Николай Горбачев - Битва

— Какие-то загадки, Антонина Николаевна! Что еще?

— Марат Вениаминович ждет вас, он у себя.

— Приглашайте!

Умнов еще не разделся, не снял плащ-болонью, как негромко, мелодично зазвонил телефон, не раздеваясь, он так и пошел вперед, к столику, на котором теснились разноцветные аппараты. «Выходит, Антонина Николаевна доложила Бородину». И не ошибся. «Чего бы это ему? Этот седой лис зря не станет звонить! Тем более после того не очень приятного объяснения: он за комплексную систему «Щит», в которой место «Меркурию» — подчищать…»

Голос Бородина в трубке добродушный; после обычных приветствий сказал:

— Что ж, об испытании уже известно! Поздравляю… Какие планы на сегодня? Есть что-нибудь экстренное, неотложное?

Умнов пояснил, что собирался в Медвежьи Горы, к Тарасенко.

— Ну, это успеется, а? Можно и завтра… — И Бородин сделал короткую паузу. — Тут вот какое дело… По запискам Бутакова и Янова создана вроде бы конфликтная группа. Так вот… Правительство поручило ей сказать свое слово… В консультативном порядке. А что тут говорить? Ясно. Вот и хотели бы в одиннадцать видеть вас, Сергей Александрович, посоветоваться. Как?

— Как? — повторил Умнов, медленно пытаясь осмыслить услышанное, еще не зная, что бы все значило, но ощущая неожиданную влажную теплоту на ладонях. — Как? Считаю приказом. Буду!

— Вот и ладно. Ждем.

Сев в кресло, по-прежнему в плаще, Умнов секунду как бы находился в полной глухоте, в абсолютной тишине: в сознание со стороны не проникало ни одного звука, шороха, да и сам он, казалось, не думал, не мыслил в этот момент.

Овсенцев вошел быстро, но в удивлении задержал шаг, увидев в кресле Умнова в болонье, вскоробившейся колоколом, отрешенного, никак не отреагировавшего на его появление. Умнов действительно видел Овсенцева, пестрый расстегнутый пиджак на широкой груди, облысевшую со лба, редко поросшую светлым пухом голову, однако какую-то еще секунду не мог выйти из глухоты, заторможенности.

— Что с вами? Вы куда-то собрались уезжать, Сергей Александрович?.. — Овсенцев подступал с опаской, осторожно.

— Да, хотел… — Ладонью Умнов провел по лицу, будто стирал что-то невидимое и неприятное. — Так вам что-нибудь удалось? Через час надо быть у Бородина.

— Удалось вроде… Думаю, мягко говоря, «Щит» — липа, но липа крепкая, не сразу ее раскусишь. Идея, замысел сбивают с толку. И привлекают. А исполнение, пусть самое архисложное, — дело, мол, уже техники… Так ведь считается?

— Ну, это известно, Марат Вениаминович. Что нового?

— Предварительно пока… Замысел так называемой второй кнопки…

— К доске хотите? — спросил Умнов. — Ну-ка, давайте!

Народу у Бородина собралось немного, человек шесть, и атмосфера могла бы показаться такой, будто встретились для задушевной беседы добрые давние товарищи, и Бородин, как истинный хозяин, задавал тон: на столе чай, печенье, бутылки с минеральной водой.

У Умнова, однако, мелькнула запоздалая мысль: «В этом кабинете тебе сказали, что «Меркурию» уготована роль «подчищать»… А теперь?..»

Словно весь заряженный только благодушием, Бородин улыбчиво начал:

— Вот Сергей Александрович счел приглашение его сюда, на встречу, приказом… Что ж, человек истинно военной дисциплины! Достоинство, скажу… А мы на совет собрались. Хоть, может быть, и нелегко на первый случай покажется, Сергей Александрович… Есть предложение. Но только думаю, на первый случай нелегко. Потом все выгоды станут ясными. Так что выскажем, выскажем! Как вы — к предложениям?..

«Какие-то петли делает…» — подумал Умнов и взглянул из-под очков на Бородина:

— Кто же от дельных предложений отказывается?..

— Вот-вот! — торопливо согласился Бородин, повернулся к сидевшему справа замминистру, высокому, поджарому, с красивой, точно нарисованной, сединой: широкой аккуратной лентой она окаймляла его голову, постепенно к макушке сходила на нет. — Может, вы, Михаил Евгеньевич, выскажете?

— Зачем же? — легким баритоном возразил тот. — Вы, Виктор Викторович, представляете головное министерство, и предложение ваше…

— С приоритетом конфликтов не будет! — подхватил, улыбаясь, Бородин. — А может, Анатолий Дмитриевич? — Искристый, сияющий взгляд Бородина обратился к полноватому светловолосому, в расстегнутом небрежно пиджаке, соседу Умнова. Тот улыбнулся, и полное чистое лицо его обнаружило и ум и доброту.

— Приоритет не приоритет, а зачем же хлеба-то лишать? Давайте уж!

Должно быть почувствовав неловкость — препирательства явно затянулись, — Бородин оглядел, еще улыбчиво, сидящих за столом и, как бы смиряясь, сказал:

— Что же, поставлен в положение! — И примолк, и загасил улыбку, — значит, подготовка к серьезному. Умнов вдруг почувствовал, что невольно сам напрягся, напружинился; Бородин же после паузы заговорил: — Полагаю, было бы правильным принять такое решение: «Меркурию» дать «зеленую улицу» в рамках комплексной системы «Щит», а для этого, вернее, — Бородин вновь сдержанно улыбнулся, — для создания режима максимального благоприятства, есть предложение… — Он усилил слегка голос и, щурясь, словно давая понять, что собирается сказать самое главное, взглянул на Умнова, повторил: — Есть предложение ввести вас, Сергей Александрович, в ранг первого, а главное, неограниченного по полномочиям, заместителя генерального конструктора комплексной системы и, значит, автоматически — заместителя председателя Совета конструкторов…

Вздохнув, Умнов сумрачно проронил:

— Много! Боюсь, не справлюсь, Виктор Викторович.

— Многое дается тому, в кого верят.

— И еще тому, — сосед Умнова повернул добродушно-округлое лицо, — на кого привычно грузить!

— В общем, вот суть… — заключил Бородин и сомкнул руки на столе перед собой.

Воцарилось молчание: да, пожалуй, Бородин сказал все, и теперь надо было высказать свое отношение Умнову — он это почувствовал с холодком, смутно родившимся где-то в душе. И сдержанно и замедленно заговорил:

— Как я понял, мне предлагается стать замом товарища Горанина? И в рамках, как вы сказали, — он поглядел на настороженного, все еще щурившегося Бородина, — комплексной системы «Щит» я могу делать по «Меркурию» что хочу… Так? Неограниченные полномочия?..

Бородин слегка выпрямился, но руки остались на столе.

— Полный карт-бланш!

— Заманчиво… — протянул Умнов. — А почему, хотелось бы знать, вдруг такая щедрость после долгого игнорирования и полного саботирования поставок по «Меркурию»? И что со «Щитом» в этом случае? Его судьба?..

— Ну о щедрости… Понятно! Реальность!.. «Меркурий» доказывает свою правоту — последние испытания говорят сами за себя. — Бородин взглянул прямо, даже испытующе, сказал с нотками обиды: — Не все от нас зависит. Знаете, когда можно было, не дали раскассировать ОКБ…