Аркадий Инин - Вот и лето прошло...

В Темкином дворе произошло очередное чрезвычайное происшествие. Могучая дворничиха тетя Настя грохотала так, что казалось — листья с деревьев осыпаются, не дождавшись своего осеннего часа.

— Признавайтесь, вредители! Сей же минут признавайтесь, мучители рода человеческого! Не признаетесь — хуже будет!

Дворовая команда мучителей и вредителей — Игорь, рыжий Валька, маленький Саввочка и другие — потупившись, окружали тетю Настю, которая подняла над головой для всеобщего обозрения кусок толстого дверного стекла и продолжала громыхать:

— Молчите?! Ладно, хватит мне за вас, вредителей, синяков навешали! Сегодня кирпичи стянули — строители ко мне. Себя чуть этими кирпичами не поуродовали — родители ко мне. Эту безобразию посреди двора устроили, — она ткнула в заваленную под Темкиным руководством «лужу», — управдом опять же ко мне. Хватит! Все — ко мне, а я — в милицию! Пять минут на раздумье: не признаетесь, кто стекло грохнул, — подаю на вас на всех в милицию!

Она закончила свой драматический монолог на этой угрожающей ноте и скрылась в подъезде, хлопнув на прощанье той самой дверью, из которой выбили стекло.

— Тетя Настя! Тетя Настя! — прозвучал ей вслед Темкин голос, но она его не услышала.

Темка вбежал вместе с Женей во двор и направился было дальше к подъезду, где скрылась дворничиха. Но друзья бросились наперебой его останавливать, сообщая, что к тете Насте сейчас ходить ни за что не надо, потому что им сейчас так от нее было и еще будет, потому что она сейчас ужасно какая злючая. Услыхав все это, Женя заумоляла Темку:

— Ой, не ходи-и! Ну пожалуйста! У тебя же как раз дело неприятное!

— Неприятное, — подтвердил Темка.

И остановился в нерешительности. Конечно, это же дурачком надо быть, чтобы соваться к человеку с неприятным делом, когда человек и без того злючий.

— Ну не ходи, — поддержала Темкину нерешительность Женя. — Ну лучше завтра пойдешь.

Но как раз напоминание про «завтра» только придало Темке силы. Он вздохнул:

— Нет, завтра нельзя. Обязательно нужно сегодня!

И отчаянно зашагал к подъезду.

Друзья-пацаны и Женя следили за ним с явным ужасом.

Тетя Настя ворочалась как слониха в тесной хозяйственной каморке под лестницей спиной к вошедшему Темке и даже его не заметила. Темке очень захотелось, воспользовавшись этим, повернуть обратно. Но он пересилил себя, робко зашел с одной стороны тети Насти, с другой… И наконец просто дернул ее за юбку, чтобы обратить на себя внимание.

— Тетя Настя… У меня к вам дело…

— Никаких делов! — с ходу включила свой громкоговоритель дворничиха. — Или признавайся, или — в милицию!

Темка вздрогнул, но вновь пересилил страх и выдавил тихо:

— Я… признаюсь. Это… я.

— Ну вижу, что ты. А что ты-то?

— Это я разбил стекло.

— Та-ак! — протянула тетя Настя, надвигаясь на него тучей. — Утром — кирпичи, днем — язык проглотил, а к вечеру… И чем же ты, интересно знать, его треснул?

— Я нечаянно… Камушком…

Тут тетя Настя совсем рассердилась:

— Раз признаешься, так давай не завирайся! Такое толстенное стекло камушком не возьмешь!

— Почему толстенное? — удивился Темка. — Обыкновенное… В окошке.

— Постой, постой… Ты сегодня стекло разбил?

— Нет, — растерялся Темка. — Почему сегодня? Сегодня я не бил, честное слово! Я весной разбил. В подъезде.

Теперь настала очередь растеряться тете Насте. Какая весна? Какой подъезд? Ничего такого она не помнит. Ну как же, удивлялся Темка, ну когда весной стекло в подъезде разбилось… то есть это он, Темка, его разбил… так тете Насте очень дуло, когда она лестницу мыла. Неужели она не помнит? Нет… Как же так, она же тогда сказала: век не забуду!

Тетя Настя рассмеялась:

— Да если б я все ваши стекла битые век помнила, мне б памяти не хватило!

Это Темку просто поразило.

— Значит, получается, я совсем зря признавался?

— Ничего не зря, — посерьезнела тетя Настя. — Это же ты не мне, а себе самому признался. — Она помолчала и спросила: — Вот только интересно бы знать, почему ты лето терпел, а к осени не удержался?

Темка поковырял носком пол. Признаваться не хотелось. Но потом он подумал, что уже признался в главном, так чего уж, теперь про остальное рассказывать легче. И не очень внятно, но все же пробормотал историю о том, как ему обещали на день рождения подарить экскаватор. Или другую заводную машину. Но только — если у него не будет замечаний. А раз стекло — так это же не только замечание, это уже вообще… Ну вот он и не признался. А потом хотел все-таки рассказать, но тетя Настя болела — и он ее не нашел. А потом он с мамой-папой в Сочи уехал. А теперь вот приехал.

— Ясно, — сказала тетя Настя. — Я, выходит, про это и думать забыла, а ты, выходит, этим делом все время маялся!

Темка решил быть честным до конца и вздохнул:

— Не-е… Я не все время, а только иногда.

Тетя Настя улыбнулась и вдруг предложила:

— Хочешь, я тебе шлангу дам?

Темка прямо задохнулся от неожиданно свалившегося на него счастья. «Шланга», то есть длинная кишка, из которой тетя Настя поливала двор, была всеобщей мечтой дворовой команды. Высокой чести подержать эту живую, упругую, рвущуюся из рук змею и пополивать из нее окрестности тетя Настя удостаивала только избранных и за особые заслуги. Например, за помощь при уборке двора. Или за примерное поведение, выразившееся в долговременном ненанесении никакого ущерба дворовому хозяйству. А за что же ему такое?!

Тетя Настя вывела Темку из подъезда. Ребятня, выжидательно толпившаяся неподалеку, испуганно попятилась, предполагая для него какое-то страшное прилюдное судилище. Но тетя Настя не обратила на них никакого внимания. Более того — все даже рты распахнули от изумления! — она торжественно вручила Темке «шлангу» и открутила кран. Счастливый Темка повел водяной радугой вокруг себя — по воздуху, по зелени деревьев, по земле, и без того мокрой от только что прошедшего дождя. Рыжий Валька, Игорь, Юра, маленький Саввочка завистливо наблюдали, не понимая, как на него свалилась такая удача. Только Женя на всякий случай пренебрежительно пропела:

— Ой-ёй-ёй, скажи-ите!

Но Темка не обиделся, а великодушно предложил ей:

— На, пополивай. — И обернулся к тете Насте: — Можно?

— Можно, только осторожно, — засмеялась тетя Настя. — Она ж еще мала, с кишкой не совладает. А тебе, Темка, домой пора. Бабуся уже весь двор изаукала.

— Ой, будет мне! — вспомнил все разом Темка. — Он, будет!

Наказанный Темка стоял в углу. Но так как это было в его жизни уже далеко не впервые, он не слишком огорчался. И уже давно изловчился, стоя в углу, не столько отбывать наказание, сколько устраивать себе развлечение.