Иван Свистунов - Сердца в строю

Губы Щурова язвительно вздрогнули:

— Знаю, знаю, газетные передовицы сам читаю, грамотный. — И, не удержавшись, как бы мимоходом добавил: — Впрочем, известно, для чего эта инициатива.

— Не понимаю вашего намека.

Спокойствие Верховцева подстегнуло Щурова:

— Можно подумать, что хотите выслужиться.

Верховцев вздрогнул. Но сдержался, сказал раздельно:

— Товарищ капитан! Я не выслуживаюсь, я служу.

Щуров понял, что переборщил, заговорил примирительно:

— С вами и пошутить нельзя. Горячий вы человек. Спокойней надо, спокойней. Зачем все так близко к сердцу принимать. Я вам добра желаю. И опыт у меня больше вашего. Вам воевать не довелось, а мы военное искусство своей кровью добывали. Если что нужно — обращайтесь. Я с открытым сердцем помогу.

— Спасибо, — сухо поблагодарил Верховцев. — Дела пока ничего идут. Вот только не решил еще, на какую глубину окопы рыть. Времени мало, и грунт тяжелый.

— Как командир роты, прямо вам скажу — в полный профиль рыть надо. Правило известное. Правда, солдат жаль: выроют, а через час уходи — и пропал труд. А впереди — марш. Это тоже учитывать надо. Ваши солдаты хорошо потрудились. Обидно им будет первое место другим уступать. Несправедливо!

Офицеры ушли вдоль позиции, и Подопригора остался наедине со своими размышлениями. Почему капитан Щуров с такой враждебностью относится и к Верховцеву, и к нему, да и ко всему взводу? В чем тут дело?

Размышления Подопригоры нарушил старший сержант Кутов, помкомвзвода подразделения лейтенанта Кареева. Этот невысокий рыжий увалень остер на язык, говорит с подковыркой — держи ухо востро!

Подойдя к Подопригоре, он напустил елей на плутоватую, как у всех рыжих, физиономию.

— Разрешите приземлиться, товарищ гвардии старшина?

— Приземляйтесь, товарищ старший сержант, — в тон ему ответил Подопригора.

— Закурим? — и Кутов полез в карман за папиросами.

— Давай, шоб дома не журились.

— У тебя какие, «Казбек»?

— По будням я «Беломор» курю. Он для сердца легче.

— И для кармана.

— Твоя правда, — невозмутимо согласился Подопригора.

Приятели закурили и некоторое время молча дымили папиросами. Но Кутову не терпится поддеть флегматичного Подопригору.

— Так вы, товарищ гвардии старшина, — издалека начал он, — рассчитываете, что ваш взвод наперед выйдет?

— Трохи есть, — утвердительно кивнул Подопригора.

— Нехорошо, нехорошо!

— Кому нехорошо, а для нас в самый раз, — со смаком затянулся Подопригора.

— В том смысле нехорошо, что вы и в армии давно, и в звании солидный стаж имеете, а рассуждения у вас, как у первогодка.

— Це почему?

— А потому! Не может ваш взвод выйти вперед, поскольку там наш взвод будет.

— Не кажи гоп, поки не перескочишь, — с философской невозмутимостью изрек Подопригора.

— Вот командир дивизии приедет, он сразу определит.

Но Подопригору не смутила такая перспектива.

— Для нас нехай сам командир корпуса приезжае.

— А из округа?

— Хоть из Москвы маршал в полной форме.

Кутов с негодованием дернул головой.

— Занозистый же ты, Тарас, парень. Со своего взводного пример берешь.

— С такого командира пример можно, брать. Помнишь, якым первый взвод був? А Верховцев все переворачивает. Дай тилькы срок — взвод вытянет. Да як ему и другим быть, колы вин полковника Верховцева сын родной.

Трудно сказать, сколько б еще препирались помкомвзводы, если бы к высотке не подошли Верховцев и Кареев.

— Как ты думаешь, Миша, — спросил Верховцев, — о чем здесь наши помощники беседуют?

— Не знаю.

— Какой взвод лучше. Не раз заставал их за дискуссией на эту тему.

— Никак нет, товарищ лейтенант, — бойко начал Кутов. — Мы больше насчет табаку рассуждали.

— Дым в глаза пускаете, — улыбнулся Верховцев.

Офицеры поднялись на гребень.

— А ты не ошибся, Юра? — озабоченно осматривается Кареев. — Тебе не эта огневая позиция указана.

— Знаю, знаю. Я другое решение принял.

Кареев обошел высоту, признался:

— Верно решил!

— Одобряешь?

— Молодец, молодец. Правильно инициативу проявил. Вообще у тебя дело пошло. Взвод подтягиваешь.

— Вот только бы учения хорошо провести и марш не затянуть, — вздохнул Верховцев. — Знаешь, я думаю рыть траншеи для стрельбы с колена.

— Как так?

— Видишь ли, грунт твердый, каменистый, а времени в обрез. Солдаты измучаются, а впереди — марш. Силы надо беречь. У взвода реальная возможность хорошо выполнить задачу. Понимаешь, что это для солдата означает? Да и Щуров не возражает…

— Но местность простреливается, — значит, в полный рост надо отрывать.

— Я хорошо это знаю. И солдаты знают. В других условиях мы вырыли бы как полагается, а вот сейчас обстановка так сложилась…

Кареев нахмурился:

— Командир полка запретил допускать условности.

— Ты пойми, — начал горячиться Верховцев. — Заставить сейчас солдат рыть траншеи в полный профиль — это украсть у них успех, завоеванный таким трудом, таким потом. Несправедливо.

— А поступить так, как хочешь ты, — значит украсть у солдат веру в своего командира.

— Михаил! Я люблю и уважаю тебя… — начал снова Верховцев, но Кареев перебил:

— Ты сам знаешь, что в боевых условиях следует рыть в полный профиль. Ведь на войне так роют. А мы обязаны учить солдат в обстановке, приближенной к боевой.

— Устав не запрещает мне творчески подходить к решению задачи.

— Это не творчество, а рецидив условностей в обучении, с которыми мы боремся…

— Я хочу облегчить солдатам их тяжелый труд, — перебил Верховцев.

— Просто желание избежать трудностей, достигнуть показного успеха.

Верховцев вспыхнул.

Неожиданно рядом раздался знакомый голос:

— Здравствуйте, товарищи лейтенанты!

На гребень поднялись полковник Орлов и командир роты капитан Щуров. Орлов обратился к Верховцеву:

— Как марш?

— На место пришли раньше указанного срока. Отставших и с потертостями ног нет. Взвод занимает огневую позицию по обратному скату высоты с отметкой 182,6. Одно отделение выдвинуто в лощину, где вручную оборудует окопы.

Орлов посмотрел на карту:

— Позвольте, позвольте. Почему вы решили выдвинуть отделение?

— Ознакомившись с местностью, убедился, что такое выдвижение отделения даст возможность надежно прикрывать дорогу. Кроме того, улучшится маскировка, увеличится дальность действительного огня.

— Проверим! — и полковник пошел по высоте. — Скат. Дорога… Понятно! — и обернулся к следовавшему сзади Щурову: — Ваше мнение, товарищ капитан?

По выражению лица Орлова Щуров догадался, что полковник одобряет инициативу Верховцева:

— Считаю, что лейтенант принял правильное решение.

— Верно, — согласился Орлов. — Личному составу взвода передайте, что я доволен их действиями на марше.