Николай Романов - После отбоя

У меня его не было. Больше того, я не мог назвать даже темы. Пошли к солдатам. Сержант Воинов — замкомвзвода — поднял людей, скомандовал «Смирно», доложил о проведенных занятиях.

— А сейчас что делаете?

Сержант замялся. Капитан приказал замкомвзвода вести людей на обед, а сам остался со мной.

— Как бы вы, будучи на моем месте, оценили командира взвода Князева? — спросил он.

Мне не понравилась эта лобовая атака, хотелось отпарировать резкостью, но решил пока воздержаться, послушать, что будет дальше. А он продолжал:

— Вы назвали бы его в лучшем случае нерадивым.

— А в худшем? — полез я на рожон.

— В худшем — разгильдяем.

— Благодарю за откровенность.

— За халатное отношение к службе делаю вам замечание. Если позволите что-нибудь подобное в будущем, выводы будут круче.

Месяца три после разговора я кое-как тянул лямку взводного, но чувствовал: мое терпение на пределе. Тут-то и пришло «озарение»: а чего ради прикидываться, пересиливать самого себя? Пусть убедятся в моей бездарности и отпустят с богом туда, откуда пришел. Я опять все переложил на замкомвзвода, опаздывал на утренние поверки, зачастил в ближайший поселок и возвращался оттуда навеселе. Командир роты использовал все свои права по части взысканий и стал искать возможность избавиться от меня. Заведенная пружина моего замысла сработала. Я написал Лизе, что скоро встретимся.

…После одной из гулянок в поселке я опоздал на службу. Посыльный из штаба передал мне приказание немедленно явиться к комбату майору Веденину. Вошел не по-уставному, вразвалку, всем своим видом показывая: «Можете раскручивать новую катушку взысканий, но все равно уволите в запас. Я умею добиваться своего».

Майор предложил мне сесть, вид у него был нестрогий, скорее иронический, и разговор начал шутливо.

— Как гулялось?

— Так себе, — развязно ответил я.

— Выбор в буфете невелик?

— Мы с собой прихватили.

— Кто это мы?

— Поселковые. Со своими я не хожу.

— Да? — На лице майора появилась саркастическая улыбка. — Что-то у вас неладно с памятью.

Я сник. Все знали характер майора: он мог снисходительно отнестись к любой оплошности, любому промаху, кроме вранья. А я соврал: вчера вечером за одним столиком со мной был прапорщик из другой роты.

Наверно, нет тяжелее состояния, когда ты становишься противен сам себе. Решил молчать. Пусть казнят. Мы промолчали несколько минут, это было уже началом казни. Потом майор поднялся, а я сидел, опустив голову, с тупым отчаянием смотрел на нечищенные носки своих сапог, не в силах даже встать. Офицер подошел ко мне, сел рядом, спросил:

— Товарищ Князев, вы не помните содержание нашей беседы перед назначением на взвод?

— «Присмотритесь к сержанту Воинову, он будет вашей опорой», — чужим хрипловатым голосом повторил я его слова.

— Присмотрелись?

— Нет.

— Напрасно. Я специально послал вас на этот взвод. Сержант Воинов с высшим образованием, завидный службист, в хорошем понимании этого слова, опытный пропагандист, выступает в батальоне с лекциями по педагогике, психологии. Я могу поменять вас ролями: добиться присвоения офицерского звания сержанту Воинову, назначить его командиром взвода, а вас разжаловать и оставить в этом взводе рядовым. Если эта перспектива вас устраивает — скажите. Только не сегодня, подумайте денек, два. А сейчас — свободны.

Вышел от комбата разбитым, обессиленным. На спортивной площадке сержант Воинов занимался с моим взводом физической подготовкой. Чтобы никому не показываться, через хозяйственный двор вышел из военного городка, направился к поселку.

Миновал его, спустился к речке, сел на травянистый берег, затянутый молодой порослью ивняка, обхватил голову руками: что делать? Если бы командир батальона обрушил на меня самые жестокие кары, я вгорячах подтвердил бы свое желание уйти из армии, возможно, нагрубил бы, чтобы ускорить развязку. Но он лишь намекнул на возможные последствия и предоставил мне самому избрать меру наказания.

Голова раскалывалась от боли. Я оперся о камень, собрался опустить голову в холодную ключевую воду, когда увидел подходившего ко мне сержанта Воинова. Не удивился. Все закономерно: теперь будут следить за каждым моим шагом, особенно в сторону поселка.

— Сергей, кто тебя послал? — впервые обратился я к нему по имени.

— У меня своя голова на плечах, — уклончиво ответил он.

— Твоя голова высоко ценится, — сказал я, вспомнив разговор с комбатом, и с силой вдавил носком сапога камешек в песок.

Сержант ничего не ответил, нашел свой камешек и тоже начал играть с ним. Потом обоим надоело это занятие, я по возможности хладнокровно спросил:

— Какого ты мнения обо мне?

— Тут двух мнений быть не может. Жаль, что солдаты думают о вас хуже, чем я: «Лоботряс! Государство дало ему возможность четырнадцать лет учиться, получить высшее образование, а он пренебрегает законами этого государства».

— Тебе добавить нечего?

— Добавлю. Вы штудировали историю, философию, состояли в комсомольской организации, наверняка произносили высокопарные слова о долге, преданности Родине, а вышли из института с пустой душой, мысли о собственной персоне вытеснили все остальное…

— Гуще нельзя?

— Готов извиниться, если ошибся. — Он поднялся. — Мне пора к своим солдатам. А вы в поселок? — с нескрываемой горечью спросил сержант.

До военного городка шли молча, только перед офицерским общежитием я вновь спросил Воинова:

— А все-таки, кто тебя послал за мной?

— Никто, — подтвердил сержант. И недружелюбно попрощался: — Счастливо оставаться!

Командир батальона майор Веденин, должно быть, решился на последнюю попытку переломить мое отношение к армейской службе. Вызвал к себе в канцелярию, деликатно предложил сесть, а сам вышел: дескать, размышляй, младший лейтенант, какими дисциплинарными правами наделен комбат. А есть начальство повыше. Есть еще офицерский суд чести, государственный закон о прохождении воинской службы. И над этим подумай.

Часто звонил телефон, я от каждого звонка вздрагивал, так напряглись мои нервы. В голове смятение, я уже перестал различать, где сильнее звон — в настольном телефоне или в моих ушах.

Наконец в коридоре послышались шаги комбата, их ни с чьими другими не спутаешь. Открылась дверь, я резко поднялся.

— Сидите! — разрешил комбат и долго, пытливо вглядывался в мои глаза. — Подумали? — напомнил он о предыдущем разговоре. И, не дождавшись ответа, начал сам: — Товарищ Князев, ваш помощник, сержант Воинов, назначается исполняющим обязанности начальника клуба части. С его уходом на вас возлагается проведение политических занятий, оказание помощи секретарю комсомольской организации, проведение всех культурно-просветительных мероприятий в подразделении. И еще: к вам переводятся два недисциплинированных солдата из хозвзвода, возьмите их под особый контроль, они должны стать хорошими саперами, вровень с вашими подчиненными.