Мирмухсин - Чаткальский тигр

Из института подруги вышли вконец усталые. У обеих болела голова. А тут еще не менее получаса простояли на остановке. С трудом влезли в душный, битком набитый автобус. Ехали, стиснутые со всех сторон потными жаркими телами. Вышли, не доехав двух остановок — больше не было мочи, — и вздохнули свободно. Воздух был прохладен и чист, пах прелыми листьями, устлавшими тротуар шуршащим золотистым ковром. Трепетали на ветру и тревожно перешептывались последние листья на старых платанах, по одному, по два срывались и, кружась в воздухе, плавно опускались вниз. Подруги шли медленно, прислушиваясь к грустному шелесту под ногами. Бодрящий ветерок овевал их разгоряченные лица.

Перед калиткой стоял голубой «Москвич» Хайрушки. Таманно удивилась, что брат в этот час не на работе. Она отперла своим ключом калитку и пропустила Гулгун вперед.

Едва вошли в комнату, Хайрушка, отбросив журнал, вскочил с кресла и осыпал обеих упреками, что битый час ожидает их, а они прогуливаются невесть где. Велев поскорее занимать места в машине, он выскочил из комнаты. И спросить его ни о чем не успели. С улицы донесся шум включенного двигателя. Таманно удивленно выгнула брови и пожала плечами. Потом махнула рукой и улыбнулась: зачем дознаваться, когда и так видишь, что брат в прекрасном расположении духа, и знаешь, что на работе у него в последнее время лады, магазин перевыполняет план, и, по его же словам, фортуна повернулась к нему лицом. Отчего бы и не подчиниться брату, если это сулит что-то неожиданное и приятное.

Велев Гулгун поторапливаться, Таманно скоренько переодела платье и взяла импортную белую сумку. Она, конечно, догадалась, что братец приглашает ее из-за Гулгун. Как говорится, благодаря рису, и сорный курмак утоляет жажду. В другое время у Хайрушки и копейки не выпросишь. А сейчас… не поклянчить ли у него югославский костюм?..

— А куда? — спросила Гулгун, доставая из шифоньера выходное платье.

— Аллах его знает. Пусть везет куда хочет. Не вянуть же нам средь этих монастырских стен!

— А к семинару готовиться когда?

— Вечером успеешь.

Через некоторое время подруги вышли на улицу. Хайрушка выскочил из машины и, обежав ее, открыл перед Гулгун переднюю дверцу. Она поблагодарила и села на заднем сиденье рядом с Таманно. Та лукаво подмигнула ей, хлопнула по колену, и они весело рассмеялись.

— И куда вы нас повезете, братец?

— Приедем — увидишь! — важно проговорил Хайрушка и тронул машину.

А привез он их прямо к магазину, в котором работал. Выключил мотор и велел выходить. Открыв дверь, по-хозяйски пропустил их вперед и привел в отдел женской обуви. Высоко поднял руку и щелкнул пальцами — подал знак продавцу. Девушки с недоумением переглянулись. А Хайрушка почти насильно усадил их на скамьи и обеим дал в руки по картонной коробке.

— Примерьте-ка.

В коробках оказались белые чехословацкие туфли.

— Какая прелесть! — воскликнула Таманно. Она в один момент скинула свои еще новые желтые туфли и надела белые. — Как раз по мне!

А Гулгун медлила, растерянно поглядывая то на туфли, то на подругу.

— Не нравятся, что ли? — спросила Таманно.

Она вспомнила: Гулгун только вчера говорила, что сроду не носила белых модельных туфель, что белые, на высоком каблуке — ее мечта. И Хайрушка при этом присутствовал. Ну, хитрец! Не случайно, значит, отложил две пары и предупредил продавца, что съездит за покупательницами. Конечно, спасибо. Но не чересчур ли, братец, ты увлекся, а?..

Гулгун надела туфли и встала. Она казалась себе выше ростом, а ноги стали еще стройнее, красивее.

— И мне подходят… — проговорила еле слышно.

