Николай Романов - После отбоя

— Чего вы все-таки хотите: торжественнее отмечать праздники? — спросил Таранов.

— Праздники праздниками, но что-то надо делать и в будни, — ответил Борис. И стал пояснять: — Почему бы не организовать регулярные встречи воинов по родам войск — пограничников, танкистов, артиллеристов, сухопутчиков — без официальных президиумов, непременных докладов? Назовем их, скажем, солдатскими посиделками. Приходят с женами — у кого есть, конечно, — рассказывают о себе: кем и как работают на стройке, где учатся, что делают для повышения своей квалификации, поддерживают ли связь с сослуживцами, командирами, политработниками. Словом, все и обо всех. На первые посиделки можно заранее подготовить вопросы, а потом все пойдет своим чередом. Пусть слушают, обдумывают, с кого пример брать, а кого, может быть, по-дружески и пропесочить. Но главное будет достигнуто: люди сблизятся друг с другом, ощутят чувство локтя, восстановят армейские связи, будут знать, чем живут воины частей, из которых они прибыли.

Управляющий ходил по кабинету, раздумывал. Сибиркин спросил:

— Вас смущает название «солдатские посиделки»? Назовите по-другому: собеседование, семинар, симпозиум, форум, — дерзил Яша.

— Что необходимо для этих посиделок? — поинтересовался Таранов.

— Уютная комната в клубе, артельный самовар, по паре бутербродов на брата и непринужденная обстановка, — ответил Точкин.

Скирдов поддержал:

— Дело не в названии, а в существе. Да и против названия у меня нет возражений. Посиделки — старинный русский обычай молодежных вечеринок, вольем в него новое содержание. Артельный самовар тоже хорошо, только где его достать? На бутерброды наскребем, не собирать же с каждого по полтиннику. Как, Павел Иванович? — Таранов согласно кивнул. — На кого пал первый выбор?

— На саперов, — хитровато сощурив глаза, ответил Юркин.

— Вон как подкатились, попробуй откажи, — широко улыбнулся Семен Иулианович. — А про главного инженера-завода Князева не забыли?.. — Скирдов попрощался с делегацией. Потом вернул от двери: — А кроме артельного самовара наряд милиции не потребуется? Да не сердитесь. Желаю успеха!

Уже в приемной Генрих Четвертый подводил итог:

— Управляющего сагитировали, Князева беру на себя, об остальных — заботитесь вы. Хозяйственную сторону обеспечиваем вместе.

Как всегда неожиданно, забежал секретарь комитета комсомола треста Юркин и, как всегда неожиданно, выпалил:

— Князь, в субботу собираем бывших саперов на солдатские посиделки, ты задаешь тон!

Я опешил, недоуменно смотрю на Генриха. Он продолжает:

— Тема — прошлое, настоящее, будущее. Прошлое — постоянная бдительность, боевая готовность, взаимодействие, воинская дружба. Настоящее — рабочая закалка, духовный рост, совершенствование профессиональных навыков, освоение новой техники, поддержание высокой взаимовыручки. Будущее — подумай сам, вон как тебя подбросило: в двадцать пять лет — главный инженер завода. Все, Князь. Бывай!

Дал молчаливое согласие и теперь извожу себя воспоминаниями о службе в армии. Неужели говорить обо всем, что было, что пережито и что до сих пор как немой укор, как сумрачная тень следует за мной? А если не сказать об этом, зачем вылезать на трибуну? Сообщить о своей исключительности — в двадцать пять лет стал главным инженером крупного завода? А это вовсе не моя заслуга: не будь директором гвардии полковник запаса Снегов, я бы десяток, а может, и больше лет работал сменным мастером и отнюдь не печалился бы, отмывал грехи прошлого, от которых я иногда в поту пробуждаюсь по ночам, вскакиваю с постели, пугаю жену…

Многие выпускники инженерно-строительного института завидовали мне: еще до получения диплома я знал, что буду работать в Зеленограде — прообразе наших будущих городов-спутников. Похвастался и перед Лизой, тогда еще невестой. Она просияла: уж кому-кому, а строителю в первую очередь обеспечена квартира в Зеленограде, о которой мечтает не одна тысяча москвичей.

И вдруг повестка: младшему лейтенанту запаса Князеву Василию Романовичу предлагалось в трехдневный срок явиться в райвоенкомат, имея на руках то-то и то-то. А еще через неделю: приобрести по литеру билет в город Чита, в Забайкальский военный округ.

Неделей крушения надежд окрестил я тот период. Два года впустую! Два года! За это время можно стать ведущим инженером. Накатал письмо-жалобу Председателю Президиума Верховного Совета, попросил отменить решение военкомата, мотивировал, как мне казалось, веско: меня направляют на важнейшую стройку, я отдам ей все свои знания, пока они свежи.

Трезвее всех в доме оказалась мама. Она прочла мое послание и строго спросила:

— Кому и на кого ты жалуешься? — И сама же ответила: — Советской власти на советскую власть. Даже твоя громкая фамилия не поможет. Законы для всех одинаковы: для князевых, петровых, ивановых. Проверь, все ли я уложила в твой чемодан.

Письмо я не послал, но от своего решения избавиться от службы не отказался. «Не мытьем, так катаньем, а своего добьюсь», — думал я.

Приехал в Читу, там уже было десятка три таких, как я, двухгодичников. Одели нас в полевую форму, вручили погоны младших лейтенантов, решили два месяца подержать в окружной школе, погонять по плацу, проверить знание уставов, натаскать по саперному делу и определить по подразделениям.

Я дивился своим собратьям по институтам: веселые, беззаботные, охотно утаптывают строевой плац, радуются, что побывают в незнакомых краях, попробуют свои силы в офицерских должностях, некоторые даже поговаривали: понравится — можно вообще остаться в армии. Я же думал о другом: как найти неотразимый предлог, чтобы вернуться в Москву. Двухнедельная экскурсия в сибирские края — куда ни шло, но растрачивать впустую два года могут только идиоты.

Меня назначили командиром взвода саперной роты. Ознакомился я с программой подготовки личного состава: минирование, разминирование, профили окопов, простейшие инженерные сооружения и прочая мура. Ну я понимаю: кадровому офицеру это надо, а мне зачем? При этом требовали не только проведения занятий, но еще и обязательного составления конспектов.

Конечно, это была прихоть командира роты, так я и относился к ней. Взвод выходил на полигон, сержанты проводили занятия, а я в сторонке читал книгу, изредка посматривая в сторону солдат, чтобы те в перерывах не сидели больше положенного времени. Но однажды увлекся, зачитался, не заметил, что занятия окончились. Именно в этот момент ко мне подошел капитан, командир роты, глянул на обложку книги и вслух, чеканя каждое слово, прочитал название:

— «Эрих Мария Ремарк. Обратный путь». — Иронически добавил: — Надо бы и о солдатах позаботиться, скучают. — И потребовал конспект.