Мирмухсин - Чаткальский тигр

И все. Больше ни один человек не поднялся на холм. Жалобный рев скотины и вой собак доносились со стороны кишлака. Вдруг слух примолкших, напряженно прислушивающихся к каждому шороху людей уловил отдаленный гул. Гул этот с каждой секундой нарастал, приближался. И суеверным, и тем, кто ни во что не веровал, показалось, что огненная колесница, в которой сам господь разъезжает по небу во время бурь и гроз, спустилась на землю и мчится по ней, не разбирая дорог, сметая все на своем пути. Темный вал высотой с шестиэтажный дом, обдав людей упругим влажным ветром, промчался мимо, грохоча и сотрясая горы, с шипением разлился вокруг, слизывая и поглощая все, что осталось внизу, в долине. Людям, собравшимся на холмах и на склонах гор, даже не верилось, что это разбушевалась вода — черная, страшная, с маслянистым глянцем, та самая вода, которую они копили, привыкли ценить выше золота. Вода, которая дает жизнь всему сущему, ныне, по чьей-то вине, грозила им гибелью. Людям казалось, что она затопила не только их кишлак, но весь мир, и жизни на земле вновь не возродиться. О боже, хотя бы двоим удалось спастись, как во времена Ноя, чтобы уж совсем не осиротела Земля…

А вода мчалась по руслу Чартаксая все дальше и дальше, сметая бетонные мосты, опрокидывая и унося с собой экскаваторы, бульдозеры, вырывая с корнем деревья, заливая хлопковые поля. Мысль о таком страшном бедствии и в голову не могла прийти жителям Чартака, Кораскона, Алихана, Карабага и других кишлаков, расположенных в долине реки. Недаром говорят испокон веку: «Нет ничего страшнее огня и воды!..»

В горах в тот день прошел сильный дождь. Такой, какого давно не видывали в этих краях. Со склонов по овражкам и впадинам устремились вниз желтые потоки. Земля сплошь покрылась огромной лужей, в которой плясали и лопались пузыри…

Инженер Инамджан Алиханов, обеспокоенный, сел в машину, стоявшую перед конторой, и поехал к водохранилищу. Газик несколько раз буксовал, грозя увязнуть по ступицы. Наконец Инамджан остановил его у берега. Выйдя из кабины, он наметанным глазом сразу определил, что уровень воды в озере значительно превысил запроектированную линию. Не теряя ни минуты, Инамджан помчался обратно. Однако начальника штаба уже не застал и позвонил ему домой. Пришлось долго убеждать его в необходимости спустить часть воды по отводному каналу. Тоном, не допускающим возражений, тот бросал в трубку: «Вы что, товарищ Алиханов, разве не знаете задания — беречь каждую каплю влаги? Вам же известно, что в прошлом году воды не хватило на полив хлопчатника! Сколько неприятных слов нам пришлось услышать из-за этого… Нет, нет, мы должны быть благодарны этому дождю! Если наберем воды достаточно, нас могут и наградить! А вы: «Спустить!» Да вы в своем уме? Это же вредительство! Чтоб я от вас больше не слышал таких слов!» — и начальник повесил трубку.

Да, этот человек действительно придерживался принципа, о котором он однажды шутливо сказал: «Пока скакун под тобой, скачи во весь дух. Не всегда же тебе гарцевать на нем. Так пусть он свои силы отдаст в услужение тебе. Придет день, и лишишься ты своего аргамака…»

Оттого, что он довольно часто выпивал, кончик его носа всегда был красный, будто вот-вот на нем вскочит фурункул. Волосы его уже поседели и поредели. При разговоре с подчиненными глаза его всегда оставались тусклыми, будто ему смертельно хочется спать. Они оживлялись, лишь когда он был среди «своих людей». Особенно легко находил с ним общий язык прежний начальник строительного участка Чартакской плотины Киемходжа Хазратов. «Философские» высказывания Хазратова были для этого лысеющего красноносого человека как бальзам на душу. Особенно запомнился ему тост, провозглашенный некогда Хазратовым: «Когда у человека есть деньги — не хватает ума; когда есть ум — не хватает денег. Но при деньгах любой человек кажется умным. Да не оскудеют наши карманы!..» Позже начальник Чартакского водохранилища и сам не раз произносил этот тост во время застолья среди «своих людей».

В одно мгновенье все это пронеслось в голове Инамджана. По интонации, по голосу начальника Инамджан понял, что в доме у него опять собрались «свои люди» и теперь его оттуда не вытащить. Не зная, что предпринять, он опять возвратился к водохранилищу. Озеро напоминало чашу, наполненную до краев. Дождь, правда, прекратился. Кое-где между клубящимися тучами уже проглянули голубые полоски — будто полог, затянувший небо, разошелся по швам. Оставив машину неподалеку от плотины, Инамджан направился к шлюзу отводного тоннеля, чтобы в случае чего успеть его открыть. К подошвам сапог прилипали комья грязи, и он с трудом выволакивал ноги. Слева от него плескалось серое, будто свинец, озеро; справа, далеко внизу, виднелись скреперы, бульдозеры, покинутые водителями из-за дождя. Неподалеку от них, рядом с черным зевом тоннеля, недвижно торчал схожий с гигантским жирафом подъемный кран; тускло поблескивало несколько вымытых дождем цистерн. Инамджан, оскальзываясь, шел по самому краю плотины. И вдруг он увидел бегущую вниз по откосу струйку воды. Вначале ему подумалось, что это, должно быть, стекают остатки дождя. Инамджан, рискуя упасть вниз и свернуть себе шею, приблизился к струе, подождал минуту-другую, надеясь, что она вот-вот ослабнет, — должна же истощиться лужа, из которой она вытекает. Но струя набирала силу — вот уже с шумом обрывался вниз целый ручей. И у Инамджана зашлось от страха сердце — он понял, что вода прошла сквозь плотину. Толща плотины в этом месте не менее ста двадцати метров — и все же осилила! На его глазах ручей ширился, через несколько мгновений он уже превратился в целый арык, уносящий огромные комья земли.

Инамджан с ног до головы вывалялся в грязи, пока выкарабкался наверх и бросился к машине. Примчавшись в штаб, он принялся названивать по телефону в райком партии, потом в милицию. Сообщив о возможной катастрофе, он опрометью кинулся обратно к плотине. Ему пришло в голову, что стоит попытаться заделать промоину. Он остановил встречную грузовую машину и позвал с собой молодого шофера. Они вдвоем побежали к бульдозерам и увидели, что прямо из-под плотины с шипением и ревом вырывается фонтан высотою в два телеграфных столба. Возможности подойти к нему не было. Вода подхватила цистерны, стоявшие на берегу Чартаксая, закрутила их в водовороте и понесла прочь. Не прошло и десяти минут, раздался грохот такой силы, будто рушились горы, — над промоиной просел огромный участок плотины, вода оторвала от нее несколько глыб, и стремительный поток помчался в Чартаксай, и без того уже переполненный.

Инамджан, остолбенев, застыл на месте: «Не страшный ли сон это?» Вот подъемный кран, точно стреноженный жираф, повертел по сторонам головой, медленно завалился набок и исчез в пене. Огромные глыбы бетона, камня, измятые бульдозеры и скреперы то показывались на поверхности бурлящей воды, то вновь исчезали. Шум и грохот слышался, наверное, над всей долиной Чартака.