Юрий Герасимов - Тропою таёжного охотника

— Погода непутняя. После дождя дух крутит, по сторонам бросает. Зверей только разгонишь да сам промокнешь…

— Я недалеко… Полкилометра отойду, огляжусь, — настаивал Симов и, взяв свой карабин, отправился вниз по реке.

Осторожно пробираясь забокой, он внимательно осматривал берега реки, поросшие тальником острова и богатые пышным травостоем «залавки» прирусловой террасы. Незаметно пройдя с километр, он очутился на опушке лиственничного леса. Перед ним раскинулся широкий кочковатый луг с разбросанными по нему островками редколесья из берез, ерника и карликовых ив. Широкая торная тропа выходила из лесу к реке и терялась в луговой растительности. На тропе можно было различить размытые дождем следы парных копыт разной величины. Это была звериная тропа. Симов, укрывшись за кустом ерника, стал ждать вечерних сумерек.

Из лесу бесшумно вылетела небольшая, немногим меньше рябчика ржаво-бурая птица и, круто развернувшись, присела на край топкого берега, у самой звериной тропы. Далеко отставленные назад глаза и длинный клюв, прижатый к зобу, придавали птице обиженный и удивленный вид. Можно было не сомневаться, что это вальдшнеп, у которого, как известно, глаза расположены выше и сзади ушных отверстий. Это исключительно редкая в этих местах птица.

Посидев некоторое время неподвижно, вальдшнеп привстал и, покачиваясь на коротких ножках, заковылял по грязи, поминутно втыкая в нее свой длинный клюв и выбирая из ила личинки насекомых и червей.

Вальдшнеп.

После проливного дождя комаров не было. Таежную тишину нарушали лишь обрывающиеся с дерева тяжелые капли да журчанье речного переката. Закатившееся солнце освещало вершины высоких сопок, далекие горные отроги и уходящие тучи. По долинам ползли сиреневые тени, за ними тянулся белый туман. День угасал.

На противоположную сторону луга из таежного массива вышел лось. С километрового расстояния были видны его огромные ветвистые рога. Бык неторопливо направился через луг к реке. Иногда он сворачивал в сторону, останавливался и обкусывал ивовые ветки; временами внезапно исчезал за кустами, забираясь в небольшие озера, и через минуту снова появлялся — высокий, стройный, с лоснящейся темно-бурой шерстью на покатой спине.

Симову хотелось сорваться с места, выбежать навстречу зверю, но он хорошо усвоил уроки Рогова и, пригнувшись за кустом, терпеливо ждал. Бык приближался. Уже ясно доносилось его пофыркивание и чмоканье грязи под копытами. Можно было различить число отростков на рогах. Когда до лося оставалось шагов сто, лейтенант медленно выпрямился и поднял к плечу винтовку.

В это мгновенье чуткий олень застыл и, высоко подняв голову, выжидающе смотрел на появившуюся человеческую фигуру.

Раздался выстрел. Лесной гигант сделал саженный прыжок в сторону, осел назад, но устоял на ногах и, оправившись от удара пули, стремительной иноходью бросился к лесному массиву.

Лейтенант выстрелил вторично, но зверь скрылся в зарослях, перебежал лесной остров и выскочил на табор к Рогову. Полный отчаяния Симов помчался следом.

Появление зверя было для старика неожиданным. Он схватил винтовку, а очки в спешке надеть не успел. Батыр вихрем сорвался с места навстречу лосю и отогнал его назад, к реке.

До Симова донесся приближающийся лай собаки и топот копыт. Он бросился наперерез через остров. Лай Батыра уже удалялся. Казалось, все потеряно! Неожиданно характер лая изменился: собака яростно залаяла на одном месте. Спотыкаясь, весь мокрый, еле переводя дух, Симов бежал вниз по Упфуну на помощь собаке и вскоре оказался у широкого плеса, на середине которого виднелся черный силуэт лося. Лейтенант выстрелил. Однако зверь остался на месте. Он снова нажал спуск. Вместо выстрела раздался металлический удар затвора. Симов открыл карабин. Магазин был пуст.

Поспешно шаря по карманам в поисках завалявшегося патрона, охотник безнадежно смотрел на быка, который продолжал спокойно стоять.

Батыр был вне себя от ярости. Разрываясь от остервенелого лая, он бесновался на берегу.

Минуты тянулись, как вечность. Надвигающаяся темнота могла скрыть зверя. Но оказалось, что его судьба была решена. Он тяжело шагнул, покачнулся и упал, забив ногами по воде.

Батыр тотчас же прыгнул в воду, подплыл, взобрался на лося и стал теребить его, вырывая клочья шерсти.

— Ого-го-го! — где-то невдалеке прокричал Рогов.

— Сюда, сюда!.. — отозвался лейтенант.

Ругаясь, старик пробирался к месту происшествия. Вскоре он вышел к плесу.

— Пошто долго не стрелял? — спросил он товарища. Тот рассказал, как у него кончились патроны, а лось все продолжал стоять, будто заколдованный.

— А я, паря, побоялся к тебе на помощь подбегать. В темноте, думаю, сгоряча недолго друг в друга пулю вогнать.

Рогов поглядел на чернеющую тушу.

— Эка, фартовый какой… А! Такую беду — пудов на двадцать пять! — и завалил дома, на таборе.

С этими словами он кивнул в конец плеса. Тут только Симов заметил чернеющее на берегу зимовье.

Охотники забрели в речку и потащили сохатого к берегу. Пока глубина была по пояс, туша плыла, поддаваясь их усилиям. Батыр продолжал сидеть на ней.

— Цить, бестия! — гаркнул на собаку Рогов. — И так не проворотишь, а тут еще тебя дьявол посадил…

Батыр перескочил на берег и, отряхнувшись, обдал охотников брызгами.

На галечной отмели тащить лося стало не под силу. Пришлось выпотрошить его и оставить наполовину в воде. Довольные удачей, охотники пошли на табор, наперебой рассказывая о подробностях встречи со зверем.

Кругом все сливалось в непроглядную черноту. Шлепая по лужам и поминутно проваливаясь в промоины между корнями, люди шли вслепую следом за собакой. Наконец показалось белое полотно тента. Сдержанно заржали кони. Охотники подошли к очагу, подбросили сучьев, и яркое пламя осветило табор.

Пока Рогов спутывал лошадей, Симов накрошил в лапшу сохатиного сала, воткнул у костра рожни с кусками печенки, развесил для просушки одежду.

Было за полночь, когда охотники и пообедали, и поужинали. Лейтенант улегся на потнике перед костром и тут же уснул, как убитый. Иногда он что-то невнятно бормотал. Его сухощавые ноги подергивались: он продолжал охотиться во сне.

Рогов, ласково поглядывая на него, подбрасывал в костер сучья, перевешивал сохнувшую одежду. К утру сон склонил и его. Накрыв Симова шинелью, он прилег рядом и богатырски захрапел.

Первые лучи солнца разбудили Рогова. Он встал, потягиваясь, расправил стариковские кости и, вздув огонь, придвинул к нему котелок с застывшими в сохатином жиру остатками вчерашнего ужина.