Николай Романов - После отбоя

— Внизу стоит газик, используй его, попутно заверни ко мне на квартиру — я позвоню, чтобы приготовили что-нибудь из съестного, — попросил Скирдов.

Километрах в двадцати от города они выбрали залив на Енисее с пологими берегами, хорошими, незаболоченными подступами к воде; зимой здесь на льду чуть не сплошь, словно стаи грачей перед отлетом из своих гнездовий, колдовали над лунками рыбаки, но сейчас гладь воды и берега были пусты. Да и кто выходит на рыбалку в двенадцать часов дня?! Но Юрий терпеливо учил напарника, как пользоваться спиннингом, как подальше забрасывать блесну, как притормаживать катушку, наматывать леску. Ученик был способный, уже через несколько минут работал спиннингом не хуже учителя, и у Юрия закралось подозрение, что управляющий давным-давно овладел этой рыболовной снастью и лишь разыгрывал несмышленыша. Так и случилось, Скирдов первым вытянул щуку, затем трех крупных пузатых окуней, а когда оба рыбака изрядно намахались и уже подумывали об отдыхе, Семен Иулианович вновь зацепил что-то крупное, минут десять, а то и больше, изматывал разъяренную рыбину — отпускал леску, вновь накручивал, опять отпускал, опять накручивал, стараясь вывести речного хищника на отмель, где его легче будет взять, попутно обругал наблюдавшего эту сцену Носова:

— Чего рот разинул? Бери сачок, залезай на каменный выступ, скоро подведу к нему. Судак, узнаю по повадке.

Юра и сам убедился — судак, но такой огромный, длинный, каких он еще не видывал в водах Енисея. Наконец ему удалось накинуть сачок на хвост судака, но тот так резко метнулся от камня, что Носов не удержался, вместе с сачком плюхнулся в воду, перепугал рыбину, она сама выбросилась на отмель. Вдвоем они кое-как одолели ее. И опять проворное оказался Скирдов: он умудрился схватить ее за жабры и выволочь на берег.

— Вот это судак, всем судакам судак! — торжествовал Скирдов и подшучивал над Носовым: — Тоже мне рыбарь, паршивого ерша не мог заарканить, а вымок с ног до головы. Решил верхом на судаке прокатиться, а он необъезженный. Разводи костер, рыбарь, сушись. Да и перекусить не грех, вымотала чертова акула. — Он вновь насмешливо взглянул на Юрия: — Ты думаешь, мне просто повезло? Нет, брат, надо знать, где бросать, на кого бросать и как бросать. Ишь, пять спиннингов привез, не забудь обратно домой их доставить. И друзьям рассказать, как верхом на судаке катался. — Он подал ему свою нейлоновую куртку: — Накинь на себя, застынешь, в одних трусах.

Юра, кажется, ни разу не видел Семена Иулиановича таким веселым, радостным, да и сам Скирдов не помнил, когда у него было столь безмятежное состояние. Только сегодня осуждал двух сверстников, хохотавших на улице, а сам гогочет на всю тайгу, подтрунивает над заядлым рыбаком, каким Носов слыл среди строителей; подтрунивает, а украдкой бросает взгляд на Юрия: не пересолил ли, не обидел ли своего учителя? Нет, спокоен, добродушен, как всегда с улыбочкой в краешках губ, с хитринкой в чуточку прищуренных глазах, притащил охапку хвороста, положил в том месте, которое облюбовал бы и сам Скирдов, забил рогульки по сторонам для перекладинки, подвесил солдатский котелок с водой. Окуней обрабатывали вдвоем: Скирдов потрошил, мыл, Носов аккуратно разрезал на ровные дольки, разбирал головы — какая же уха без голов! — заправлял закипевший котелок. Семен Иулианович теперь уже не посмеивался, а удивлялся сноровистости, деловитости Юрия: что в мелких житейских хлопотах, что в решении крупных вопросов строительства — всюду ровен, надежен, спор. И когда он успел собрать такой увесистый рюкзак, где кроме походного топорика, котелка были глубокие эмалированные миски, деревянные ложки — правильно, не обожжешь губы, — вилки, даже салфетки, хлеб белый и черный, ветчина, сыр, масло — тоже правильно, видно, не раз оставался на рыбалке с привезенными харчами, — термос с чаем, еще что-то подозрительно звякнуло в рюкзаке. Юрий на секунду замешкался, но потом так же деловито достал бутылку сухого вина, водрузил на середине развернутой газеты, поставил рядом две стопки, как бы подчеркивая: приглашение на рыбалку расшифровано правильно. Скирдов недовольно поморщился, но Юрий и тут нашелся:

— Надо все предвидеть: вдруг человек искупается в холодной воде? Конечно, на рыбалке выше котируется бутылка со звездочками, но, когда не знаешь вкусов начальства, вот это сухое, «Балатон», самое подходящее: золотая середина.

И вновь Скирдов подумал: «Этого рыжего чертушку не сразу поймешь, когда он говорит серьезно, когда с юмором, когда с откровенной насмешкой, в одном всегда верен себе — не уступит в главном: в твердом проведении намеченной линии строительным управлением, трестом, если убежден в ее правильности. Он даже на совещании в крайкоме партии говорил с юмором, но кое-кого от этого юмора бросало в жар, поднимало с мест. «Именно такой человек должен быть главным инженером треста, с каждым найдет общий язык, будь тот представителем министерства, главка или разнорабочим; мы сделали правильный выбор», — в который раз взвешивал Скирдов совместное с секретарем парткома решение…

От кипевшего котелка, наверно, по всему заливу расстилался аромат репчатого лука, перца, лаврового листа, петрушки, еще каких-то специй. У Семена Иулиановича начинало, как говорят, сосать под ложечкой.

— Да хватит казнить, Юрий! — не выдержал Скирдов.

— Еще пару минуток, чтобы отстоялась, — успокаивал Носов, — а вы пока нарежьте хлеб, откупорьте вино, наполните стопки.

Теперь уже Семен Иулианович безропотно выполнял все поручения Носова, он понял: начальственной ухой здесь не пахло, во всем просматривалось дружеское начало, непринужденность, взаимная приязнь, доброжелательность.

— Семен Иулианович, держите свою миску…

Ушица была столь вкусна, что рыболовы уже не могли передохнуть, остановиться, пока не опустошили содержимое котелка до последней ложки, и только после этого блаженно развалились на лужайке рядом с костром. Трава была сухой, высокой и такой густой, что могла сойти за перину. Семен Иулианович даже глаза закрыл от удовольствия, с укоризной подумал, что вот этакое наслаждение, отключение от всех земных дел и забот можно испытывать каждое воскресенье. Почему он не следует советам медиков о зарядах физической бодрости, о поддержании постоянной высокой работоспособности? И что за олухи эти хозяйственники, всякие там управляющие, руководители строительных подразделений, высокопоставленные работники главка, которые, пренебрегая этими советами, наносят вред не только себе, но и государству! Да, да, государству, которому далеко не безразлично, с каким настроением после выходных дней выходят люди на работу.