Василий Золотов - Земля горячая

Заметив меня, Шура закричала:

— Вставай, лежебока! День-то какой начинается! Пошли на реку!

— Зачем? — спросила я.

Шура, не ответив, влетела в комнату.

— Давай скорей завтракать — и айда!..

— Куда это?

— Да говорю — на реку! К устью! Сегодня океан смирный, ласковый, ночью накидал нам гостинцев. Есть что подобрать. Хватит гонять лодыря и жить за чужой счет!

— То есть как это за чужой? — удивилась я.

— Очень просто — пойдем собирать лед. Чего смотришь? Возьмем Саньку, мешки, салазки. А то стыдно — за зиму ни разу не сходили ни за водой, ни за льдом, все Баклановы да Ваня Толман. Совесть надо иметь! Давай поторапливайся, а потом и белье еще постираем.

Завтрак у нее уже был готов — жареная картошка и кофе.

Шура ела с неохотой.

— Ты чего это не ешь? — спросила я.

— Не могу, тошнит… Ты еще ни у кого не спрашивала?

— У кого же я спрошу?

— Но ведь ты замужняя! Что же здесь такого? Ты же знакома с этой, как ее… ну, с врачихой из рыбокомбинатовской больницы.

— С Тихомировой?

— Да… Галка, будь другом, поторопись, пока не поздно…

Мне хотелось помочь Шуре, очень хотелось, а как и с чего начать разговор с Тихомировой, я не знала. Но чтобы успокоить Шуру, я сказала:

— Хорошо, сегодня же на вечере поговорю с ней. А ты пойдешь на «Богатырь»?

— Что-то не хочется…

— Тогда и я не пойду, — сказала я.

— Ну ладно, пойдем. А теперь давай собирайся, Санька давно уже ждет нас. Где мешки для льда?

— За печкой, — ответила я, убирая посуду, а сама уже мысленно примеряла свои платья… Я видела себя кружащейся в вальсе. Юбка плавно расширена книзу, от этого во время танца, развеваясь, приподнятые края ее похожи на лепестки цветка…

Сегодня у нас на «Богатыре» вечер, посвященный Женскому дню.

Одевшись, мы вышли на улицу. Около крыльца стояли большие санки.

— Карета подана, миледи! — засмеялся подошедший к нам Сашка Бес. — Куда это вы собрались?

— За льдом.

— И это в день вашего праздника? — удивился он.

— Ничего, мы люди не гордые!

— Но танцы-то до упаду сегодня! — не унимался Сашка. — Думаю, миледи, что вы никак не сможете обойтись на балу без пажа…

— Разумеется, сэр, — в тон ему сказала я. — А теперь давай впрягайся, и поехали с нами за льдом, иначе не возьмем на вечер даже в качество пажа.

— С удовольствием, миледи, но у меня, извините, совершенно пустой желудок. Когда я шел сюда, то надеялся подкрепиться у вас или у Лешки. Завтрак в столовой проспал. Но и тут, кажется мне, дело не выгорит — миледи уже уписали все сами, забыв про своего верного пажа. Поймите, не могу отойти от этого крыльца, не… пожрав как следует.

Шура посмотрела на меня.

— Галка, у нас осталась картошка?

— По-моему, нет.

— Так вы, оказывается, жарили картошку? Я падаю в обморок! — завопил Бес и бросился к Лешкиному крыльцу. — Скорей, а то и тут успеют позавтракать без меня.

— Ладно, Галина, поехали, — сказала Шура, — видно, не будет у нас сегодня помощников, кроме Сани. Топор взяла?

— Так точно.

— Пойдемте к маяку, там всегда льду больше, — авторитетно заявил наш единственный помощник.

— Ну, веди, следопыт!

Взявшись за длинные веревки, мы потащили санки к устью Гремучей. Санька проинструктировал нас, как отыскивать пресный лед.

