Вильям Гиллер - Тихий тиран

— Никто на вас не кричит, — возразил Колодников. — Нину вы никогда не любили… Откуда вдруг такая заботливость, такое участие?.. Вы же из дома ее выгоняли, в общежитие…

— Чего тебе нужно, злыдень? — всхлипнула старуха. — Чего ты ко мне привязался?.. Думаешь, управы на тебя не найду?

— Вы сколько уже живете в нашем городе?..

— Месяц, почитай, — успокаиваясь, пробормотала «тетка-бабка».

— Наверное, поистратились?

— А тебе-то что?

— Сколько истратили?.. Вы ведь комнату снимаете?

— Ну, сто рублей…

— Вот, пожалуйста… — Колодников вытащил из кармана деньги. — Здесь сто двадцать, а вот, — он достал из другого кармана кусочек картона, — билет на поезд… Поезд сегодня вечером… Через два месяца у меня отпуск. Я сам заеду за вещами Нины.

— Это что ж, ты меня, старую, купить собрался?.. Не выйдет!..

— Выйдет, выйдет! — простодушно сказал Колодников, вынимая из кармана влажную от пота бумагу. — Это доверенность… На все дяди Тришино наследство. Берите, все по форме, с печатью.

Старуха посмотрела на него недоверчиво и печально, долго вертела в корявых руках доверенность, потом, всхлипывая, побрела по коридору.

— Так мне уходить?.. И не приходить, что ли, больше? — оглянувшись, спросила она.

— Да, — кивнул Колодников. — Нина все знает!..

…А помогла Колодникову и Нине избавиться от назойливой родственницы, как ни странно, Зоя Романова, еще до того, как ее оперировали. Живой характер и привычка влезать во все дела, прислушиваться ко всем разговорам и пересудам заставили Зою остановить в коридоре старуху, только что вышедшую от Нины.

— Я слышала, вы издалека приехали? — приветливо спросила Зоя.

— Да, — рассеянно ответила старуха, огорченная тем, что Нина снова ничего определенного не сказала.

— Как не повезло девушке-то! — продолжала Зоя, идя рядом. — И какое счастье, что у нее есть такой человек, как вы… Вы, значит, за ней приехали, да?

— Я-то приехала, — проворчала та, — да вот она не хочет со мной ехать.

— Что так? — простодушно спросила Зоя. — Может, она к матери поедет?

— Нет у нее матери, умерла два года назад.

— А отец?

— Никого у нее нет! Одна я и осталась.

— Что ж она такая глупая! — удивилась Зоя. — Теперь вам только вдвоем и жить… Разве не так? У нее никого нет, у вас никого нет… Только трудно вам будет… Без работника-то!

— А шут с ним, с работником!.. Прожили б не хуже людей. Ей наследство оставлено. Большие тыщи!.. Дядя, покойник, отвалил… Голова садовая!

— Чего ж она упирается?.. Так и счастье проморгает…

— Ей здесь один субчик голову морочит!.. Врач один. А она, дура, верит… Только ничего у него не получится, я все равно Нину увезу… Не дам ограбить калеку!

— Это конечно, — согласилась Романова, — если человек чего захочет, он на все способен.

— А ты-то здесь долго лежишь, девушка?

— Долго, бабушка, — вздохнула Зоя.

— А что у тебя?

— Рак, бабушка, туберкулез, чахотка и грипп.

— А ты не заразная?

— Не знаю, — пожала плечами Зоя, — вы домой-то придете, выпейте на ночь водочки на всякий случай… Дезинфицирует!

— Господь с тобой! — перекрестилась старуха. — В жизни эту гадость в рот не брала.

— А тогда зачем вам тыщи-то дядины?.. На белые тапочки, что ли?.. Или на брючный костюм-джерси?

— Тьфу! — рассердилась Нинина тетка и попятилась от Зои.

Решение возникло само собой. Зоя случайно увидела Колодникова — он шел навстречу — и потянула его за рукав халата.