— Нравятся? — спросил Хайрушка.

— Еще бы! Конечно, нравятся! — ответила за нее Таманно, волнуясь как бы Гулгун не отказалась от туфель. А тогда и ей их не видать.

— Почем они? — спросила Гулгун.

— Об этом не спрашивайте. Нельзя спрашивать мужчину о цене, — покровительственно сказал Хайрушка и расплылся в улыбке.

— Сейчас у меня… Стипендия семнадцатого…

— Стипендия? Ха-ха-ха! — засмеялся Хайрушка. — Оставьте стипендию себе на конфетки, детка. Ладно, идемте. Можете не снимать.

Подозвав продавца, молодого парня с усиками, он распорядился, чтобы тот упаковал старые туфли девушек, и подмигнул: дескать, при случае рассчитаемся. Тот махнул рукой, что означало: «О чем речь! Стоит ли мелочиться!»

Когда Хайрушка вышел из магазина, девушки сидели в машине с сияющими от восторга лицами и обсуждали подвалившее счастье: попробуй-ка достань без связей такие туфли!

Хайрушка знал через сестру, что Гулгун любит бывать в музеях, осматривать памятники старины. Но, как говорится, голодный медведь не спляшет. Прикинув, что девушки не успели пообедать, он повез их в недавно открывшийся ресторан с экзотическим названием «Голубые купола». Восточные блюда там готовили отменно. Плова, кебаба, самсы вкуснее, чем там, он нигде не едал.

Ресторан напоминал старинные постройки с лазурными куполами. Зал оказался не очень просторным. Зато здесь было уютно и прохладно. Для пожилых людей подле стен стояли сури, застланные паласом, куда можно взобраться с ногами и удобно расположиться, скрестив ноги, или полулежа, подложив под локоть подушку. По другую сторону стояли столы. Они облюбовали место в углу. Таманно захотелось поесть кебаб. Брат вопросительно посмотрел на Гулгун. Она тоже кивнула…

Похоже, у Хайрушки и здесь дружки-приятели. Он кому-то подмигнул, кому-то подал знак рукой. Не прошло и двух минут, как на широкой тарелке принесли десяток шипящих на шампурах кебабов, присыпанных зеленым луком. Рядом положили горячие лепешки с маком, только что вынутые из тандыра, и поставили бутылку с уксусом.

— Вот это да! — проговорила Таманно, потирая ладони. — Берите скорее, пока не остыли.

Хайрушка жестом показал Гулгун на блюдо. Последовав примеру подруги, она взяла шампур; только после этого Хайрушка оделил и себя.

На подносе принесли маленькие фарфоровые чайники и синие пиалушки с изображением коробочек хлопка.

— Взял бы шампанского, да все равно не будете пить. Вам сегодня заниматься, — озабоченно сказал Хайрушка. Держался он с достоинством, важно поглядывал по сторонам, кому-то степенно кивал, кому-то, не глядя, делал знак рукой. Ему хотелось, чтобы его гостьи заметили, что он здесь — свой человек, со всеми накоротке, и вообще во всем городе нет таких, кто его не знает.

— Почему же, выпьем! Даешь шампанского! — смеясь сказала Таманно и пристукнула кулаком о стол.

— Нет, вам надо готовиться к семинарским занятиям. Ведите себя прилично, сестрица! Не компрометируйте меня перед авторитетными людьми. Вон, видите, сидит заместитель министра. А вон за тем столом — начальник главка. Все крупные руководящие работники любят обедать здесь, под сенью голубых куполов. Не пристало мне выпивать на виду у них. Завтра же по городу пойдет молва: вон, дескать, Хайрулло Файзуллаевич в рабочее время катает по городу красавиц и распивает с ними вино… Скажи спасибо, что выбрал часок для тебя, милая. Сегодня я добрый, вот и захотелось немножко поразвлечь вас. Ведь учеба, должно быть, так утомляет, ой-ей-ей… Нужно и развлекаться иногда…