Василий Шурыгин - Октябрьские зарницы. Девичье поле

Коля беззаботно заливался веселым смехом. Иногда сквозь смех у него прорывалось: «Вот шут!» Северьянов думал о встрече с Наташей. Отчаяние его грызло и успокоившаяся было совесть опять заговорила. Его внутреннему взору предстал Орлов Емельян на межволостном сходе, готовый осрамить его перед тысячной толпой. Мертвящая бледность покрыла лицо Северьянова. Ромась догадался, о чем думает его друг.

— Что было, Степан Дементьевич, то прошло. Кафтан грел, когда шубы не было. Тебя никому в обиду не давали и не дадим. Спи спокойно! А мы с Колей еще душу повеселим! В веселый час и смерть не страшна. Правда, Коля?

Слепогин качнул отяжелевшей головой:

— Пить больше — ни-ни-ни! И не… не приставай! Росинки в рот не возьму!

— Ну, раз так, жених, пошли решетом в воде звезды ловить! — И с безудержной удалью Ромась звонко затянул:

Ариша и Прося с материнским усердием расчесывали девочкам-третьеклассницам волосы, вплетали в косички ленты, поправляли плечики в сарафанчиках. Северьянов с ловкостью полкового цирюльника достригал под ежика бойкого и шустрого Сережку Маркова, братишку Проси, Андрейкиного закадычного друга. Ежик у Сережки получился точь-в-точь такой, какой носили в эскадроне, в котором служил Северьянов. На веселых рожицах выпускников сияло неподдельное довольство. Ведь их впервые обстригли так, под бравых гусарских рубак. До сих пор мать, бывало, наденет на голову глиняный горшок и по бережку подрежет волосы ножницами, которыми стригли овец. Семен Матвеевич, поглаживая усы, обошел ребят, сидевших за партами.

— Отвечайте, как генералу. Здорово, молодцы!

Хохот, хлопки, беспорядочные вскрики ребят заставили повскакать с мест девочек.

Ариша и Прося не скоро успокоили чувствительную половину выпускного класса. «Действительно, напоминают наших кульневских гусар!» — улыбнулся Северьянов.

— Я пойду покормлю орла! — объявил Семен Матвеевич.

Степной житель был переведен в школьный сарай. Кузьма Анохов соорудил ему клетку, почти в рост человека, зарешеченную ровными ореховыми палками. На предложение Северьянова сделать из орла чучело Семен Матвеевич решительно заявил: «Буду кормить до нашего переезда в коммуну, а там поглядим». Колдун загадал что-то на орла, но что — держал пока в строгом секрете, даже от Северьянова.

Отпустив детвору, Северьянов занялся своим гардеробом.

Предстояла самая неприятная работа — надраивание медных пуговиц на своей кавалерийской шинели. Эти пуговицы с царскими двуглавыми орлами ему одно время не давали покоя. Он даже хотел отпороть их и пришить обыкновенные роговые. Но прежде чем отпарывать старорежимные пуговицы, решил узнать на этот счет мнение Стругова и Вордака.

— Носи, да почаще, как я, надраивай суконкой! — сказал Вордак. — Утвердим Советскую власть повсеместно, тогда и новые пуговицы пришьем.

На загнети стоял уже готовый утюг, который принесла из дому и разогрела горячими углями из школьной печи Прося. Северьянов предупредил девушек, занявшихся уборкой классов, чтобы они к нему пока не заходили, и начал холить утюгом малиновые канты своих кавалерийских штанов. Мысленно он ругал городского портного, который назначал ему три раза сроки на примерку костюма и каждый раз подводил. Заказанная в городе знаменитому шапочнику Либерману учительская фуражка из синего кастора с черной бархатной тульей тоже не была готова.

В классе пела Ариша:

Пела Ариша тихо, но каждое слово несло частицу ее души. Северьянов водил шипевшим утюгом по воротнику гимнастерки и думал: «Красивая ты, Ариша, но я пролетарий-кочевник, а ты оседлая, у тебя на уме сундук, корова, поросята. Ты без них затоскуешь, а мне они ни к чему!»

Когда Ариша, закончив уборку класса, вошла в каморку и протянула к утюгу руку, он послушно отдал ей, а потом любовался, как ловко бегал утюг по полам его шинели.

Кончив глаженье, Ариша села на табурет у стола. Северьянов спросил у нее, прочитала ли она «Казаков» Льва Толстого, которых неделю тому назад дал ей. Она с каким-то особым оживлением в черных глазах объявила, что барин Оленин ей нравится больше, чем Лукашка. А про деда Ерошку сказала, что он похож на дядю Семена. О Марьянке говорила уклончиво и осторожно, свое отношение к ней притаивала. Северьянов не допытывался: по ее глазам он заключил, что Марьянка ей не нравится, что сама Ариша вышла бы замуж за Оленина, а не за Лукашку. На просьбу Ариши дать ей какую-нибудь новую интересную книгу Северьянов достал с полочки у окна «Воскресение».

В классе возвратившиеся из дому ребята уже устроили битву красных с бандитами. В горячей схватке у Сережки Маркова оторвали пуговицу в воротнике рубашки. К счастью, у Ариши оказалась иголка с ниткой, и Северьянов отправился со своими учениками только пятью минутами позже назначенного им времени в Высокоборскую школу, где проводились выпускные экзамены.

Дорога в Высокий Борок бежала по холмистым полям, потом опускалась в глубокий лог, заросший по обрывам орешником, отцветающей черемухой, низкорослыми дубками и кое-где белевшей блюдечками своих соцветий калиной. За логом, обрезая глинопесчаные косогоры, дорога шла тихим чернолесьем. Местами над ней нависали желтые скаты, изрезанные водами вешних талых и летних дождевых потоков. Перед Высоким Борком корабельными соснами начинались знаменитые в этих местах Мухинские леса, тянувшиеся на десятки верст по обе стороны Киевского большака.

В классе, специально убранном Дашей Ковригиной плакатами и лозунгами, Северьянов почти у самого порога столкнулся с Гедеоновым, присланным отделом народного образования присутствовать на экзаменах, и… Таисией Куракиной.

— Я каждый год бывала на весенних экзаменах школьников нашей волости, — как бы оправдываясь, сказала она с каким-то робким смущением, которого никак не предполагал в ней Северьянов. — Разрешите мне и нынче поприсутствовать!

Гедеонов предрешил ответ Северьянова:

— Это я, брат, сделал тебе такой сюрприз! — сказал он, хитро подмигивая и здороваясь с Северьяновым, как с давнишним приятелем. — Таисия Никаноровна по призванию и по образованию учительница. Она окончила Бестужевские курсы. Отдел образования наметил ее преподавательницей крестьянской гимназии, которую мы открываем с будущего года в бывшем имении ее отца. Бестужевские курсы — самое демократическое высшее учебное заведение в России, — Гедеонов шмыгнул носом, — так что Таисия Никаноровна…