Владимир Киселев - Человек может

Лена, как они и договорились, пришла ровно к десяти часам, хоть это ей стоило некоторых усилий — она с опозданием вышла из дома, а троллейбусы, как назло, были переполнены.

Несмотря на ранний час, в парке уже было много людей, а когда она подошла к назначенному месту, она стала свидетельницей странной сцены. Ход на лестницу был загорожен широкой красной лентой. Перед лестницей стоял Валентин Николаевич, в сером костюме, с темным галстуком, и сдержанно объяснял толпившимся вокруг него людям:

— Не спешите, товарищи, сейчас придет начальство и состоится торжественное открытие лестницы. — Он взглянул на часы. — Еще несколько минут.

У него был преувеличенно торжественный вид, как у распорядителя на похоронах. Лена нерешительно выглянула из-за спин окружающих его людей.

— Ну вот, я же говорил, — пробормотал Валентин Николаевич. — Позвольте, пожалуйста, — он пропустил Лену вперед. — Оркестра мы дожидаться не будем… — Он не закончил фразы, подвел Лену к лестнице, вынул из кармана ножницы и громко объявил: — Итак, товарищи, вы присутствуете на торжественном акте. — Он передал Лене ножницы. — Прошу вас разрезать ленту.

— Что это значит? — спросила Лена.

— Режьте скорей, — шепнул Валентин Николаевич, — пока не позвали милиционера.

Очевидно, ножницы были только что куплены. На металле еще сохранилось машинное масло. Лена разрезала ленту. Валентин Николаевич взял ее под руку, и они первыми поднялись на видовую площадку, а за ними уже пошли остальные.

— Ну и порядки, — ворчливо говорил какой-то старичок в соломенной шляпе своей спутнице — моложавой вертлявой женщине. — Я сюда ходил по меньшей мере сто раз. А только сейчас выдумали сделать торжественное открытие. Как будто это памятник или музей…

— И каждый раз вы бывали здесь с другой дамой? — кокетливо спросила его спутница.

Валентин Николаевич извлек из кармана пиджака свернутый в трубку лист бумаги.

— Прошу вас познакомиться.

Лена развернула бумагу. На листе было напечатано:

План культурных мероприятий.

1) Торжественное открытие видовой площадки парка и изучение топографических особенностей Днепра и Заднепровья — 10 ч. 00 мин. — 10 ч. 15 мин.

2) Завтрак — 10 ч. 15 мин. — 11 ч. 15 мин.

3) Доставка трудящихся на такси к пристани — 11 ч. 15 мин. — 11 ч. 30 мин.

4) Катание на глиссере по Днепру — 11 ч. 30 мин. — 13 ч. 30 мин.

5) Самодеятельность (время определяется по желаниям, высказанным трудящимися).

— Хорошо, — сказала Лена. — Только я уже завтракала. Правда, если вы…

— Нет, нет… Тогда погуляем по парку?

— А быть может, просто спустимся на набережную?

…Глиссер оставлял за собой широкую дорогу из пенных струй. У самого борта кипящая вода вздымалась, превращаясь в водяную пыль, и солнце в ней дробилось маленькой устойчивой радугой. Лена опустила руку в воду и вскрикнула — она нечаянно обрызгала и себя, и Валентина Николаевича, и водителя глиссера — пожилого, желчного, молчаливого человека.

С набережной они возвращались, поднимаясь крутыми аллеями и лестницами, в тот же парк над Днепром, где встретились утром. Лена устала. Новые босоножки оказались на редкость неудобной обувью.

— Присядем, — предложила она.

— Пожалуйста, — согласился Валентин Николаевич.

И когда они сели, он сказал, придав своему лицу выражение людоеда с иллюстрации к детской книжке:

— Но учтите, что если завтра дворники найдут на этой скамье обглоданные кости и только по платью и гвоздям, оставшимся от ваших тесных босоножек, опознают вас, — меня никто не осудит.

— А какими бывают вкусными свежие булочки… — мечтательно ответила Лена.

— Так, быть может, вы мобилизуете свое мужество, и мы пойдем в ресторан?

— Нет, — возразила Лена. — Там сейчас, наверное, душно. И вообще… Попробуем купить чего-нибудь прямо здесь.

Они пошли к так называемой «палатке» — зеленой деревянной будочке, начиненной бутылками с минеральной водой и лежалым, не слишком съедобным печеньем.

Не выбирая, они купили круглых темных булочек и ярославского сыра. Лена требовала, чтобы сыра было побольше, и Валентин Николаевич попросил отвесить ему полкилограмма.

После завтрака Лена предложила Валентину Николаевичу написать и зарыть в землю клятву — больше никогда в жизни, ни при каких обстоятельствах не покупать ярославского сыра. Валентин Николаевич быстро набросал стихами такое торжественное обещание, и они, с серьезными, исполненными сознания важности совершаемого акта лицами, отправились зарывать остатки сыра. Они завернули его в бумагу со стихами. Карандашом и пальцами Валентин Николаевич вырыл ямку в земле.

— Посмотрите, Елена Васильевна! — вдруг сказал Валентин Николаевич уже не в шутку, всерьез. Он низко наклонился, оглянулся на Лену и снова позвал ее: — Вот сюда.

С десяток рыжих муравьев тащили обгоревшую спичку к муравейнику.

— Посмотрите, как они это делают! — требовал Валентин Николаевич.

Лена присела на корточки. Семь муравьев, уцепив спичку передними лапками и отталкиваясь остальными, неутомимо, с полной отдачей сил, тащили спичку к муравейнику, а четыре муравья, точно также уцепившись за другой конец, тянули ее в прямо противоположную сторону.

С удивлением Лена увидела, что спичка движется в нужном направлении, но зигзагами, и много медленней, чем если бы усилия муравьев были согласованны.

— А почему они так?

— Очевидно, муравьи так устроены, что могут передвигать тяжести, только двигаясь назад, — ответил Валентин Николаевич. — Но, в общем, способ их действия мне кажется довольно поучительным.

Он подал Лене руку, помог ей встать и предложил:

— Пойдемте. Вот эта дама в красном платье (не оглядывайтесь!) слишком внимательно за нами наблюдает, а ее лысый муж куда-то исчез. Боюсь, что он побежал к телефону-автомату, и у выхода из парка нас уже ждет карета скорой помощи. Они, кажется, приняли нас за сумасшедших…

Люди, которые сидели в аллее на скамейке, действительно смотрели на них с любопытством. Проходя мимо них, Валентин Николаевич сказал подчеркнуто громко:

— Итак, рыжие муравьи, именуемые по классификации Линнея «гаудеамус игитур», и являются темой нашей докторской диссертации… Ибо нам удалось доказать, что рыжие муравьи — не черные, не желтые, не зеленые, не красные, а именно рыжие, — найдут самое широкое применение как в промышленности, так и на транспорте…

Когда они прошли дальше, он сказал:

— Я вам подарю янтарь, который сохранился у меня со времен моего увлечения палеонтологией. Представляете — прозрачный кусочек ископаемой смолы. Толщиной в палец. И в нем — муравей. На память о наших сегодняшних наблюдениях. Муравей там очень похож на тех, которые только что тащили спичку. Но вы представляете себе, что он мог видеть?..