Николай Романов - После отбоя

Взяв слово, Скирдов начал издалека:

— Строительное дело пока еще имеет много уязвимых мест по сравнению с работой промышленных предприятий, где автоматизация управления и производственного процесса значительно выше. Чем это объясняется? Слишком велика разница исходных данных у строителей и производственников. Генеральному заказчику подносятся на гигантском железобетонном блюде готовенькие корпуса: пожалуйста, нажимайте на кнопку. Салюта не будет, загорится невзрачная лампочка, но в электролизные ванны, заполненные глиноземом, потекут реки электрической энергии, чтобы превратить глинозем в крылатый металл. И будут стоять эти корпуса десятилетиями: экспериментируйте, ищите оптимальные варианты плавки, повышения качества металла, совершенствуйте производственный процесс. Кроме электролизных корпусов построены дома для рабочих и инженерно-технического персонала, здание заводоуправления, лаборатории, бытовки, фабрика-кухня, дом культуры, оставлены кадры.

А строители каждый раз начинают с нуля. И все им мешает: скалистый грунт и подземные воды, жара и холод, дождь и снег, обилие поставщиков и субподрядных организаций, которые могут не только затормозить — остановить строительство. И все-таки… И все-таки главное не в этих исходных данных, главное в консерватизме самих строителей, в нежелании ломать устаревшие традиции, совершенствовать управление производством, внедрять новую и модернизировать имеющуюся технику. Зачем? Все равно ежегодно сверху спускается план, да такой увесистый — только успевай поворачиваться. Где уж тут думать о глобальных проблемах строительства, когда трест, как горной лавиной, придавлен заботами сегодняшнего дня. — Семен Иулианович передохнул, как бы готовясь к тому, главному, к которому он подвел слушателей своим вступлением. — А думать надо, и думать широко, масштабно. Действительно, нам как воздух нужны автоматизированная система управления, сетевые графики, электронно-вычислительная техника и прочее. Но их не внедришь шумовыми эффектами. Напротив, холостые выстрелы, высокопарные слова разлагают уже действующую организацию труда, наносят серьезный урон строительству. И сейчас мы должны смотреть правде в глаза: задание первого квартала невыполнимо. Его грубые просчеты заложены еще в прошлом году. Уважающие себя строители разрабатывают встречные планы при получении годового плана или хотя бы его наметок, чтобы согласовать их с генеральным заказчиком, субподрядными организациями, поставщиками.

Элементарно? Да. Тем не менее прошлогодний план был перекроен на перевале года, и началась самодеятельность: одни объекты консервировались, с других были сняты рабочие, все брошено на пусковой корпус. На автомашинах, поездах, самолетах помчались толкачи выбивать стройматериалы. Начался штурм, переросший в штурмовщину. Частичные успехи заслонили главное, перспективу строительства. Гонка с пусковым корпусом не дала возможности подготовиться к зиме, создать задел для весенних работ. И если, как вы определили, Отто Тенисович, прошлые годы мы шагали твердо, то в этом — хромаем на обе ноги, и неизвестно, когда избавимся от костылей. Призывы к увеличению плана текущего года — дезориентация крайкома и, извините, профанация.

— Я слов на ветер не бросаю! — вскипел Магидов.

— Семен Иулианович, в какой роли ты выступаешь? — с сарказмом спросил Виноградский.

— В своей, Евгений Георгиевич.

— А мне показалось, в роли проверяющего. Чего ж не пресек, не поправил прошлогодние «грубые просчеты»?

— Вы рискнули бы за три месяца дважды ломать годовой план? Пришлось из двух зол выбирать меньшее.

— Не только это, — вступился Таранов. — На встречный подняли всю молодежь, ребята действительно шли, как на штурм. Нельзя было убивать в них высокие идеалы социалистического соревнования: думали, и корпус завершим, и к зиме подготовимся. Плохо думали. Я говорю о себе, Семен Иулианович отсутствовал в период этой ломки. А вот Евгений Георгиевич Виноградский был на месте, мог бы поправить или хотя бы не рукоплескать скороспелым решениям.

Обстановка в зале накалялась, а масло в огонь все подливали. Председатель постройкома треста Закордонец жаловался на недооценку роли профсоюзов и лично его:

— Котируюсь я вроде бы высоко — в треугольнике, приглашают в президиумы, посылают на всякие слеты, встречи, а когда обсуждаются проблемные вопросы — председатель постройкома в стороне… — Он взглянул на секретаря крайкома, Виноградского, проверяющих и, очевидно, решил: двум смертям не бывать, одной не миновать, заговорил резко, подчеркивая слова отчаянной жестикуляцией рук: — Я бы категорически восстал против корректировки прошлогоднего плана, категорически. Но со мной не советовались, поставили перед фактом, перед фактом. А теперь, когда не выполняются социалистические обязательства, с меня спрашивают. Где же логика? Где же логика, товарищ Магидов?

— Да что вам дался Магидов, один я в тресте? — возмутился Андрей Ефимович.

— А ты любишь, когда твою фамилию упоминают, любишь. Правда, предпочитаешь, чтобы она звучала на банкетах, на банкетах. А когда говорят о провалах, ты хочешь остаться в тени…

— Товарищ Венчлава! — воскликнул главный инженер. — Это похоже на сговор. Вы знаете, что в начале года я был в отпуске, а валят все на меня.

— Да нет, товарищ Магидов, по-моему, достается всем, вплоть до крайкома партии.

Закордонец, ободренный поддержкой Венчлавы, продолжал выкладывать наболевшее:

— Это счастье, что у нас такой состав рабочих. Товарищ Стрепетов прав: воздвигнут им монумент славы, воздвигнут, но ведь и у этих рабочих бывает предел терпению. Некоторые руководители забыли дорогу в рабочие бытовки, забыли, а если появляются, то затем, чтобы изругать, нагрубить, оскорбить, наказать. Уверен: строители начали уходить не только из-за провала плана первого квартала, потери в заработках, но и из-за того, что не могли дальше терпеть хамского отношения к ним. — Закордонец передохнул. — Наверно, я ломлюсь в открытые ворота, комиссия сама это установила, но не могу молчать, не могу! На активах треста как-то хотелось уберечь авторитет Магидова, но здесь мы собрались не за тем, чтобы возводить хамство в норму поведения руководителей. Хватит, пора подвести под этим черту, пора!

Затем выступал начальник двенадцатого стройуправления Юра Носов, перемежая свою речь изрядной порцией юмора, казалось, столь неподходящего для совещания на таком уровне. Сочным языком очеркиста он описывал прошлогоднее нашествие всех видов транспорта со стройматериалами, как опрокидывались, застревали в глубоком снегу на обочинах грузовики, самосвалы, тягачи. Строительные площадки напоминали прифронтовой тыл при бездорожье. Для наведения порядка в этом тылу пришлось действительно назначать уполномоченных, комиссаров участков дороги, только без автоматов, срочно строить объездные пути, хорошо, что перед этим были в избытке доставлены бракованные плиты. И теперь еще пространство около корпуса напоминает фронтовую полосу с железобетонными надолбами. Сейчас они стыдливо прикрыты толщей снега, и, если уважаемая комиссия пожелает оценить плоды этого созидания, она должна вторично побывать на строительных площадках в мае месяце.