Франц Таурин - На Лене-реке

С улицы донеслись звуки сирены, и на полном ходу из-за угла вынеслись три пожарные машины.

Мощные струи вперекрест ударили по пламени. Через несколько минут последняя вспышка огня была сбита, и унылые почерневшие стены тихо дымились, освещаемые прожекторами автомашин.

Кто-то взял из рук Андрея ненужный более ствол. Он отдал и даже не заметил кому. Не отрываясь, смотрел он на обезображенное пожаром здание.

«Сколько труда загублено! Не успеть теперь к сроку», — думалось ему.

Сычев с топором в руках подошел к наиболее обугленному месту и сделал несколько затесов, определяя глубину пожога.

— Легко обошлось, Андрей Николаевич, — сказал он. — Стены целы. Стропила сменить да несколько венцов положить заново, и все.

— Все же задержка.

— Недели на две из графика, конечно, выбьемся. Ну, придется, значит, поднажать покрепче, раз такое вышло.

Послышались чьи-то торопливые шаги. Андрей обернулся. К нему подошла запыхавшаяся Ольга. Андрей даже не обратил внимания на ее необычный вид, старую, с заплатанным рукавом, стеженку и по-старушечьи повязанную шаль, так поразило его глубоко взволнованное лицо девушки.

— Как я испугалась, Андрей Николаевич! — Она коснулась руки Андрея. — Сестра встала к ребенку и увидела зарево, разбудила меня: «Завод горит!» Не помню, как оделась, как выбежала из дому…

«Для нее завод тоже стал родным», — подумал Андрей и почувствовал, что это его особенно тронуло. Если бы он нашел в ней, вместо искренней тревоги, только обязательное в подобных случаях вежливое сочувствие, то был бы огорчен. Ему хотелось видеть в ней только хорошее…

— Товарищ директор, посмотрите, — пожарный протянул Андрею закопченный бидон. — Нашли внутри здания, в углу, с которого занялось.

От бидона резко пахло бензином.

— Значит? — воскликнул Андрей.

— Поджог, — утвердительно кивнул пожарный.

— Мерзавцы, какие мерзавцы! — почти беззвучно прошептала Ольга. — Как страшно, что около нас есть такие!

— Может быть, не только около нас, а и среди нас, Оля, — задумчиво ответил Андрей.

С завода они вышли вместе.

— До свидания, Андрей Николаевич! — попрощалась Ольга.

— Куда же вы одна в такую темень? — Андрей взял ее под руку. — Позвольте, и вас провожу.

— Спасибо, я не боюсь, — ответила Ольга, не отнимая руки.

Несколько минут они шли молча.

Андрею хотелось высказать Ольге, как он был тронут ее волнением. Но он не мог решиться заговорить об этом. Ведь Ольга могла бы подумать, даже спросить: почему? Разве она одна была встревожена?

На этот вопрос Андрей не мог бы ответить даже самому себе, тем более ей.

В лицо им дул шумливый апрельский ветер. Ольга шла, подняв плечи, немного опустив голову, кутая подбородок в складках шали. Прядь темных волнистых волос выбилась на лоб и трепетала на ветру. Андрей временами несмело заглядывал в лицо Ольги и думал, как было бы хорошо всегда идти так навстречу веселому ветру рядом с ней, чувствуя под рукой ее локоть.

— Вы тоже думаете о пожаре… Кто? — спросила Ольга.

— Да, — ответил Андрей и смутился. Он думал совсем не об этом.

Они спустились в лощину, отделявшую завод от Рабочей слободки, пересекли ее и подошли к крутому взлобку, тесно облепленному небольшими домиками.

— Вы, наверно, радуетесь, что уже дошли, — весело сказала Ольга, — но напрасно: наша хата на том краю слободки.

У Андрея чуть не вырвалось, что он готов идти не только на тот край слободки, а и на самый край света, но он опять сдержался и только, улыбаясь, заглянул Ольге в глаза. Ольга отвела взгляд, нахмурилась, смешно наморщила переносье и уже серьезно сказала:

— Я все думаю, Андрей Николаевич, кого мы пошлем на заготовки. У нас и сейчас недостает рабочих.

— Нам помогут, — ответил Андрей. — Котлов обещает поднять на это дело школьников. Ну и нашим комсомольцам придется поработать. И вам уже место определено, Оля. Не испугаетесь, если на все лето поселим вас на необитаемом острове?

— Нет, конечно, нас будет много, значит, остров станет уже обитаемым, — отшутилась Ольга.

— Ловлю на слове, — засмеялся Андрей, — учтите, работа там будет хлопотная. Одна забота, чтобы кто не утонул, чего стоит.

— Воды я побаиваюсь, — поежилась Ольга. — Вы знаете, я ведь тонула раз… прошлым летом.

— Знаю… рассказывали мне, — не сразу ответил Андрей.

— И до сих пор не могу узнать, кто меня спас, — задумчиво произнесла Ольга.

Андрей промолчал. Только чуть дрогнула его рука, на которую опирался ее локоть.

— Ну вот я и дома. — Ольга остановилась у ворот небольшого опрятного домика. — Благодарю вас, Андрей Николаевич.

— Спокойной ночи, Оля!

Андрей крепко пожал теплую мягкую руку Ольги и медленно пошел обратно.

Андрей вернулся от следователя поздно вечером с саквояжем в руках. Он закрыл за собой дверь кабинета на ключ, достал из саквояжа закопченный бидон и поставил его на стол.

Бидон этот, или по крайней мере совершенно такой же, ему приходилось где-то видеть.

Конечно, обыкновенный трехлитровый бидон из белой жести не такая уж уникальная вещь, но у этого была особая примета. Дужка его была сделана из свитой вдвое толстой медной проволоки.

И вот бидон именно с такой дужкой Андрей видел и даже не один раз.

Но где, когда, у кого — вспомнить так и не удалось.

Эту ночь Андрей спал плохо. Бидон неотступно преследовал его. За ночь он перебывал в руках многих лиц.

Утром Клавдия Васильевна, постучав в двери спальни, разбудила Андрея в то время, когда он, притаившись за несгораемой кассой, стоявшей в углу бухгалтерии, настороженно наблюдал за Кравцовым. Бывший директор обходил столы сотрудников и наполнял чернильницы какой-то бесцветной жидкостью из жестяного бидона с проволочной дужкой.

Окончательно проснувшись, Андрей даже сплюнул от досады.

— Мама, тебе не приходилось видеть у кого-нибудь из заводских такой посудины? — спросил Андрей за завтраком у Клавдии Васильевны и подробно описал ей внешний вид бидона.

Клавдия Васильевна задумалась.

— А знаешь, Андрюша, видела я, кажется, такой бидон. Давно только, еще зимой.

— У кого?

— У Тани Парамоновой.

«Ну, час от часу не легче», — подумал обескураженный Андрей и направился на завод.

Около здания конторы Андрея обогнал Федя Данилов. В толстом ватнике и мохнатой шапке он казался еще приземистей и шире. На руках у него были огромные собачьи рукавицы, мехом наружу. В правой руке Федя нес большой зеленый чайник.

Федькины огромные рукавицы всегда вызывали улыбку Андрея.

«Настоящий мужичок с ноготок», — подумал Андрей, посмотрев вслед проворно шагавшему Феде.

И вдруг совершенно отчетливо вспомнилось. Несколько дней тому назад, так же переваливаясь с боку на бок, обогнал его Федя Данилов, в этой же шапке, стеженке и рукавицах. Только в правой руке его был не зеленый чайник, а белый жестяной бидон с витой проволочной дужкой.