перед уходом он с нажимом произнес:

— До свидания, Семен Иулианович, до свидания!..

Намек был не лишним, через пять дней Скирдову предстоит еще одно испытание — встреча с представительной делегацией южного пограничного округа во главе с генералом, начальником политического органа и новым отрядом уволенных солдат, сержантов с лаконичным адресом на комсомольских путевках: «Сибирь, Красноенисейск. Алюминстрой». Делегация намерена не только представить вновь прибывших, но и подвести итоги взаимных социалистических обязательств ратного и трудового соперничества кадровых солдат, сержантов, офицеров и бывших воинов.

В прошлом году округ получил победные рапорты Алюминстроя о досрочном вводе в строй электролизного корпуса, эти рапорты зачитывались личному составу частей и подразделений, дали толчок для пересмотра социалистических обязательств по освоению новой военной техники, повышению боевой и политической подготовки воинов, выращиванию отличников и классных специалистов, и теперь шефы желали не только отчитаться о достигнутых успехах личного состава войск, но и обстоятельно изучить, как их бывшие воспитанники проявляют себя уже на другом боевом участке — на стройке. Это придаст шефству еще большее политическое значение, укрепит дружбу армейской и рабочей молодежи, а передовой опыт строителей поможет командирам и политработникам в воспитании прибывающего в войска молодого пополнения.

А еще можно было прочесть между строк их официального письма, о чем хотят спросить шефы руководителей треста: «Мы вам направили истинных бойцов — дисциплинированных, идейно стойких, закаленных в ратном труде; они впитали в себя драгоценные качества: постоянно думать, творить, вносить что-то новое, ценное в решение боевых и хозяйственных задач. Они ценят свое солдатское достоинство, привыкли к тому, что с ними обращаются только на «вы». Как же их приняли? Открыли ли перед ними возможности проявить себя, свои таланты на новом поприще? Как весом их вклад во Всесоюзную комсомольско-молодежную стройку государственного значения?»

«Что ответить на эти прямые и подстрочные вопросы? Выданные под новый год победные реляции — это бумажные змеи, празднично раскрашенные детские шары, лопнувшие от первого дуновения январского ветра. Не сбросишь со счетов и недостатки в работе с посланцами армейских и пограничных частей: тут и проявление грубости, и недооценка деловых качеств, и сдерживание творческой инициативы, хотя бы с теми же специализированными и хозрасчетными бригадами. Но не будешь же сейчас представлять творцов этих победных реляций, пересказывать междоусобную войну с магидовыми, вараксиными, захаревскими и иже с ними, — грустно размышлял Скирдов и посоветовал самому себе: Подставляй свою широкую спину, товарищ управляющий, красней, белей, соси болеутоляющие таблетки, только не ищи соломинку, за которую можно ухватиться…»