— Ну? — улыбнулся Павел Афанасьевич. — Опять какой-нибудь сюрпризик?

— Угадали, — кивнула Зоя. — Гляжу, вы меня совсем перестали бояться, дай, думаю, припугну.

— Ну что вы! — рассмеялся Колодников. — Вы мне, Романова, даже по ночам снитесь…

— Снилась, — поправила она.

— Почему в прошедшем времени? — удивился Колодников.

— Потому что вам сейчас другая снится, Нина Боярышникова.

Павел Афанасьевич откровенно смутился и беспомощно задвигал руками.

— Не удивляйтесь, — добродушно сказала Зоя, — от Романовой ничего не может укрыться. Раз меня не оперируют, я хожу и вынюхиваю чужие секреты… От скуки.

— Право же… — поморщился Колодников, — кому какое дело до личной жизни других людей!

— Я и сама так думаю, — кивнула Зоя, — только у вас, Павел Афанасьевич, случай уж больно непохожий… Знаете, я, когда узнала, сначала не поверила. Я ведь злюка ужасная… А тут даже слезу выдавила… Да не об этом я говорю… Хочу помочь вам. Может, мне на том свете зачтется. Призовет меня к себе гражданин бог, начнет разбирать по косточкам, а я ему скажу: «Не посылайте меня в ад, я хорошее дело сделала…»

— Странная вы все-таки, Романова, — усмехнулся Колодников.

— Бабка вам здорово с Ниной мешает? — прямо спросила Зоя. — Факт, здорово!.. А теперь слушайте, что я от нее узнала. Никто ее за язык не тянул, сама сболтнула…

Когда Зоя пересказала все, что услышала от старухи, Колодников молча взял ее руку, неожиданно поднес к губам и поцеловал.

— Ой, что вы! — воскликнула Зоя. — Чудак вы, Павел Афанасьевич… — И, быстро повернувшись, стремительно пошла по коридору, прижав руку к груди.

Павел Афанасьевич разыскал Фатеева. Они совещались минут двадцать, после чего Колодников решился на все. Он шел к Нине, подгоняемый словами Фатеева:

— Послушай, Павел, будь хотя бы один раз в жизни настоящим мужчиной! Тряхни старушку как следует… Ты сразу почувствуешь, действительно ли весь фокус в этом наследстве? Но только держись, как подобает в такой ситуации… В конце концов пригрози, что мы свяжемся с московской милицией и испортим ей весь карнавал! Безобразие какое — спекулировать на человеческом несчастье!..

Павел рассказал Нине, как всучил «тетке-бабке» билет на поезд, она внезапно весело рассмеялась.

— Почему ты смеешься, — немного обиженно спросил он, — думаешь, мне легко было?

— Да ты не знаешь одной вещи, — смеялась Нина, — тетя Сима не переносит поезда. Она признает только самолет!

— А вдруг она вернется? — испугался Павел.

— Ну и что? — Нина посмотрела ему прямо в глаза.

— Как это что? — вскочил со стула Павел.

— Тише! — подняла палец Нина. — Разбудишь, — она кивнула на свою соседку по палате, — целую ночь, бедняжка, не спала…

— Ты представляешь, Нина, вдруг она раздумает уезжать? — прошептал Павел.

— Неужели это теперь сможет что-нибудь изменить? — Нина прижалась щекой к его руке. За окном раздался громкий ребячий крик.

— Что там? — спросила Нина.

— Ребята играют в снежки, — сказал Павел, подойдя к окну. — Представляешь, слепили огромную снежную бабу…

— На улице тепло? — перебила Нина.

— Да, опять оттепель!.. Уже вторая за эту зиму.

— Я люблю оттепель, — сказала Нина. — Это меня всегда поражало: зима, морозы, носа не высунешь… Не верится даже, что совсем недавно было лето, жара… И вдруг — капель, лужи, воробьи такие веселые!..