Владимир Монастырев - Ходи прямо, хлопец

— В Павловск?

— Вот именно. Воздух там! — Андрей, прикрыв глаза, сделал глубокий вдох, показывая, какой в Павловске чудесный воздух, — И пруды. Просто замечательные пруды. В лесу, с зеленой ряской у берегов. Как в сказке.

— Лодочку не брал?

— Нет, не брал. Это кощунство — по такому пруду на лодочке кататься. Над ним надо сидеть и вздыхать. Или писать его… акварельными красками.

Иванцов внимательно посмотрел на Андрея — какой-то он сегодня не такой: разговорчивый, возбужденный. Расспрашивать не стоит, он замыкается, когда его расспрашивают.

Иван Филиппович любил Андрея, полагал, что и Андрей питает к нему чувства добрые, но это не мешало им цапаться, иногда по пустякам. У Дугина характер был со всячинкой — добр, но вспыльчив и мнителен. Иванцов тоже не ангел — резковат, любит поставить на своем. Они тянулись друг к другу, нужны были друг другу, но, случалось, сталкивались, высекая искры: кремневая примесь давала себя знать в обоих.

Они спустились в подвальчик, затем поднялись по узкой лестнице на второй этаж и сели за столик у поштукатуренной кирпичной стены.

— Как в сарае, — сказал Иванцов.

— Создают иллюзию, — усмехнулся Дугин. — Недостает костра и барана на вертеле. Что будем пить?

— Ты — боржоми, я — цинандали, — категорически заявил Иванцов.

— Принято, — согласился Андрей, хотя и не без внутренней борьбы: вдруг захотелось стакан вина. Он не удержался, сказал об этом тренеру.

— Завтра, после боя, можешь выпить два.

— Уговорили, — вздохнул Андрей. — Завтра приглашу Белую шапочку поужинать и выпью сразу не меньше трех стаканов.

— Какую такую Белую шапочку? — насторожился Иванцов.

— Девушку. Художницу. Я пригласил ее завтра на бокс.

— Откуда она взялась, эта художница?

— Выросла на берегу пруда, — хитро улыбнулся Андрей, — того самого, который в лесу, с зеленой ряской у берега. Симпатичная такая девушка в серых брючках и белой шапочке.

— Познакомились в Павловске?

— Угадали.

— Ни к чему тебе все это.

— Что — это?

— Ну, девушка в серых брючках.

— Я в монахи не постригался.

— Мешают они, отвлекают, а тебе работать надо, тренироваться. Ты уж мне поверь, Андрюша.

Принесли вино, боржоми и закуску. Андрей налил Иванцову вина, себе воды и, глядя на пузырьки газа, летящие в бокале, сказал:

— Выпьем, Иван Филиппович, за юбиляра: у вас же сегодня юбилей.

— Спасибо, — Иванцов поднял бокал. — За мир и дружбу.

— Между народами, — подхватил Дугин.

— И между нами. Чтобы не омрачали нашу жизнь белые шапочки.

— Правильно, — согласился Андрей, — чтобы украшали. — И выпил бокал до дна.

— Ты не думай, что завтра у тебя легкий противник, — закусив, сказал Иванцов.

— А я и не думаю, — ответил Дугин.

— Этот Фриденис работает, как «мухач»: темп, темп. И все время идет вперед.

— Я его один раз видел на ринге.

— Когда?

— В прошлом году, на первенстве профсоюзов.

— Правильно, он там выступал. Но тогда он был еще зеленый, а теперь дозрел: чемпион республики, выиграл у Остиса. Сильно выиграл, имей в виду.

— Мне-то в каком раунде ложиться?

— Как это ложиться? — опешил Иванцов.

— Вы так описываете этого Фридениса, что я уже весь напуган.

— Я внушаю: противник серьезный, — Иван Филиппович зло ковырнул вилкой салат, — а он мне чушь какую-то городит. Ложиться! Ты думаешь, у Денисенко выиграл — и это все? Это еще не все, я тебе скажу.

— Иван Филиппович, — примирительно сказал Дугин, — у вас сегодня юбилей, торжество. Оставим заботы на завтра, а сегодня, — Андрей налил бокалы и поднял свой, — выпьем!

— Твое счастье, что юбилей. — Иванцов тоже поднял бокал. — Я сегодня добрый. Но ты этим не злоупотребляй.

Белую шапочку звали Надеждой. Андрей решил, что это отличное имя и очень ей идет. И вообще ей все шло. У сфинксов Надежда появилась в зеленом костюмчике, лучше которого, наверное, ничего нельзя было придумать. Длинный вырез короткой курточки отрывал белую шею. Каштановые волосы подстрижены, но не настолько, чтобы путать ее с мальчишками. И ресницы она не красила и не выводила грязные стрелочки к вискам, чтобы по моде этого лета удлинить глаза.

Андрей немножко оробел перед девушкой. В Павловске, у пруда, никакой робости он не испытывал, тут вдруг растерялся. А Надежда, такая беспомощная там, здесь держалась уверенно и смотрела на Дугина чуть насмешливо.

Андрей предложил ехать вместе, прямо сейчас — они успеют к началу.

— Я свободна, — сказала Надежда, — могу и сейчас. А это далеко?

— Не очень, в спортклубе Дома офицеров.

— Я не знаю, где такой спортклуб.

— Около Манежа.

— Это знаю. Пойдемте пешком.

— Далековато, — заколебался Андрей.

— Ой, что вы: мост перейдем — и все.

Они пошли по Университетской набережной, через Дворцовый мост.

Вода в Неве была свинцовая и такая плотная, что катерок, тащивший баржу, казалось, увязал в ней, двигаясь еле-еле.

— Пасмурно, — огорченно вздохнула Надежда, — настоящей весны не было и нет.

— А мне нравится, — сказал Андрей. — Я люблю выходить на ринг в хмурую погоду, в дождь. А когда солнце или звездное небо, мне как-то не по себе. В плохую погоду я никогда не проигрывал.

— Вот не думала, что боксеры могут быть так мнительны. Может быть, талисманы носите?

— Нет, талисманов не носим, заклинаний перед боем не шепчем, но какие-то привычки есть у каждого. А вы перед экзаменами ничего не загадываете?

— Загадываем. Одна студентка у нас обязательно переступает порог левой ногой.

— Помогает?

— Не всегда. — Надежда засмеялась. — А я терпеть не могу билетов с четными номерами — мне с ними не везет.

— Вот не думал, что студенты художественного вуза, в котором господствует реалистическое направление, так мнительны, — без улыбки сказал Андрей.

Надежда опять казалась ему девчушкой, с которой он чувствовал себя легко и весело.

— Один — ноль в вашу пользу, — девушка смотрела на Дугина, и насмешки в ее серых глазах он не заметил.

К началу они опоздали. Когда вошли в зал, на ринге уже вели бой боксеры легчайшего веса. Пара была темпераментная, но не очень техничная.

— Как петухи, — сказала Надежда.

— Похоже, — согласился Андрей. — Кстати, это и есть «петухи». Раньше были такие весовые категории: вес «мухи», «петуха», «пера».

Он высмотрел на трибуне место поудобней и провел туда Надежду.

Они посмотрели еще две пары. Андрей поднялся и сказал:

— Мне надо идти в раздевалку, готовиться, — он оглядел зал, — но вас я одну не оставлю, кого-нибудь сейчас найду и пришлю к вам.

— Зачем?