Владимир Чекменев - Оторвановские новости

Принял Моторин дела.

Вечером пошел в Харитонов колодец за водой. Наполнил ведра, приладил их на коромысло и — на плечо. Поднявшись на бугор, он увидел праправнука бабки Апроськи Саньку, который сидел на густой мураве около кирпичного гаража тракториста Свистунова и вертел в руках книгу. Обложка у нее красивая — ярко-красная. Буквы на обложке блестящие, словно позолоченные. Никита остановился.

— Эй, парень! Что у тебя за букварь? Покажи!

Санька встал, приблизился к Моторину.

— Ты что, дядь Никит! Я букварь четыре года назад проходил. Это роман. "Всадник без головы" называется.

— Роман? — удивился Моторин и взял у мальчишки книгу. — Ишь ты, уже романы читаешь… А я вот до седых ос дожил, а романами не баловался. "Всадник без головы". Это почему же он без головы-то, Санька?

— А ему отрубил ее злой человек. А тело привязал к седлу.

— Да что ты говоришь! — Моторин снял с плеча коромысло, поставил ведра на землю. — Ах, чертово семя! Будь он трижды проклят. Поди, хорошего парня загубил?

— Хорошего, дядь Никит.

Моторин стал листать книгу, подолгу всматриваясь в рисунки.

— Ой-е-ей… Вот это роман… А я до сих пор ничего не знал про него… Как же так? Слышь, Санька? Будь другом, дай мне дня на четыре эту книгу, я почитаю.

— Бери, дядь Никит. Не жалко. Только не испачкай и страниц не загибай.

— Будь спокоен. Ни одной помарки не сделаю.

Дома Моторин обернул книгу газетой, вышел на крыльцо и начал читать. Содержание романа захватило его. Он читал долго, не отрываясь, и не слышал, как жена несколько раз позвала его ужинать.

Анисья вышла на крыльцо.

— Оглох, что ли? Целый час шумлю, а он и ухом не ведет.

Никита поднял голову и, улыбаясь, с наслаждением потянулся, потряс книгой.

— Вот, девка, романчик… Советую почитать. Тут и любовь, и приключения…

— Приключений у меня с тобой хватает и без романов. Пошли в дом.

После ужина все стали укладываться спать, а Никита остался на кухне, снова углубился в книгу. Курил, тушил окурок, прикуривал новую папиросу, а сам продолжал читать. Изредка он чуть откидывался назад, прислонялся спиной к стене, вздыхал, покачивая головой:

— Вот это да-а… А ведь я мог и не узнать этого…

И снова читал.

В третьем часу ночи на кухню пришла Анисья и всплеснула руками:

— Ба-атюшки! Он еще не ложился. Сейчас же иди спать!

— Уже бегу, — сказал Никита. — Только хотел свет выключить, а ты тут как тут.

Он бережно положил книгу в шифоньер, повернул в замке ключ, разделся, опять подошел к шифоньеру, вновь открыл, потрогал роман.

— Долго еще будешь щупать? — заворчала Анисья. — Прощупаешь, и спать некогда.

— Уже ложусь. — Моторин выключил свет, перелез через Анисью и лег у степы, притих. Потом сказал:

— Вот это книженция…

— Сип! — ткнула его жена кулаком в бок.

Никита повернулся к пей спиной.

Во сне он скакал на диком мустанге, ловил кого-то, кидал лассо, дрался на дуэлях. Целовали Никиту жаркие красавицы, целовал их Никита — крепко и много.

Утром Анисья ругала его:

— Бугай чертов. Все косточки изломал. Лезет и лезет, как молодой.

— А я и есть молодой, — смеялся Моторин. — В старики еще не записывался.

Нельзя сказан, что раньше Никита совсем не читал книг. Читал, по очень мало. В детстве мать остерегала его от чтения. "Уроки выучил, и ладно…" — говорила она. Опасалась, как бы не заболел у Никиты единственный глаз. Да и сам Никита боялся потерять зрение. Он помнил одного слепого, которого водила за руку девочка. Помнил и боялся ослепнуть. По теперь Никита не боится этого, теперь он придерживается старой поговорки: "До беды сто лет-то ли будет, то ли пет". А то так и помрешь со здоровым глазом, не прочитав ни одной хорошей книжки.

После "Всадника без, головы" праправнук бабки Апроськи Санька дал ему книгу о работорговцах. Называется она "Хижина дяди Тома". Читая ее, Моторин чуть не уронил слезу. А когда прочитал всю, от материл вслух каждого отрицательного героя.

Анисья сказала дочери:

— Отец-то наш тово… Не зачитался ли?

— Не боись, не зачитаюсь, — проворчал Никита и пошел к Саньке.

У Санькиного дома стояла бабка Апроська. Оказывается, она узнала, что Никита берет у ее праправнука книжки, и пришла сказать, чтобы праправнук больше ничего ему не давал.

— Нечего тут шастать! — махнула бабка палкой, — Ишь нашел библятеку!..

Моторин хотел уйти молча, но решил уколоть старуху насмешкой — в отместку. Он сделал простодушный вид и спросил:

— Слышь, стара беда? Кащей Бессмертный-то родней тебе доводится? Муж, что ли, законный или любовник?

Бабка Лпроська плюнула и, потрясая палкой, двинулась на Никиту. Он торопливо открыл калитку и выбежал на улицу.

После этого Моторин два дня ничего не читал. Тосковал по чтению. На третий день пошел в соседнюю деревню в библиотеку.

Молоденькая девушка-библиотекарь спросила его.

— Что вы хотите ваять?

— Мне романов побольше, — сказал Никита. — И чтобы они были простецкие, жизненные…

Девушка предложила ему двухтомник Вячеслава Шишкова "Угрюм-река". Он прочитал их, взял "Даурию", потом "Семью Рубанюк".

Пришел к нему Батюня, упрекнул:

— Вклюнулся ты в эти книжечки и про друзей забыл. Уже больше месяца трезвый ходишь…

— Друзей я не забыл, — возразил Моторин. — И выпить не против. Но вот беда: когда я выпивши, читать не могу, да и после целых два дня не читается, буквы прыгают… Потом войду в норму, а то время жалко. Я бы за то время много прочитал. Книг интересных в библиотеке полно, а жизнь-то наша реченька течет… Так что решил уменьшить, выпивать теперь буду только по праздникам.

— Не редковато ли? — угрюмо спросил Батюня

— Редковато, — вздохнул Никита. — Но ничего не поделаешь, жалко время…

— Беда мне с тобой, — вдохнул и Батюня. — Круто берешь, увеличь немного. Нет-нет и на буднях дернем за мир во всем мире. Постепенно надо уменьшать, а ты — раз, и только по праздникам Слишком большой скачок. Так не быват…

— Не соблазняй ты его, — вмешалась Анисья, — Пусть читает, все лучше, чем в клубе матерщинные частушки петь.

Грустный-прегрустный ушел Батюня от Моториных.

По Оторвановке про Никиту пошли новые анекдоты. Кто говорил, что он на старости лет сел букварь повторять, учиться чистописанию. Кто говорил, что он второй месяц высчитывает сколько будет дважды два. Разное выдумывали. Но Никита на это — ноль внимания.

Кто-то выбросил на проулок вместе с мусором потрепанную книгу, она мокла под дождем, ветер рвал ее страницы. Моторин поднял эту книгуу, почистил, подклеил, сделал из картона новый переплет, как мог. То была "Белая береза> Михаила Бубеннова. Никита прочитал ее, положил на полку, а домочадцах наказал:

— Смотрите не выкиньте. Это моя личная библиотека…