Владимир Разумневич - Чапаята

Помолчал немного. Усы пальцами потрогал. Потом вдруг решительно махнул рукой и сказал громко, на всю площадь:

— Поступим, пожалуй, так. Кто в будущую дивизию добровольцем желает — отходи вправо! Кто против, не хочет со мной в поход идти — отходи влево! А кто ни туда, ни сюда, воздерживается — висни, значит, в воздухе!.. Ну, орлы, направо, налево и вверх разлетайсь!

Оживилась толпа, загомонила с веселым одобрением. По всей площади началось движение.

Глянул Чапаев вправо — там мужики плотной стеной стоят.

Глянул влево — ни единой души. Безлюдно.

Глянул вверх — ясное небо, ни облачка.

Чапаев засмеялся удовлетворенно:

— Облаков нет, и виснуть не на чем. Спасибо вам, орлы! — И сразу же по-военному распорядился: — Добровольцы Красной гвардии! В три ряда стройсь! — Затем, сойдя с пьедестала, он встал во главе мужицкого строя и, обернувшись, крикнул: — Кто за нами, тот с нами! И так будет всегда: вперед — сколько угодно, а назад — ни шагу!.. Следом за мной — шагом марш! Ать-два…

И зашагал дружно вперед, следуя за своим командиром, первый отряд будущей Чапаевской дивизии.

Прежде чем начать новый сказ, дедушка обычно вынимал из кармана своих брюк медную цепочку с часами, похожими на луковицу, и шутливым тоном говорил:

— А ну-ка, глянем, сколько натикало на наших, чапаевских…

Как-то я спросил:

— Почему ты, дедушка, свои часы называешь чапаевскими?

— Василий Иванович самолично преподнес эти часы мне в Березове, когда мы белогвардейский мятеж подавили, — ответил дедушка. — Вот с той поры они и тикают без устали. На-ка, послушай.

Он прижал чапаевские часы к моему уху.

Я замер, слушая.

А дедушка начал свой новый сказ:

— Так уж случилось, о мятеже в селе Березове я прежде всех узнал.

Ни свет ни заря кто-то постучал в окно. Выбегаю на мороз и вижу — Петька Козлов, конторский писарь, прыгает у завалинки в своем рваном пальтишке. Никак согреться не может. Зуб на зуб не попадает.

— Что спозаранку по стеклу барабанишь? — говорю я Петьке. — Заходи в избу. Замерзнешь.

А он мне:

— Не до этого! Беда, дядя Костя! Я в Березово ездил и там Тужилкина встретил.

— Какая ж в том беда? — не понял я. — Самовар я ему все одно не отдам. Он мой по праву.

А Петька в ответ:

— При чем тут самовар?! Тужилкин белогвардейский отряд в село привел. Председателя избили и в подвале заперли. Орали на все село: «Покончим здесь с большевиками, пойдем Новый Петроград громить!»

— Надо Топоркова будить, — сказал я. — Дело не шутейное.

И мы вдвоем поспешили к Илье Васильевичу.

Наше сообщение встревожило его. Он велел Петьке бежать по дворам и звать в Совет членов штаба охраны революции.

Вскоре все они явились.

Топорков заявил:

— В Березово скачу. На месте выясню…

Семен Кузьмич Рязанцев покачал головой:

— Одному рискованно. Пошлем отряд с тобой.

От большого отряда Топорков отказался. Взял с собой десятерых надежных кавалеристов.

Мы с Петькой тоже попросились в отряд к Топоркову. И он согласился.

— Ладно, — говорит. — Беру с собой. Петьке, правда, по возрасту еще рановато. Но с вами, Константин Иванович… У вас к тому же бинокль. Для разведки вещь необходимая.

Потом Илья Васильевич так распорядился: до окраины Березова мы скачем вместе. Дальше он с бойцами направляется в Совет, а мы с Петькой, таясь, должны со стороны наблюдать, как события будут разворачиваться дальше. Если увидим, что Топорков в опасности, то немедленно скачем обратно в Новый Петроград за подмогой.

Когда наш конный отряд приблизился к Березову, Топорков взял у меня бинокль, оглядел местность.

— Сгоняют народ на площадь, — сказал. — Не иначе, готовится митинг. Двинем напрямую туда. Самое время.

Мы с Петькой подождали немного, как нам было велено, и, оставив своих коней на привязи у сарая, зашагали на митинг.

Там, на площади, Илья Васильевич Топорков и его товарищи вели жаркий спор с белыми офицерами. Наши настаивали, чтобы белые убирались вон из села. А офицеры до хрипоты кричали, что с Советами покончено и отныне они сами будут здесь хозяевами.

Толпа бурлила:

— Не хотим буржуйской власти!

— Долой офицеров!

— Хватит, покомандовали…

Появились солдаты с винтовками и стали грубо отпихивать мужиков все дальше и дальше от Топоркова и товарищей.

Между военными суетливо мельтешил, перебегая от одного к другому, какой-то пузатый субъект в шубе и шапке из лисьего меха. Шапка наползала ему на глаза, и лица не было видно. Толстяк грозно махал руками, орал на толпу. Потом подбежал к полковнику и что-то шепнул ему на ухо. Тот кивнул и, вскинув наган над головой, выстрелил в воздух.

Стоявшие рядом офицеры тоже вынули наганы, а солдаты набросились на наших товарищей.

Топорков и обернуться не успел, как кто-то замахнулся на него прикладом. Упал он, окровавленный, на снег.

Всех наших красногвардейцев тут же связали и вместе с Топорковым поволокли с площади. Субъект в лисьей шубе бежал следом и криками поторапливал солдат.

Мужики березовские бросились было на помощь пленникам. Но тут полковник заорал на них:

— Расходись! — и начал палить вверх.

Потом и офицеры открыли пальбу из наганов.

Петька потянул меня за рукав:

— Комиссар в опасности! Надо за подмогой спешить…

Обратно в село мы неслись быстрее ветра. Кони аж взмокли. Да и мы с Петькой долго отдышаться не могли, когда в сельский Совет вбежали.

Там нас поджидал Семен Кузьмич Рязанцев. Лицо у него было белее снега. Он беспрестанно хватался за горло и задыхался в натужном кашле. Старая болезнь, видать, снова возвратилась к нему.

Доложили мы все, как было.

Он тут же принял решение: отправиться в Березово на выручку с отрядом в шестьдесят человек, включая и нас с Петькой.

Я сказал Семену Кузьмичу, что этого мало. Белогвардейцев там втрое больше. Надо бы прихватить и Плясунковский красногвардейский эскадрон. Иначе неприятеля не одолеешь.

Но Рязанцев ответил с сожалением: Иван Плясунков только что отбыл с конниками в Кунью Сарму, где тоже нуждаются в нашей поддержке, и вряд ли он скоро вернется.

Добирались мы до Березова пешим ходом. Лишь больного Рязанцева усадили на коня. Он всю дорогу глухо кашлял.

Еще издали, на подступах к селу, разглядел я в бинокль, что площадь опустела. Но ближе к нам, возле самой больницы, было многолюдно.

Рязанцев послал Петьку Козлова в село — разведать, что там происходит и почему народ возле больницы топчется.

Петька из разведки возвратился очень скоро. Сообщил, что в больнице теперь офицерский штаб, а в подвале у них — тюрьма. Туда час назад доставили арестованных: избитого вчера председателя местного Совета и схваченных сегодня Топоркова с красногвардейцами.