Вениамин Рудов - Временно исполняющий

Положение дел Кондратюк знал досконально и лишь изредка посматривал в конспект.

— Очень серьезная обстановка назревает на второй заставе, — докладывал он. — На днях бежал из колонии особо опасный преступник Коровайко. Ведутся розыски. Пока безрезультатные.

— Погоди минуту, — прервал Кондратюка Карпов. — Вам, товарищ Суров, помимо всего прочего поручаю выехать на вторую заставу. Там вы должны лично организовать охрану границы. Если потребуется, усилим заставу людьми и техникой. Участок вам хорошо знаком: вы ведь пять лет командовали этой заставой.

— Шесть.

— Вам и карты в руки. Может быть, и нецелесообразно так использовать вас, однако, думаю, вы поймете меня. Вообще до снега все оперативно важные направления нужно держать под постоянным личным контролем. Подчеркиваю — личным! — Он обернулся к Кондратюку: — продолжайте, Григорий Поликарпович.

Бегло рассказав о положении дел на левофланговых заставах, заместитель начальника штаба довольно подробно доложил итоги службы подразделения, которым командует майор Гаркуша.

И снова Карпов прервал докладчика:

— Гаркуше особенно не доверяйтесь: больно ретив, часто захлебывается от восторга. Глядите в оба. Может подвести. В первую очередь вас. Бравирует смелостью там, где следует проявить осторожность. И высокую бдительность.

— Увлекающаяся натура, — с усмешкой бросил Тимофеев.

— Вот именно. Только неизвестно — куда увлечет, — откликнулся Карпов.

После Кондратюка докладывал Лазарев:

— Подразделения границы и гарнизона обеспечены всем необходимым по зимнему плану. Несколько затянулся капитальный ремонт третьей и еще одной. Планируем в ближайшее время его завершить.

По линии материально-технического снабжения все обстояло нормально и тревоги не вызывало. Карпов слушал не перебивая, и, когда Лазарев, закончив, протянул ему для утверждения список очередников на получение квартир в новом доме, он, прочитав все восемнадцать фамилий, витиевато расписался.

— Хорошо, Пусть будет так, — сказал, возвратив список. — Есть вопросы к полковнику Лазареву?

— Как скоро закончится капитальный ремонт двух застав? — поинтересовался Суров.

— Я докладывал: в ближайшее время.

— И все же когда?

В кабинете воцарилась тишина.

Лазарев нервно закрыл тетрадь для черновых записей.

— Вы же знаете, товарищ полковник, строители заняты на другом объекте. — Он замолчал, хотя чувствовалось, что недосказанное просится у него с языка. — Справятся с заданием — переброшу их на заставы.

Карпов, не поинтересовавшись, удовлетворен ли Суров ответом, спросил, имеются ли у начальника штаба другие вопросы.

— Пока нет.

— У вас, Геннадий Михайлович?

— И у меня нет. — Тимофеев поднялся. — Все неясности уточним в рабочем порядке, — сказал он с улыбкой и тронул Сурова за руку: — Зайдем ко мне, Юрий Васильевич?

— Юрий Васильевич мне еще нужен, — посмотрев на часы, проговорил Карпов. Было девять тридцать. — Остальные свободны, — произнес сухо. — Я вот что хотел вам сказать, Юрий Васильевич, — начал Карпов, едва закрылась дверь. — Только не горячитесь, голубчик мой. Не лезьте поперед батьки в пекло. Человек вы новый, так сказать, В отряде с годами сложились хорошие традиции, поэтому давайте условимся: каждый строго отвечает за свое дело, но только в рамках традиций. Вы меня поняли?

— Нет, не понял.

— Ну, что я вам скажу… Берегите и свой, и чужой авторитет. Это целесообразно во всех смыслах.

Карпов, несколько изменившийся в ходе представления Сурова, снова стал прежним: с неприятными хмыканьями, нотками панибратства.

— Я никогда не пойду против хороших традиций. Подчеркиваю — хороших.

— Оставим эту тему. — Карпов сделал какой-то непонятный отстраняющий жест обеими руками. — Оставляю вас своим заместителем почти на два месяца. Это много. И в то же время крайне мало, чтобы вмешиваться в дела других заместителей, например Лазарева. Могу заверить вас: он свое дело знает хорошо. Вам же и своих забот хватит. Поверьте, не о себе пекусь, о части. А она у нас отличная, коллектив сплоченный. Главное — советуйтесь, спрашивайте, чего не знаете. Вы, насколько я успел заметить, человек гордый. А это в известном смысле помеха, поверьте моему опыту. И последнее, Юрий Васильевич. На второй заставе долго не задерживайся. — Он снова перешел на «ты». — Организуешь службу применительно к обстановке и тотчас же на первую, к Мелешко. Заваливает он отличную заставу. Порох, что ли, весь израсходовал, отяжелел от сытой жизни? Трудно сказать. Тем не менее факт остается фактом: не тянет. Я уже дал указание кадровику готовить документы на увольнение. Вместо Мелешко поставим молодого, энергичного. Есть у меня такой на примете. Некто Гаврилов. А первую проверь по всем статьям. Строго и справедливо. — Отдав распоряжение, Карпов оделся, на прощание пообещав Сурову заглянуть к нему в номер, если позволит время. — Так сказать, для закрепления знакомства, — непонятно пояснил.

В гостиницу Суров вернулся в десятом часу. В номере царил полумрак. Воткнутые в бутылки, догорали четыре свечи, на столе желтел торт, высилась бутылка вина.

— Боже, не знала, что и подумать, — взволнованно проговорила Вера, поднявшись с кресла у окна. На ней был цветастый длинный халат. Она сладко зевнула. — Ждала, ждала, а тебя все нет. Сидя вздремнула.

— И правильно сделала. — Суров быстро снял шинель. Хотел было спросить, по какому случаю такая иллюминация, но сразу вспомнил, что свечи горели и в вестибюле, и у дежурных по этажам, и в буфете, куда он забежал купить сигарет. — Как провела день?

— Да обыкновенно. — Вера взяла из рук мужа шинель и шапку-ушанку, повесила в шкаф. — Купила билет, прошлась по магазинам. Будешь ругаться: истратила массу денег. Мише купила симпатичный свитерок, финский, с оленями. Папе — чудесное шерстяное кашне. Себе — кое-какие мелочи.

— Да что ругать! — Суров улыбнулся. — Горбатого могила исправит, — добавил шутливо, вешая китель на плечики.

— Хамите, парниша!

— А вино по какому случаю?

— Вино!.. — Вера усмехнулась. — Водичка. Выпьем за твои будущие успехи. За то, чтобы тебе с Карповым хорошо служилось.

Звякнули рюмки. Вера только пригубила. Суров же, не отпив и глотка, поставил рюмку.

— Что случилось? Тебя плохо приняли?

— Нормально.

— Но я же вижу: что-то не так.

— Да нет, все хорошо.

— Прошу тебя, только не лги. Что произошло? — настаивала Вера.

Суров нехотя отпил глоток вина.

— Я же сказал тебе: ничего, ровным счетом ничего.

Резко поднявшись, он подошел к темному окну, и в ту же секунду, будто по мановению волшебной палочки, в номере ярко вспыхнул свет. Суров на какой-то миг даже зажмурился, а когда открыл глаза, внимательно посмотрел на жену, которая тоже встала из-за стола, проникся к ней жалостью: бледная, осунувшаяся, она с тревогой смотрела на него. Волна нежности захлестнула его. Он подошел к ней, обнял за плечи.