— Смотрите, — показывал он, подходя к льдинам, — светлый — это пресный, а вот этот, мутный и с пузырьками, — соленый. Тетя Галя, да вы не хватайте какой попало! Этот никуда не годится. Он хоть и светлый, но с песком. Льду много, еще успеем насобирать.

По всему неоглядному берегу океана виднелись темные точки: многие, как и мы, наверно, собирали лед. Взяв мешки, мы пошли в разные стороны.

Океан был тих. Ласковые волны набегали на берег и тут же откатывались обратно, оставляя на песке кусочки льда, желтые водоросли, обрывки каната, плавник.

Я медленно шла, то наклоняясь за льдом, то снова выпрямляясь. Лед попадался и мутный, и чистый. Про некоторых людей тоже иногда говорят: «Кристально чистый…» Значит, такой человек, с какой стороны ни посмотри, как хрусталь. Но ведь из соленого льда все-таки можно выкипятить соль. Правда, для этого нужны какие-то усилия. Так и с Жоркой или с Матвеем… После суда они перестали играть в карты. Но Кириллов говорит, будто они что-то готовят… Я присела на мешок, до половины уже наполненный кусками льда. Очнулась от знакомого голоса:

— Шура, да вы с ума сошли!

Я оглянулась. К Шуре со всех ног бежал Борис, за ним едва поспевал Сашка: Шура пыталась поднять тяжелую глыбу льда. Я тоже резко вскочила.

«Что она, в самом деле, надорваться хочет? Разве нельзя расколоть топором?»

Борис подбежал к Шуре, выхватил из ее рук лед и, отбросив в сторону, сказал укоризненно:

— Ну куда это годится? Так ведь можно надорваться… И зачем вам лед? Ведь его возле барака сколько угодно — мы утром с Ваней Толманом привезли…

Шура растерянно проговорила:

— Не можем же мы вечно лодырничать, надо и нам хозяйственными делами заняться, а то совсем обленимся.

Конечно, Борька ничего не понял, а я догадалась, зачем Шура позвала меня собирать лед. И у меня будто все оборвалось внутри. Она твердо решила избавиться от будущего ребенка… Потому и облюбовала тяжелую глыбу… Все закружилось у меня перед глазами, мне показалось, будто это я сама поднимаю ту самую глыбу…

Как сквозь сон донесся голос Бориса:

— Мы бы сразу пошли за вами, да вот обжора этот никак не хотел уйти, не напившись чаю, а чай, как назло, горячий был…

Сашка Полубесов уселся на санки и, закурив, начал разглагольствовать:

— За то, что мы вам насобираем льда, отвезем его и сложим под окном, вы, синьорины, обязаны купить нам четвертинку спирта и развести магическим кристаллом. — Саша нагнулся, подыскивая нужный кусок льда. — Ну хотя бы вот этим, — сказал он, подавая мне лед.

Я почти не слушала Сашку, но не могла смотреть и на Шуру. Не станешь же ругать ее в присутствии хлопцев! Борис примчался помочь, беспокоился о ней. Сашка зубоскалит… А где мои рыцари?.. Ни Валентина, ни Игоря… Разве позволил бы мне Валентин носить воду или собирать лед?..

Я посмотрела вдоль берега. Выше припая лежал ослепительный снег. И я услышала, как над зимней равниной прошелестел неожиданный и тревожный ветер. Он дул порывисто, но не сильно. Я почувствовала, как в мое сердце настойчиво застучала весна. И словно не ветер, а горячее дыхание моего Вальки чувствовала я на своих щеках. Эх, прислал бы он мне весточку с этим ветром!..

Я стояла в каком-то смутном ожидании. Ветер, неожиданно подувший вдоль берега, был не зимним — каким-то терпким, мягким, обещающим перемены… Прислушиваясь к его шелесту, я дала себе слово зайти к Булатову и разузнать о Валентине…

— Галина, ты что это замечталась? — спросил Борис.