Владимир Солоухин - Камешки на ладони [1982]

Маленькие-то они маленькие, но все же по пуду, по полтора, по два.

Так вот, трехкилограммовый болгарский (поскольку он большак и глава в своем наборе) звонит густым рокочущим басом, а наш тридцатикилограммовый, то есть в десять раз больший, но поскольку он был на колокольне меньш им, пищит звонким, но детским голоском.

Ручьи впадают в реки, реки в моря. А куда впадает высокогорный ледник, который тоже ведь постоянно течет, хоть и не столь быстро. Ледник впадает в теплоту.

С годами неточные (небрежные?) рифмы в стихах начинают все больше раздражать. Строчки А. Вознесенского, например,

так и тянет прочитать с полной рифмой:

Неисповедимые законы искусства. Горький обронил фразу: «Человек — это звучит гордо», и фраза стала крылатой. Горький же написал целую оду, гимн под названием «Человек», и мало кто эту оду читает.

Если сравнивать русский язык с очень близкими к нему славянскими языками: польским, словацким, болгарским, сербским, чешским и т. д., то обозначаются три основные словесные сферы.

Первая состоит из слов, которых нет в русском языке. Например, рахунек — счет (польское), праховка — тряпка (словацкое), лудый — сумасшедший, маса — стол, кышта — дом, цурка — дочка (болгарское)… Слов таких меньшинство.

Вторая сфера — слова, которые и звучат, как у нас, и означают то же самое: день, ночь, рыба, добрый, здравствуйте, муж, жена, три, пять, молоко (млеко), корова (крава), вино, голова… Таких слов тысячи.

Третья сфера самая любопытная и, вероятно, самая обширная: слова, звучащие одинаково, но обозначающие совсем другие понятия.

Слово «стая» есть и у нас, но обозначает оно в Болгарии уже не стаю (птиц), а комнату, а слово «диван» в Польше означает ковер.

Как сказать поляку, что я хочу яйцо всмятку или яйцо вкрутую? Русскими же словами, но так, как у нас не принято говорить: яйцо мягкое или яйцо твердое. [1] Я опускаю здесь оттенки произношения, не играющие существенной роли. По-польски звучит: яйко мегко, яйко твердо.

Как сказать по-польски: налейте мне полную чашку? Не знаем. Скажешь — «полную», поляк не поймет. Надо сказать «до бжеги», то есть до брега, до берега, с берегами. В общем-то ведь по-русски, но со своим значением.

В словацких городах на каждом шагу встречается слово «позор!». Оно означает «внимание!».

Кстати, смысл этих слов один и тот же. Что такое русский «позор», если не привлечение к человеку всеобщего внимания? Выставить к позорному столбу — значит выставить на всеобщее внимание.

Бернард Шоу, находясь уже в преклонном возрасте, очень много путешествовал. Его таскала по земному шару жена. В интервью не было недостатка. Старик обычно отвечал на вопросы.

— Какое место вам больше всего понравилось?

— Все места одинаковы.

— Какие люди вам показались наиболее интересными?

— Люди есть люди. Они везде одинаковы.

Выходило по Бернарду Шоу, что сам мир, по существу, однообразен и смотреть в мире нечего.

Конечно, в этих ответах Шоу, как и всюду у него, присутствует определенная доля иронии. Конечно, разные земли и люди имеют много общего, но все же однообразие впечатлений у Шоу происходило, во-первых, оттого, что однообразие уже жило в нем самом, а во-вторых, от однообразия способа путешествия: фешенебельные пароходы и отели, установившийся порядок и быт в отелях, однообразные аэропорты, поезда, автомобили, диета, интервью или уклонение от них…

Иначе нетрудно было бы убедиться, что восхождение на ледник Федченко отличается от ловли морских черепах в атоллах Тихого океана, а праздник тирольских крестьян не совсем похож на день оленя в Малоземельской тундре.

Давно замечено в армии: чем лучше человек умеет подчиняться, тем более требовательный из него получается впоследствии командир. Из образцовых подчиненных получались образцовые фельдфебели.

Телевидение само по себе очень полезное, замечательное изобретение. Директор завода видит, что у него делается в цехах; врачи следят за больным, находящимся в отдельной палате; можно видеть, что делается в шахте, внутри машины… да мало ли!

Но телевидением в научных и технических целях пользуются не так уж широко. Телевидение захватила массовая информация, реклама. Телевизор превратился сначала в игрушку, а затем в общечеловеческое бедствие.

Говорим об объективности. Но живой человек, а тем более художник никогда, ни при каких обстоятельствах не может быть объективным.

Артист Москонцерта — имитатор. В точности имитирует Шульженко, Зыкину, Сличенко. Попробовал Шаляпина — не выходит. Чтобы имитировать Шаляпина, надо уметь петь, как Шаляпин.

Когда в XIX веке философы Германии и Франции изощрялись в определении понятия свободы как философской, нравственной, социальной, психологической категории, болгарам, например, в то самое время нужна была просто свобода, свобода как таковая, свобода как хлеб, как воздух, как жизненная необходимость. И оказалось, что важнее для болгар в то время было не то, чтобы философы определили и сформулировали понятие свободы, а чтобы Александр II двинул русские войска и освободил Болгарию от турок.

Ученые будто бы докопались, что во всей нашей современной человеческой деятельности участвует пока, занято пока 8 процентов мозга. Остальное находится в потенциальном ожидании и является резервом будущего прогресса человека.

Как если бы в огромном стокомнатном дворце обжито восемь комнат, а остальные неизвестны. Что в них, как там, какие сюрпризы?

Но, может быть, для иных людей в редчайших случаях открывается еще одна дверь. А мы этим людям удивляемся как чудесам.

Человек обладает гипнотическими, телепатическими способностями, сочиняет гениальные стихи и музыку, умеет властвовать над толпой. Мало ли феноменов.

А может быть, некоторые живут сразу в 9-й, в 12-й комнатах, а не в первых восьми, а мы их считаем сумасшедшими?

Меня спросили: вот если бы улетать условно с Земли на другую планету (или хоть на условный необитаемый остров), какую бы музыку отобрал и взял с собой. Разрешается взять всего несколько пластинок.

Стал думать, вспоминать, воображать: это жалко и это жалко. Ну Лист («Венгерская рапсодия»), ну Равель («Болеро»), полонез Огинского — захочется ведь послушать. Ну «Аве Мария», все три: Бах — Гуно, Шуберт и Верди… А как же «Первый концерт», а как же «Лунная»? А как же Шаляпин и Обухова? Хоровые произведения Бортнянского, Рахманинова и Чайковского? Как «Хор охотников» из Вебера? Шопен?