Николай Романов - После отбоя

Ведьма Розочка предусмотрительно написала, как зовут хозяйку квартиры, и хоть тем несколько облегчила его дикое положение. Дверь открыла женщина, похожая на Мару, вернее, Мара на нее. Андрей Ефимович спросил:

— Гелена Ивановна? — Хозяйка подтвердила. — Магидов. У вас должна быть моя жена. — Хозяйка кивнула. — Мне нужно поговорить с ней.

— Проходите, пожалуйста.

Хозяйка скрылась, а Магидов, не зная, куда проходить, торчал в коридоре, как его Колонна в тамбуре. Прошло минут пять — никто не показывался. Наконец появилась жена, она похудела, держалась спокойно и тоже не предложила раздеться, сесть и сама стояла.

— Я вас слушаю, — отчужденно проговорила она.

— Мария, хватит дурить, мне эта дикая игра может дорого обойтись.

— Опять о себе?

— Не придирайся к словам.

— Слушаю, — еще холоднее повторила жена.

— Догадываюсь: это работа соседей по лестничной площадке Тарановых.

— Ты не догадываешься о главном: я тоже человек.

— Не будем здесь препираться, внизу нас ждет машина.

— Не нас, а тебя.

— Мария, что в конце концов произошло? Я тебя оскорбил, унизил, не отзывался на твои запросы? А для кого приобретена стильная мебель, стереофоническая радиола, дорогая посуда? Я хотел, чтобы тебя окружал комфорт.

— Все?

— Ты никогда не говорила со мной таким тоном.

— И сожалею об этом. Поторопитесь, внизу ждет машина. — Она скрылась в глубине комнаты.

Магидов спускался по лестнице взбешенный: откуда у этой затворницы появилась такая наглость? Впрочем, чего тут гадать: соседушки, она все время поддерживала дружбу с ними и ушла от него не без их благословения. Значит, источник информации комиссии будет самый авторитетный — секретарь парткома. Вот попал в капкан, идиот.

Мотор «Волги» работал, а шофер дремал, это тоже разозлило Магидова. До чего все распустились! Оспаривают его решения, через его голову лезут к управляющему, даже водитель персональной автомашины не удосужился открыть перед ним дверцу.

Андрей Ефимович заметил идущего по тротуару спецкора городской газеты, притормозил машину.

— Анатолий Силыч, подвезти? — спросил Главный.

— Смотря куда.

— Намек понят.

Они высадились у ресторана «Енисей», прошли в отдельный кабинет. Директор ресторана сетовал:

— Давненько не были, изменяете нашему заведению.

— Есть предлог? — спросил Магидов спецкора, когда директор отправился отдавать распоряжения.

— У меня нет, а у вас — весомый. Не прикидывайся сиротой, Андрей Ефимович, я ведь газетчик.

— Честное слово…

— Даже клятва. — Спецкор фамильярно похлопал его по плечу. — Виноградский намекал на номенклатуру?

— Что-то было.

— Вот это что-тои есть главное.

— Но я и сейчас в номенклатуре.

— Не пытай, Андрей Ефимович, большего и я не скажу. — Он поднял рюмку: — За будущие звезды на погонах!..

В зале заседаний крайкома ничего лишнего — все просто, строго. Поперечный стол под ореховое дерево, десятка два квадратных столиков, расставленных в шахматном порядке, обычные стулья с полужесткой обивкой. Высокие дубовые панели по стенам, на больших окнах портьеры бежевого цвета. Откуда-то из-под закраин панелей направлялись в белый потолок лучи света неоновых ламп, и на поперечный и квадратные столы оседало с потолка ровное, мягкое освещение, не утомляющее глаз и как бы располагающее к спокойному рассмотрению важных проблем.

Иванчишину импонировало, что итоги работы комиссии будут подводиться именно здесь, а не в тресте, это приподнимало, придавало особую значимость обсуждаемым вопросам, заставляло присутствующих отключиться от мелких текущих дел, которые приелись на планерках, думать широко, масштабно, по-государственному. Алексей вновь пытался предугадать, к каким выводам пришла комиссия, нащупала ли она главное: что лихорадит Алюминстрой?

С ним говорил сам Венчлава, точнее, не говорил, а слушал. Иванчишин делал все, чтобы его не заподозрили в сведении личных счетов с Магидовым или с Вараксиным, а потому не сказал и половины того, что должен был сказать. Да и обобщать за весь трест — дело комиссии, дело управляющего, секретаря парткома, а перед Скирдовым и Тарановым он уже выпотрошил свои мысли до последней икринки. А вдруг и управляющий, и секретарь парткома не захотят обострять отношений с Магидовым и тем более с главком, примут все на себя: ничего не таим, не ищем оправданий, готовы нести ответственность за свои промахи. И куча заверений, обещаний: примем все зависящие от нас меры по ликвидации допущенных недостатков, мобилизуем коллектив треста на преодоление трудностей. А в заключение благодарность комиссии за оказанную помощь. И все снова станет на круги своя: ухабы на дорогах, завалы на строительных площадках ненужными в данный момент материалами, словесные извержения Магидова. Иванчишину хотелось вскочить, унять быстрой ходьбой разгорающееся недовольство собой, но это был не его кабинет, а зал заседаний крайкома партии.

Приглашенные явились за четверть часа до назначенного времени. Ближе к поперечному столу устроились Виноградский и заместитель по кадрам начальника главка, чуть дальше Скирдов, Таранов, Стрепетов, председатель постройкома Закордонец, позади них — начальники строительных и монтажных управлений треста и субподрядных организаций. Поодаль от своих, за отдельным столиком, — Магидов. Он пытался подсесть к Виноградскому, но тот скорчил недовольную мину, и Магидов вернулся на свое место. Все сидели в напряженном ожидании.

Нарушил молчание Анатолий Силыч, спецкор газеты, он, видимо, частенько бывал здесь, вел себя раскованно, панибратски здоровался с присутствующими, подсел к Магидову, ободрил:

— Не вижу причин для уныния, Андрей Ефимович. У кого перевыполнение плана начинается с первых месяцев? Только в обязательствах. Конечно, я критикну трест, тебя, но как человек — посочувствую. Выше голову!

Но Анатолий Силыч не вдохнул оптимизма в настроение Магидова, тот был всем недоволен. И тем, что пригласили на разбор в зал заседаний крайкома — у себя родные стены помогают, а здесь бросят три минуты на выступление — и закрывай папку. И тем, что проверяющие в беседе с ним даже не намекнули, о чем пойдет речь на заключительном этапе, не дали возможности сконцентрировать мысли на определенных вопросах. И тем, что первый заместитель начальника главка Виноградский косо посмотрел на него, не допустил до своего стола. Уж не собирается ли он во имя собственного благополучия пожертвовать главным инженером?

Последними явились генеральный заказчик — директор алюминиевого завода и секретарь парткома этого завода.

Венчлава вошел вместе с членами комиссии. За поперечным столом кроме секретаря остались член горкома Снегов, представители министерства, остальные разместились за квадратными столиками. Число проверяющих превышало количество приглашенных. Секретарь крайкома заметил это, пошутил: