Владимир Монастырев - Ходи прямо, хлопец

Иван Филиппович раньше других понял, что происходит на ринге. Андрей не выдержал плана боя, сорвался. Но как сорвался! Это был бокс высокого класса, такого высокого, что у Иванцова дух занялся, и в нем что-то дрогнуло и проснулся азарт. Ах, Андрюшка, до чего же ты хорош! И гордость пробудилась в душе Ивана Филипповича: это же его Андрюшка, тот самый, которого он учил. Вот оно, мгновение, которое так прекрасно, что хочется его задержать, остановить.

Уордер дрался из последних сил, ему казалось, что он все-таки пробьется к подбородку русского. Вот сейчас, вот он рядом…

Но он забыл о своем подбородке, и точный удар бросил Уордера на канаты. Он оторвался от канатов с трудом и двинулся навстречу новому удару.

В это время прозвучал гонг, и противники разошлись по углам.

Зал гудел. Такого острого и красивого боя не видели за весь чемпионат. И кто показывал этот великолепный бокс? Тяжеловесы, которые обычно не очень-то радуют зрителей.

— Андрюшка, осторожней, — пережив сладкую минуту азарта, Иван Филиппович слова стал трезвым и осторожным тренером. Противник кажется подавленным, но не разбит. На ринге всяко бывает, особенно у тяжеловесов: пропустил удар, и все пойдет насмарку. И еще раз, когда Андрей поднялся, сказал Иванцов: — Осторожней!

Но особенно осторожничать не пришлось. Андрей и сам не сумел оценить, чего добился во втором раунде. Шотландец был разбит. После того как Андрей точным прямым отправил его еще раз на канаты, рефери, раскинув руки, как крылья, показал противникам углы. Он прекратил бой: преимущество Дугина стало очевидным.

Пока поднимали на ринг пьедестал почета, Иван Филиппович успел поцеловать Андрея — никогда не целовал, а тут не удержался.

Зал гремел аплодисментами. Это был последний бой, но никто не уходил.

Андрей поднялся на пьедестал, на самую верхнюю ступень. Это оказалось неожиданно высоко, и для того чтобы президент Международной федерации бокса, сухонький, с реденькими волосиками на розовой лысине джентльмен смог повесить на шею Андрея золотую медаль, ему пришлось низко пригнуться. Кто-то сунул ему в руки хрустальную вазу, девушка, привстав на цыпочки, подала букет. Глаза слепили вспышки. Все вокруг двигалось, мелькало, и у Андрея немного кружилась голова.

Как сквозь кисею, видел он знамена, ползущие по флагштокам, слушал гимн, и золотая медаль на длинной широкой ленте приятно холодила сквозь майку.

Иван Филиппович стоял внизу, возле первой ступеньки лесенки, ведущей на ринг. Андрей, казалось ему, был где-то очень высоко и не очень похож на Андрея. Сбылась мечта Иванцова, давняя, неотступная: его ученик стоял на пьедестале почета, и ему верилось и не верилось, что это Андрюшка Дугин.

У подъезда гостиницы Андрей сказал Иванцову:

— Я скоро вернусь: позвоню по телефону и вернусь.

Иван Филиппович понял, куда он собирается звонить.

— Купи талон, позвони из гостиницы, — посоветовал он.

Андрей не любил звонить из гостиницы — в комнате всегда кто-то был, мешали.

— Я быстро, — сказал он, — в два счета.

На переговорном никого не было. Маленькая комната с двумя кабинами, крупные цифры на стеклянных дверях: 1 и 2. За барьерчиком худенькая женщина. Тихо до звона в ушах.

Андрей назвал номер, уплатил деньги и ждал не садясь. Обычно, ожидая разговора с Надеждой, он волновался. Сейчас был спокоен. И когда пригласили его в кабину, не ощутил волнения.

— Поздравляю, — громко сказала Надежда.

— Спасибо, — ответил Андрей.

— Я видела. Это было здорово! И знаешь, после твоего боя мне позвонил Григорий Яковлевич и передал свои поздравления. Он сказал, что это было здорово.

— Рад, что доставил вам удовольствие, — сказал Андрей, и опять ничего в нем не дрогнуло, только отметил он про себя не без горечи — даже говорит чужими словами: «Это было здорово».

Сквозь застекленную дверь он видел пустую комнату, гладко причесанную голову женщины за барьерчиком: она по-прежнему читала книгу. Андрей отвернулся и стал смотреть на стену.

— Когда же теперь в Ленинград? — спросила Надежда.

— Через десять лет, — сказал Андрей.

Надежда ответила не сразу.

— Это, знаешь ли, не скоро…

— Не скоро, — подтвердил Андрей.

Надежда молчала.

— Спокойной ночи, — сказал Андрей.

— Спокойной ночи, — тихо выговорила Надежда. Что она думала в эту минуту? Андрей не слышал даже ее дыхания, но чувствовал — она стоит и слушает. Ждет. Спокойная, рассудительная, холодненькая.

Андрей подождал еще несколько секунд и повесил трубку.

Сказка о Белой шапочке кончилась.

Он вышел на улицу и постоял на тротуаре. Ночь была прохладная, небо высокое и темное, звезды не освещали его, только подчеркивали темноту.

Тоска по Белой шапочке сжала сердце Андрея.

Он медленно двинулся по улице. За поворотом открылось здание университета на Ленинских горах. Он плыл в темном небе, как огромный корабль с освещенными иллюминаторами, с рубиновыми огнями на мачтах.

«Хорошо бы сейчас уплыть на корабле, — подумал Андрей. — Стоять на палубе, чтобы ветер в лицо…» Ему даже показалось, что он ощутил этот свежий, идущий издалека ветер.

Андрей вспомнил, что его ждет Иван Филиппович. И ребята ждут. И ему захотелось увидеть Ивана Филипповича и ребят, быть с ними. Андрей прибавил шагу. Вот и гостиница, с теплым светом в окнах, с ярким подъездом.

— Ничего, — сказал себе Андрей. — Это ничего.

Шагая через три ступеньки, он поднялся к дверям и увидел Ивана Филипповича.

— Вернулся?

— Вернулся.

— Ну, пойдем. — Ни о чем больше не спрашивая, Иванцов положил Андрею на плечо руку, и они пошли к лифту.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.