Мирмухсин - Чаткальский тигр

— Все! — сказал Садовников, утирая лицо рукавом. — Спасибо вам, товарищи!

— За что же? Для себя старались, — заметил один из рабочих.

Все умылись в реке, неожиданно присмиревшей, притихшей, и направились в рабочую столовую обедать.

— И откуда взялось столько воды зимой? — с удивлением проговорил Шишкин.

— Оттепель видишь какая! — сказал Караджан, шагавший с ним рядом. — А Чирчик умеет выкидывать фортели. Были случаи, что даже во время саратана, когда все вокруг выгорало от жары, Чирчик вдруг начинал разливаться. Недаром в древности эту реку называли Парпирак — Буйной. И только в пятнадцатом веке, уже во времена Тимурленга, она получила название Чир — Игривая.

— Оба названия подходят, — засмеялся Садовников, прислушивавшийся к их разговору.

— Подходили, — уточнил Каминский.

— А как назовем ее мы? — сказал Шишкин и оглянулся назад, на реку. Но они уже заметно удалились, и воды за дамбой не было видно.

— Пусть об этом подумают потомки наши. Они будут пользоваться ее благами, — проговорил Георгий Исаевич, посерьезнев, мечтательно оглядев горы, на плечах которых лежал теплый, но хмурый день.

Отобедав вместе со всеми, Садовников и Каминский заторопились в штаб, где их наверняка уже заждались прорабы, начальники участков и множество других людей, которые почему-то никак не могут обходиться без начальника строительства. А Караджан, воспользовавшись несколькими минутами свободного времени, забежал в свою времянку, переменил телогрейку, надел сухие сапоги и отправился на свой главный участок — на плотину.

Гуськом, одна за другой, шли на плотину машины. Ссыпали камни, щебенку и опять отправлялись в карьер. А бульдозеры наваливались на привезенную ими породу, разравнивали, трамбовали. И плотина ширилась, росла. Рост ее был неприметен, как неприметны глазу рост травы или движение стрелок на часах. Но с каждым часом, с каждым днем она крепла, наливалась силой, и Караджан с радостью отмечал про себя, что она, его плотина, стала выше. И все же, если бы он мог, он строил бы ее еще быстрее. Увидев, как один из водителей «МАЗа» высыпал породу и мешкает, завязав разговор с монтажником, а следующая машина дожидается очереди, Караджан вспылил:

— Отъезжай! Нашел время болтать!

Увидев начальника участка, к нему заспешили бригадиры, мастера. Поговорив с ними, отдав кое-какие распоряжения, Караджан остановил проезжавший мимо порожний самосвал и поехал в карьер. Как бы ни был занят, он каждый день заглядывает туда. Небольшая ошибка в расчетах при установке подъемного крана или экскаватора в карьере может привести к аварии, беспечность людей — вызвать обвал. А месяц назад недалеко от Ходжакента столкнулись с оползнем. Целая гора сдвинулась с места, подмяла под себя несколько гаражей, сараев и стала у самого края кишлака, перекрыв дорогу Ташкент — Чарвак. Бросили технику, людей. Несколько суток трудились, пока открыли дорогу, откопали гаражи да сараи. А сторож магазина и одна старуха так и пропали бесследно…

