Аркадий Инин - Вот и лето прошло...

Вот и сейчас он сначала очень старательно обводил пальцем сложные узоры на обоях. Ему это нравилось, потому что всегда интересно, куда дальше поедет палец — ведь узоры эти сказочно причудливы и можно долго крутиться по одной и той же спиральке, а выезжать из нее в разные места. Темка в эти минуты думал: хорошо, что мама в доме по хозяйству главнее папы, потому что они ведь все втроем выбирали обои, и папа хотел и даже спорил, чтобы купили в клеточку, а мама сказала, что только эти — в узорах. А если бы она тогда согласилась с клеточкой, то что бы Темка делал в углу?

Впрочем, долго обводить узоры он тоже не мог — в глазах зарябило. Тогда он занялся другим привычным делом: уперся лбом в самый угол и пытался достать носом до углубления сходящихся стен. Он уже не первый раз это пытался. Изо всех сил втискивая голову в угол, так что казалось, голова вот-вот примет форму угла. И нос вот-вот, ну еще чуточку — и достанет стык стен. Но каждый раз не доставал. И сейчас не достал, хотя Темка очень старался, чуть дыру в стене головой не протер.

Тогда он занялся другим: стал приседать в углу на одной ноге, стараясь не держаться руками за стенки. Это получалось, но скоро наскучило. И нога заболела. Тогда он просто прислонился плечом к стене и тихонько затянул любимую песню: «Я так хочу, чтобы лето не кончалось, чтоб оно за мною мчалось, за мною вслед…»

Папа Андрей за столом, занятый своими бумагами, «тихие игры» сына просто не замечал. Но петь песни — это уж слишком!

— Эй, подарок! — прикрикнул папа Андрей, — Ты в углу или на танцах?

— В углу, конечно, — пожал плечами Темка. — А мне еще долго в углу стоять?

— А ты сам посчитай. Побег из дому — раз, великое молчание — два, друг Толик — три, кирпичи — четыре… Так сколько тебе стоять?

Темка пошевелил губами, подсчитывая. И подвел итог:

— Долго! Я, наверно, прямо из угла в школу пойду.

— Не исключено. А на будущее мы вот починим будильник и будем его ставить в угол вместе с тобой. Чтобы ты сам по нему следил, сколько стоять осталось.

Темка безнадежно махнул рукой.

— Ничего вы не почините будильник. У вас в голове одна склероза.

— Что-что?

— Склероза. Ну это когда люди всё-всё забывают, так бабушка Наташа говорит.

— Во-первых, не «склероза», а склероз. А во-вторых, мы починим будильник, раз обещали.

— Ну-ну, посмотрим!

Темка сказал это так по-взрослому, что папа Андрей невольно улыбнулся. А Темка знал, что, если папа улыбается, значит, скоро углу конец. Так и получилось. Папа сделал серьезное лицо, посмотрел на часы и сказал:

— Ты хитрюга. Заговорил меня, а время твое и вышло. Иди на волю!

Темка не стал показывать свою радость, а не спеша и солидно вышел из угла. И на волне этой первой победы попытался завоевать и вторую:

— А можно мне телевизор посмотреть? Сейчас третья серия будет.

— Нет! — твердо отрезал папа Андрей. — Ты наказан, и сегодня — никаких развлечений.

— Это правильно, — согласился покорно Темка.

И бочком-бочком ускользнул на кухню.

А из кухни в комнату явилась бабушка Наташа. Она сняла кухонный фартук, включила телевизор и уселась в кресло.

— Всё, мой час настал! А то с вами, чумными, совсем от культурной жизни оторвешься.

Папа Андрей не возражал, только пересел со своими бумагами от письменного стола к журнальному — спиной к телевизору. Диктор объявил о том, что сейчас начнется третья серия. Из кухни появились мама Галка и Темка, всем своим безмятежным видом показывающий, что ему совершенно неинтересен разговор, который сейчас произойдет.

— Папа, — сказала мама Галка, — Тема хочет посмотреть третью серию. Как ты считаешь, можем мы ему разрешить?

Папа Андрей яростно вскочил, но ответил по возможности спокойно:

— Нет, он наказан. И развлечения ему запрещены.

Мама Галка развела руками. Темка обиделся, гордо и молча ушел в спальню. И здесь с интересом прислушался, о чем говорят за стеной родители. Они понимали, что он может их услышать, и спорили жарким шепотом, а от этого еще более слышно и внятно.

Папа Андрей шептал, что мама и сама знает, что Темке можно, а что нельзя. И она должна понимать, что Темка пользуется тем, что мама разрешает то, что запрещает папа, и наоборот. И за эти хитрости надо его наказывать вдвойне, а не идти у него на поводу и сваливать все решения на отца. А мама Галка виновато шептала в ответ, что папа все говорит правильно и что Темка, конечно, маленький хитрец, но что она обращается к папе, потому что боится, что сама не устоит перед Темкиными умоляющими глазами и все разрешит. Тогда папа Андрей зашептал еще жарче, что большое ей за это спасибо, потому что получается, он должен быть домашним жандармом и цербером.

Темка не знал, что такое «цербер», и каждый раз, подслушивая такие разговоры папы с мамой, собирался спросить, но забывал. То есть забывал не спросить, а само слово «цербер» забывал. А спрашивать: что это за слово ты, папа, сказал, когда вы с мамой ссорились, — это было, конечно, глупо. Сейчас он решил уже точно запомнить про «цербера» и собрался слушать дальше, но спор родителей прервали одиночные выстрелы и мощные залпы. Темка прильнул к щели приоткрытой двери: на экране телевизора кто-то за кем-то гнался, кто-то от кого-то прятался — третья серия началась.

Мама Галка и бабушка Наташа влипли в кресла перед экраном. Папа Андрей погасил верхний свет, включил настольную лампу и склонился над бумагами. Но вдруг передумал и решительно шагнул в спальню, так что Темка еле успел отпрыгнуть от двери на тахту и сделать обиженно-безразличное лицо. Папа Андрей присел рядом и обнял Темку за плечи. Тот не отстранился, но и не приник к отцу, сидел прямо и независимо.

Они помолчали. Потом папа Андрей задал неожиданный вопрос:

— Слушай, а хочешь, я уйду и ты будешь жить без папы?

— Нет! — ответил Темка горячо и не раздумывая. — Нет, я так не хочу!

— Но ведь я тебя постоянно ругаю, наказываю… А так никто ни ругать, ни наказывать тебя не будет.

— А я сто́ю того, чтобы меня наказывали, — убежденно сказал Темка. — Честное слово, сто́ю!

— Да уж сто́ишь, чего там говорить, — засмеялся папа Андрей.

Темка тоже облегченно засмеялся — он не любил слишком долгие ссоры и попросил:

— Пап, расскажи мне, пожалуйста, историю!

Это означало уже полное примирение, потому что истории, которые рассказывал папа Андрей, Темка любил больше всего на свете. Это были совсем не сказки, нет — сказки ему рассказывала бабушка Наташа или читала мама Галка. А вот свои истории папа Андрей как-то так и не читал и не рассказывал, а вроде тут же при Темке сочинял. Они могли происходить и в Москве, и в каком-нибудь тридевятом царстве, и в наше время, и при царе Горохе. Но все равно получалось так, что Темка узнавал в этих историях себя, и родителей, и бабушку, и пацанов из своего двора, хотя бы даже дело было в джунглях или в космосе. Начинал рассказ папа всегда одинаково — задумывался, очень быстро тер переносицу и говорил: «Представляешь, какая была история…»