Николай Романов - После отбоя

Магидов задумался. Его все еще обескураживало, что он не знает, с кем имеет дело, на каком уровне пойдет разговор, на дверной табличке лишь значилось «А. К. Семенов». И вместе с тем подкупала доверительная простота молодого человека, спокойная, деловая обстановка. Наверно, потому и нет движения в коридоре, что заранее обозначают день и час приема и посетителям нет необходимости толкаться у дверей. Да, в этом высоком учреждении можно говорить откровенно и обо всем. Он твердо ответил:

— Есть.

И признался, что обратился в ЦК после долгих и мучительных колебаний, когда убедился, что ни в тресте, ни в главке, ни в министерстве не хотят по-настоящему разобраться в истинных причинах провала плана текущего года Алюминстроем.

— Вы были в министерстве?

— Считайте, что нет. — Он рассказал о встрече с работником отдела кадров, представив это как новое доказательство безразличного отношения министерства к крупным стройкам Сибири или того хуже — нежелания выносить сор из избы.

— Вам важно не как рассматривают, а кто рассматривает, — заметил Семенов.

— Зачем вы упрощаете вопрос? Мной поставлены кардинальные проблемы строительства: внедрение автоматизированной системы управления, правильное использование материально-технических ресурсов, рабочей силы.

И Магидов со сноровкой опытного бойца вставлял обойму за обоймой в уже не раз испытанное им оружие, не переставая наблюдать, какое впечатление производят его доводы на слушателя. Если работник ЦК действительно внимательно вчитался, вдумался в строки письма, обстоятельно разобрался в поднятых вопросах — остановит, если пробежал наспех, рассчитывая на манускрипты, покоящиеся на его столе и наверняка опровергающие доводы Магидова, — выслушает и, возможно, заново переоценит эпистолярное «искусство» чужих холодных рук. Одно дело — бумага, другое — живой человек.

Семенов слушал. Слушал внимательно, изредка делая пометки в своем блокноте, и лишь однажды мелькай взглянул на наручные часы. Андрей Ефимович понял намек и завершил рассказ внушительной концовкой:

— Необъяснимо, как можно устраивать гонение на людей, которые проводят в жизнь перспективные планы, досрочно вводят в строй пусковые объекты, выполняют требования партийных и государственных органов?

— Андрей Ефимович, вы курите? — после продолжительной паузы спросил Семенов.

— Только при крайнем возбуждении.

— Надеюсь, вы спокойны?

— Я искренне благодарен за то внимание, с которым вы выслушали меня.

— Тогда устроим перерыв без сигаретного дыма. Вы завтракали? Наспех? Налево, в конце коридора, есть буфет, можете что-нибудь съесть, выпить чашечку кофе. Встретимся через полчаса…

После завтрака Андрей Ефимович зашел в знакомую комнату, и его рука невольно потянулась за сигаретой: у Семенова был Иванчишин. «Все, сражение проиграно!» — обреченно подумал Магидов. Но это была минута слабости, он вдруг почувствовал прилив новых сил, воинствующий азарт: да, боролся, борется и будет бороться за свои права, за справедливость, которая должна восторжествовать, будет отстаивать правильность взятого им курса в строительстве. Да и в Иванчишине после пристального взгляда он увидел что-то новое, непривычное. Нет той мальчишеской порывистости в движениях, в жестах, появилась какая-то степенность, солидность, что ли. Возможно, и в мышлении, в оценке событий стал умереннее, да и драться не за что: там он бился за кресло главного инженера, а сейчас оно ему ни к чему.

— Вы знакомы? — спросил Семенов.

Магидов нашел в себе силы приветливо улыбнуться и первым протянуть руку Леше, как его звали в тресте и за что его осуждал Магидов, считая это панибратством, заигрыванием с подчиненными.

— Андрей Ефимович, начнем с того, на чем вы закончили свои доводы. Вот передо мной сегодняшний номер центральной газеты, в ней подводятся первые итоги выполнения встречного плана крупным московским предприятием. Я прочту вам только одну фразу: «На заводе контуры встречного плана начали вырисовываться задолго до начала текущего года». Затем идут пояснения: как к намеченному плану были подключены партком, парторганизации, коллективы цехов, бригад, как подсчитывали свои резервы, а затем с помощью министерских органов, заводов-поставщиков изыскивали дополнительные ресурсы. И только после этого ринулись в бой… — Семенов сделал внушительную паузу. — А вы как поступили? На переломе года нарушили производственный план, а потом стали подсчитывать свои возможности, выбивать любыми средствами дополнительные материалы. Началась штурмовщина…

— Методы могут быть разными, важен конечный результат, — перебил Магидов.

— Да, конечный результат — расчеты за готовые объекты. А каковы ваши показатели?

— Я подробно изложил их в своей записке, доказывал вам сегодня.

— Андрей Ефимович, мне кажется, вы не доказываете, вы упорствуете вопреки здравому смыслу. Ваш так называемый встречный план принес государству крупные убытки, электролизный корпус до сих пор не введен в строй.

— Но почему все это приписываете только мне? Есть же генеральный заказчик! — возбуждался Магидов.

— Мы только что говорили об этом: расчеты за готовые объекты — основные показатели в работе строителей. Вы отбросили экономические обоснования и кинулись на штурм безоружными.

Семенову не хотелось разогревать полемику до опасного предела, когда спорящие стороны возбуждаются, начинают отклоняться от главного, и он, как бы не адресуясь ни к кому, начал вслух делиться своими мыслями:

— А ведь подсчитаны пока лишь видимые убытки — простой одного корпуса. А кто оценит ущерб, нанесенный неподготовленностью к зиме, невыполнением планов трестом Алюминстрой в первом и втором кварталах текущего года, утечкой кадров в весеннюю строительную распутицу, утерей веры рабочих в способность руководителей направлять энергию людей на главное — повышение эффективности и качества строительства? — И вновь обратился к Магидову: — Еще одно ваше обвинение — ломка структуры треста, создание комплексных, специализированных бригад, перемещение людей на второстепенные объекты в период завершающего этапа строительства, — Семенов обратился к Иванчишину: — Алексей Александрович, сообщите о последних переменах в Алюминстрое.

— В двух словах, — предупредил Иванчишин. — Специализированные бригады не только помогли повысить производительность труда, но почти на одну треть сократить количество рабочих, инженерно-технического состава. В тресте объединены два строительных управления в одно.

— Какие? — недоуменно спросил Магидов.

— Девятое и двенадцатое.

— Безумие! — выкрикнул Андрей Ефимович.