Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

— Не знаю, дружище, правда это или нет… Мне рассказали, а я вам рассказал…

Умид промолчал. Он думал о том, что ссоры между ним и женой в последнее время участились. Иногда они возникали из-за сущих пустяков. То Жанне не нравилось, как Умида постригли в парикмахерской, и она начинала острить по поводу его прически, то намекала на отсутствие у него вкуса, с пренебрежением разглядывая его новый галстук, то вспыхивала как порох, если Умид недостаточно лестно отзывался о какой-нибудь из ее подруг. Обменявшись колкостями, они обычно умолкали…

И все же однажды поссорились всерьез. Помер Абдувахоб-бобо, старик из их махалли, живший неподалеку. Умид часто видел этого белобородого аксакала, сидевшего на приступочке около своей калитки в окружении детворы и молодых парней. Стоило Абдувахобу-бобо выйти со двора и занять свое всегдашнее место, к нему тотчас слеталась махаллинская детвора и просила рассказать сказку. Дед никогда не заставлял себя упрашивать. Сказок тех и дастанов он знал великое множество. А может, сам придумывал перед тем, как выйти погреться на солнышко, — знал ведь, что детвора сбежится…

В тот день махаллинцы должны были проводить Абдувахоба-бобо в последний путь.

Умид надел полосатый халат из бекасама, в котором ему позволялось ходить только по двору, обмотал голову вокруг тюбетейки черным платком и пошел на дженазе — панихиду в честь усопшего.

Мужчины, собравшиеся со всей махалли, несли гроб на кладбище, через каждые несколько шагов сменяя друг друга. Каждому хотелось отдать последнюю дань покойнику…

Умид вернулся, усталый и печальный, когда уже смеркалось. Жанна отворила калитку и тут же набросилась:

— Ты на кого похож в этом обличье? Кто скажет, что ты культурный человек?!

— Но я не мог пойти на дженазе в модном костюме с бабочкой, — опешив, возразил Умид. — И потом, смотря как понимать культуру…

— Культура должна соответствовать времени, в которое мы живем! Ходить на всякие там дженазе — удел стариков и отсталых, темных людей!

Умид усмехнулся:

— А когда мы станем стариками, нас, выходит, некому будет похоронить?..

— Об этом должны заботиться близкие родственники!

— Но есть у нашего народа поговорка: «В дом, где играют той, иди, если пригласили; в дом, где несчастье, ступай без зова». Ее не отсталые и темные люди придумали.

— Сейчас старых обрядов могут придерживаться только отсталые! — выкрикнула Жанна.

— Напрасно ты так думаешь. Сегодня пришли проводить Абдувахоба-бобо и рабочие, среди которых был Герой Социалистического Труда, и учителя, и старые большевики, живущие в нашей махалле, вместе с которыми Абдувахоб-бобо боролся за советскую власть. Кстати, этот человек, когда я его встречал, никогда не забывал справиться о тебе, о здоровье твоих родителей и всегда желал вашей семье благополучия…

— Но ты забыл обо мне! Я просидела одна целых шесть часов!

— Я исполнял свой долг, а при этом на часы не поглядывают…

После такой перепалки они не разговаривали целых четыре дня. Жанна хотела, чтобы он заговорил первый. Наверно, пожаловалась на него родителям. Умид услышал ненароком, как Сунбулхон-ая, которая всегда была с ним так приветлива, говорила навестившей ее родственнице: «Этот сирота без роду без племени желает, чтобы она под башмаком у него была…»

Погрузившись в свои думы, Умид не заметил, как въехали во двор. Инагамджан поставил машину в гараж и ушел.

— Ну и как там, меня никто не спрашивал? — осведомился домулла. Он сидел на диване и просматривал газеты.

— Как же, все справлялись о вашем здоровье. Обеспокоены, что вы часто болеете. — Умид, переодетый в домашний халат и подпоясанный поясным платком с кисточками, сел в кресло и закинул ногу на ногу. Он включил торшер и взял с журнального столика газету.

Домулла хмыкнул, зашелестев газетой, снял очки.

— А этот… Каримов заходил?

— Шукур Каримович пожелал вам поскорее выздороветь…

Абиди устремил на Умида выкаченные зеленоватые глаза.

— Ты ему жаловался на меня? — спросил он.

Умид оторвался от газеты.

— С чего вы это взяли?

— Вчера на ученом совете он говорил, будто некоторые аспиранты жалуются на своих руководителей, что те якобы их перегружают посторонней работой. Кому не ясно, что и жалуются только для того, чтобы пытаться оправдать свою творческую несостоятельность? А директор делает вид, что не понимает этого. Ему это на руку. Так и ищет, к чему придраться. И все ко мне цепляется… Значит, ты к нему не заходил? Нет?

— Он сам несколько раз приглашал меня для беседы…

— Ну вот видишь! Вот видишь! Сколько раз я говорил тебе: обходи его подальше. Он иной раз на меня замахивается, не то что на какого-то там аспиранта. Взялся меня критиковать: мол, я в последние годы не ращу молодых ученых. Это же не хлопок, чтобы их выращивать, говорю ему. Знаю я этого хитреца: хочет сказать, — мол, не только в науку не вносит вклада, но и молодых кадров не воспитывает! А сам-то что делает? Сам-то?.. Несчастный Мутант-1 создал! Рекламирует его всюду! Кто не смыслит в этом, верит ему. А мы-то знаем, что этот сорт ни к чему не пригоден, почти ничем не отличается от прародителей своих. Надо как-то сделать, чтобы и другие об этом узнали. Если колхозники проведают, они и близко не подпустят на свои поля его Мутанта! Ты, Умиджан, в этой области работаешь, тебе и карты в руки. Давай-ка напишем небольшую статейку с тобой. В сельскую газету напишем. Пусть слишком высоко носа не задирает этот Каримов… Ну, что ты молчишь?

— Я, домулла, не могу написать такую статью.

— То есть… Почему?

— У меня к вам накопился целый ряд вопросов. Пока для меня что-то остается невыясненным, я не могу выразить своего мнения в печати. Уже больше месяца дневники моих наблюдений лежат на вашем столе. А вы все еще не удосужились с ними ознакомиться…

— Э-э, дружок, — воскликнул домулла, поморщившись. — Язычников обращали в мусульман постепенно. Незачем и тебе спешить!

— Но мои выводы в какой-то мере расходятся с вашими, домулла.

— Как?.. Как расходятся? — удивился Абиди.

— Опыты показывают, что Мутант-1 менее прихотлив, чем другие сорта. Урожайность его значительно выше…

— Это еще как сказать! В лаборатории может быть одно, а на поле совсем другое. Об этом можно будет точно судить, если им засеять целое поле.

— По моей просьбе в колхозе «Зарбдор» в Ферганской области в прошлый сезон был засеян Мутантом-1 целый участок. Притом я выбрал тот участок, на котором в предыдущем году половина посевов погибла от вилта. И что же вы думаете?..

— Думаю, с того поля не получили ни одного грамма белого золота! — резко сказал Абиди.

— Ничего подобного. Зараженных вилтом кустов стало вдвое меньше.