Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

Давно уж они не виделись с Барчин. Чуть свет он отправлялся на завод, а вернувшись, едва успевал переодеться и поесть, мчался в институт. Живут они в двух шагах друг от друга, а общаются посредством записок. Арслан еще раз прочитал письмо.

«Арслан-ака, если вы сегодня свободны, приходите в Джангах. Папа, мама и я собираемся вечером пойти в этот парк погулять. Я буду ждать вас у фонтана ровно в восемь. Барчин».

У Арслана сегодня отгул. Он собирался пойти на озеро. Но какое уж теперь озеро! Арслан забыл обо всем, что планировал на день. Ему хотелось сейчас же, не теряя ни минуты, бежать в Джангах. Хватило бы терпения дождаться вечера!

Он зашел в дом и попросил Сабохат погладить его чесучовый китель. А сам тотчас отправился в парикмахерскую. Вернулся постриженный, побритый, и комната наполнилась запахом одеколона. Взяв еще не остывший утюг, принялся гладить брюки — этого он никому не доверял. Потом начистил зубным порошком свои брезентовые туфли.

Глядя на него, нетрудно догадаться, куда он собирается. Сабохат знала, что брат время от времени видится с девушкой по имени Барчин, что она дочь Хумаюна Саидбекова, которого все в Ташкенте знают. Да, пожалуй, не только в Ташкенте… Как их семья отнесется к дружбе дочери с простым парнем? Это давно беспокоило ее, но поговорить с братом об этом она не решалась.

Отца этой девушки Сабохат видела несколько раз. Это был худощавый мужчина высокого роста, в очках. Вид у него был строгий, но все в махалле говорят о его приветливости и доброте. Как-то, слышала Сабохат, женщины судачили о том, как ночью, поднявшись с постели, Саидбеков отвез на своей машине соседку в родильный дом. А старушки Разия-буви, Биби Халвайтар и Мазлума-хола любили рассказывать о том, как они сидели однажды на краю дороги, отдыхали, а проезжавший мимо Саидбеков усадил их всех троих в свою машину и отвез в далекое селение на той, куда они боялись опоздать.

В махалле поговаривали, что в доме у Саидбекова бывают известные писатели Гайрати, Айбек, Гафур Гулям, которые тоже некогда жили в махалле дегрезов. И это свидетельствовало о том, что Хумаюн-ака уважаем не только в своей махалле, но и в кругу ученых людей. Это вселяло в сердце Сабохат еще большую тревогу за брата. «Как же он может равняться с такими людьми? — думала она и вздыхала: — Только бы добром все это кончилось!»

Как-то она поделилась своими сомнениями с матерью. Та всплеснула руками:

— Да-да, ты права, доченька. Своя развалюха лучше чужого дворца, это верно. Как бы Арслан беды на свою голову не накликал!..

Барчин надела короткое поплиновое платье без рукавов и белые туфли на высоких каблуках. Мать все еще чем-то была занята, хлопотала по дому, а отец сидел в своем кресле и читал газету, будто вовсе и не было уговора вечером пойти погулять в парк.

— Ну, мама! Папа! Мы же опаздываем! — не выдержала наконец Барчин.

Потом они вышли на улицу. Редко выходили они гулять все вместе, и сейчас у Барчин было праздничное настроение.

Вход в парк был украшен плакатами, аллеи ярко освещены. Все дорожки в этом парке вели к центру, к фонтану. Медленно шли они берегом Анхора, густо заросшим плакучими ивами. Гибкие ветви касались воды. Хамида-апа вспомнила народное поверье: если долго гулять среди плакучих ив, придется в жизни много плакать. Она предложила свернуть на другую аллею.

Хамида-апа гордилась мужем и взрослой дочерью и радовалась редким дням, когда ее Хумаюн-ака возвращался из дальних поездок и они вновь были вместе. В такие дни она испытывала особо острую тоску по своему сыну Маратджану, находящемуся на военной службе далеко-далеко, там, где садится солнце. В тех краях не растут персики, абрикосы и часто идут дожди. Дома собраны из деревянных бревен и крыты черепицей. Солнце там не такое жаркое, как здесь, и не успевают там созревать помидоры. Зато много молока и сливок. Хамида-апа знала обо всем этом из писем Марата. Находились ли они в кино, принимали ли дома гостей, оставалась ли Хамида-апа одна со своими мыслями, она всегда думала о сыне. Вот и сейчас, идя с мужем под руку по многолюдной аллее, она думала о том, что пора уже отправить Марату еще одну посылку с фруктами.

Встречались знакомые, приветливо кланялись. Парни задерживали взгляды на Барчин, она же старалась никого не замечать.

Арслан в это время стоял у живой изгороди, в тени ветвистого платана. Он издали любовался Барчин. Ему очень хотелось пойти ей навстречу, но он не решался.

Они не спеша прошли мимо фонтана, вокруг которого гуляла молодежь. Кто-то сидел на краю мраморного бассейна и играл на рубабе.

Удаляясь, Барчин поминутно оглядывалась, но Арслана так и не увидела. Вдоль аллеи тянулась гирлянда разноцветных лампочек. Неподалеку играл эстрадный оркестр. Они миновали парашютную вышку, с которой прыгали смельчаки, и приблизились к деревянному ажурному мостику, перекинутому через Анхор. Барчин предложила повернуть обратно… И тут она увидела Арслана. Он улыбнулся. Девушка сказала что-то родителям и заспешила к Арслану. Хумаюн-ака внимательно оглядел парня. А Хамида-апа, видно, в этот момент рассказывала мужу, кто этот парень и как Барчин с ним познакомилась.

Барчин и Арслан медленно шли рядом. Оба были так взволнованы, что заранее приготовленные слова, которые они собирались сказать друг другу, у обоих вылетели из головы. Особенно скованно себя чувствовал Арслан, понимавший, что разговор должен начать именно он. Барчин временами поглядывала в его сторону, и он понял, что она ждет от него чего-то умного, интересного.

— Брат пишет? — поинтересовался Арслан.

— Редко. Мама себе места не находит, пока не получает следующего письма.

— Да, есть причины для беспокойства, — заметил Арслан. — На западе сейчас очень беспокойно. У нас на заводе многие рабочие остаются отрабатывать дополнительные часы. И я бы оставался, если бы не занятия в институте…

Барчин шла, опустив голову, ее брови сошлись над переносицей.

— Арслан-ака, как вы думаете, война будет? — спросила Барчин и серьезно посмотрела на него, будто все зависело от ответа, который она сейчас услышит.

Что ответишь? Время тревожное. Газетные страницы полны сообщений о напряженном международном положении, о том, как Гитлер открыл широкую дорогу черным силам фашизма. И на заводе, и в институте Арслан слышал разговоры об этом. Но все это ему было непонятно, и не хотелось верить, что кто-то может замыслить против нас войну.

— Как это страшно — воина… — проговорила тихо Барчин. — Помните, мы с вами смотрели фильм…

Арслан кивнул. Перед его глазами ожили страшные кадры из документального фильма, на которых были засняты пожары, развалины Абиссинии и Испании. Все это несколько лет назад происходило далеко-далеко и будило гнев в сердцах советских людей.