Владимир Степаненко - Майские ласточки

После серии провозных полетов ночью с Олегом Беловым и необходимого инструктажа Ачкасов улетел из Харасавэя в объединенный отряд на вахтовом самолете Ан-26.

Олег с грустью расстался с комэском, в его лице он лишался доброго, умного учителя. Между ними установилось какое-то равновесие — общие взгляды и душевная близость. Перед прощанием он все порывался сказать Ачкасову, что оправдает доверие, но в последний момент постеснялся.

Январский Харасавэй нельзя было узнать. На полуостров пришли три хозяина, злые и недовольные вторжением людей: мороз, ураганный ветер и пурга. Каждый из них показывал свой настоящий характер.

Мороз задался целью заморозить рабочих экспедиции и прорвать стальные трубы; ураганный ветер — сбросить расставленные балки в море; пурга собиралась завалить постройки на «Горке», двухэтажную контору с общежитием, мастерские, склады и высокие телевизионные мачты.

Олегу Белову порой начинало казаться, что он зря переоценил силы и до светлых весенних дней ему больше не летать. Не было погоды, и чернота ночи сузила представление о мире, огромной тундре, которая замыкалась для него треугольником маршрута к буровым вышкам. С горечью он считал потерянные дни, перечеркивая нх красным карандашом в календаре.

Иногда северное сияние расцвечивало черную ночь. Но Олег знал, какую опасность оно представляло для летчиков в воздухе.

…Сполохи пляшущих огней догнали их с Ачкасовым на маршруте. В первый момент показалось, что произошел взрыв, и по плексигласу кабины ударили красные языки огня.

Световые гирлянды поднимались от горизонта столбами, разбегались в разные стороны по смерзшемуся снегу. Живой занавес плясал в диком танце, то вздрагивая опущенным полотнищем, то раздирая его, кидал машину с высоты на землю. Как в калейдоскопе, каждую минуту менялись краски от желто-зеленой до розовой, осыпаясь струями шелестящего дождя.

Радиосвязь с землей оборвалась, и стрелки приборов в кабине заметались и вышли из повиновения.

Олег потерял пространственную ориентировку. Над ним два неба, две земли.

Штурвал на себя взял Ачкасов. В трудную минуту он был удивительно спокоен и выдержан. Лицо не изменилось, в нем ни капли страха, движения все такие же уверенные…

Воскрешая потом в памяти весь полет, Олег лишний раз убеждался в непревзойденном мастерстве комэска. Ему далеко еще до прославленного летчика. Надо много летать, чтобы научиться так безукоризненно владеть машиной, не терять пространственную ориентировку и чувствовать высоту. Зря он согласился летать полярной ночью. Хотя последний разговор с Иваном Тихоновичем вселял уверенность, авария не забывалась…

После шестимесячного отсутствия, Олег Белов с радостью вернулся в экспедицию. Находил на «Горке» много изменений и с большим интересом приглядывался к новым постройкам, ремонтным мастерским, гаражам и складам. Они появились без него.

Зимние одежды полнили людей, и он с трудом узнавал знакомых. Возникали смешные недоразумения.

— Колька Иванов! — радостно окликал он незнакомого парня в теплом подшлемнике.

— Я Таганмурадов Абдулла…

— Будем знакомы. Летчик Олег Белов!

В экспедицию прилетело много новых специалистов. В столовой и магазине выстраивались длинные очереди.

В поселке прибавилось балков. Они образовали вторую улицу. Балки обшили с двух сторон горбылем. Покрыли крышей. Огромные короба защищали теперь жилища рабочих от пронизывающего ветра.

Рабочие экспедиции в любой час дня и ночи могли выходить из балков без страха заблудиться и замерзнуть в снегу. Вечерами в переходах коробов собирались любители покурить. Обсуждали последние известия с Большой земли. Спорили о любимых хоккейных командах. Радовались успехам молодых игроков в ЦСКА.

Экипаж Олега Белова получил свою старую железную бочку — балок. Командир занял койку слева у стены, напротив него расположился Касьян Горохов.

Ничто не напоминало о том, что здесь проживал экипаж с другого вертолета, в помещении устойчиво держался затхлый воздух. Но Олег не забыл, в каких углах стояли мешки с картошкой, капустой, ящики с консервами, и мелочная жадность экипажа, который не постеснялся увезти с собой остатки продуктов, удивила и больно кольнула его.

«Отдали бы картошку в столовую», — обратился он тогда к командиру вертолета Кириллу Свиридову, которого хорошо знал.

«Отдать дяде? С какой стати? А потом самим покупать? — категорически отрезал тот. — Так перекидаешься деньгами, молодой человек. Сам небось копишь на машину, складываешь сотенку к сотенке в мешок!» — он засмеялся и постарался перевести разговор в шутку.

— Дохлой кошкой пахнет, — брезгливо говорил Вась-Вась и принюхивался своим длинным носом к каждой вещи.

— Нашел дохлую кошку! — закричал обрадованно Касьян Горохов, высыпая из мешка гнилую картошку.

— Почты здесь нет, — скрипнул зубами Олег Белов, — а то бы отправил мешок вместе с остатками картошки Свиридову на квартиру наложенным платежом. Оценил бы в пятьдесят рублей.

— В пятьдесят мало! — заспорил энергично Касьян Горохов.

— В сто рублей надо. Мешок-то почти новый, — закатывался Вась-Вась. — Сто рублей — не меньше!

Порывистый ветер не устраивал себе выходных. Дул день за днем и часто переходил в настоящий ураган. Гнал снежную пыль, забивая воздух.

Каждое утро, ровно в семь часов, экипаж уходил в снежную коловерть. Проверяли крепление машины, расчищали нанесенные сугробы снега.

— Неделя прошла, а мы все на привязи, — ворчал, поворачиваясь спиной к ветру, Касьян Горохов. — Сидим у моря.

— Сказка старая, — отзывался Вась-Вась. — Дед с бабкой ждали золотую рыбку. А мы кого ждем?

— Погоду! — Олег Белов смотрел в темноту, где стоял вертолет. — С завтрашнего дня занятия на турнике. Выжмусь двенадцать раз.

— Посмотрим, — съехидничал Касьян Горохов. — Пенсионеры говорят не так уверенно: «Если ветер не сдует, подойдем к турнику».

— Не сдует!

Но напрасно Олег Белов подбадривал экипаж. Приходилось учиться «лежать» на ураганном ветру, вынося корпус вперед, как лыжники-прыгуны. Нерадивых учеников, которые не постигли такую ходьбу, ветер сбивал с ног и буквально перекатывал по твердой корке снега, пока не прибивал к огромным сугробам.

От конторы экспедиции до дверей уличных коробов натянули страховочные канаты. Но Олег старался лишний раз не появляться в конторе, чтобы не встречаться с главным инженером Кочиным или бородатым диспетчером. Высокий, худой парень по-прежнему ходил в резиновых броднях. Командир вертолета краснел, когда слышал рассерженные голоса буровых мастеров во время утренних радиоперекличек.

«Говорит Р-25. Срочно доставьте хлеб и масло. Под срывом работа. Сидим три дня без продуктов».