Да, с горами шутки плохи. С ними надо держать ухо востро, каждую секунду быть начеку. Горы, как злые дивы, недовольные, что нарушили их вековой покой, швыряют в людей огромные скалы, переполняют реки, насылают грозы и ветры — пытаются запугать строителей. Но разве же тех, что собрались здесь, запугаешь? Пугливые в горы не ходят. А кто родился здесь, в горах, тот и побратался с ними. Сколько раз Садовников и Шишкин непроглядной ночью разыскивали Караджана, где бы он ни был! Сколько раз, подняв с постели, увозили с собой, не выпив даже по пиалушке чая! И Кандил-буви уже привыкла к этому. Стоило остановиться напротив их окон машине, она уже знала, что сейчас сильно постучат в дверь, а затем увезут ее сына на какой-нибудь из участков. И ее предположения оправдывались. «Эй, Шешкен, сынок, — говорила она в таких случаях с недовольством, — на Чарваке у вас только один инженер Мингбаев, что ли?.. У вас же тысячи людей работают! Как где-то не ладится, вы моего сына посылаете! Он не возражает, вы и пользуетесь его покладистостью, на шею сесть готовы. Пожалели бы хоть…» А Иван Шишкин, понимая чувства старушки, отшучивался: «Все наши инженеры женаты, матушка. Обнимут жены накрепко мужей — и не оторвешь. Вот жените вы своего сына, мы и перестанем его беспокоить…»

И старушка сразу добрела. Шутка Ивана была ей по душе. Ей всегда нравилось, если кто-нибудь заговаривал о свадьбе сына. Ведь она об этом только и думала. Жизнь ее уже близится к закату, а сын все не ведет в дом невестку. Сперва фронт помешал, потом учиться вздумалось. У нормальных-то людей в этом возрасте уже двое-трое ребятишек по двору бегает. Теперь — Чарвак… Как же так можно — воевать, учиться, работать, а о счастье своем, о семье и продолжении рода не думать? Ради чего же тогда были все эти испытания, ради чего в огне горел?.. «Ай, сынок, вокруг тебя столько людей трудится. Среди них и красивых девушек немало! Неужели не можешь найти одну-единственную по сердцу себе?» — выговаривала она иной раз сыну.

«МАЗ», в котором приехал Караджан в карьер, встал под погрузку. Караджан обошел экскаватор со всех сторон, приглядываясь, нет ли крена, когда он вонзает зубья ковша в твердую, как железо, породу. Едва откатывается одна машина, ее место занимает другая. Из огромного ковша в их железные кузова с грохотом сыплется многотонный груз. И движется поток груженых машин к плотине. А издали кажется, что по краю горы медленно шествует караван слонов, ведомый Фархадом. О Фархаде, добывшем для людей воду, благодарные потомки сложили легенды и песни.

Караджан оглядел горный склон, подготавливаемый для взрыва. По нему еще ходили взрывники и что-то делали. Отсюда они казались не больше муравья, а ведь за какую-нибудь секунду они поднимут в воздух половину горы и сбросят ее в карьер. Их силе и Фархад позавидовал бы.

Один из водителей «МАЗа» приоткрыл дверцу кабины и что-то крикнул Караджану. Но из-за грохота посыпавшейся в кузов породы Караджан его не расслышал. Водитель спрыгнул на землю и, подбежав, сказал, что на плотине разыскивает начальника участка Галина Шишкина, лаборантка. Караджан встревожился: из-за пустяка лаборантка разыскивать не станет. Кивком поблагодарив водителя, он направился следом за ним к машине. Подкативший порожний «КрАЗ» уже торопил их сигналами.

Как только въехали на плотину, Караджан попросил шофера притормозить и выпрыгнул из кабины почти на ходу. Он зашагал в ту сторону, где, окутанные синей дымкой, утюжили землю бульдозеры. У основания плотины, внизу, лежали огромные, величиной с дом, каменные глыбы. Такие монолитные куски плотно уложены во всю семисотпятидесятиметровую длину этого гигантского насыпного сооружения, а сверху насыпаны щебенка, земля. Длинная утрамбованная площадка сейчас напоминала бетонированную взлетную полосу аэродрома. Она поднялась пока только на двадцать метров. А наступит срок, и плотина, прочно связавшая горы Конгир-Бука и Аскартаг, будет возвышаться на сто шестьдесят восемь метров. По правую ее сторону образуется море из слившихся воедино рек — Чаткала, Коксу, Пискома, и побегут по нему лазурные волны-трудяги, заставляя вертеться турбины. ГЭС, которую они строят, даст электричества больше, чем знаменитая Днепрогэс.