Вячеслав Бучарский - Зеленый остров

Однако желание высказаться все-таки не выветрилось.

О чем же она хотела сказать?.. Да о том, что незамужняя женщина имеет право родить и второго ребенка.

Охваченная возбуждением, Зоя села в постели и уставилась на спящую дочь. Ленка спала на боку, повернувшись к стене и выставив из-под одеяла голое плечо, перехваченное широкой бретелькой рубашки. Словно нарочно отвернулась, спрятала лицо, чтобы не мешать матери все самой решить.

«Конечно, и я не допущу, чтобы появился второй ребенок, — разгоряченно думала Зоя, — но если бы вдруг он родился, как бы отнеслась к этому Ленка?.. Ну, конечно, обрадовалась бы! Господи, да ведь дети так любят махоньких, так тянутся к ним!.. А моя Ленка — не злая. Упрямая, но не злая. Уж она бы радовалась, уже она бы катала коляску!.. Так почему нельзя подарить ей такую радость? Беличья шубка — это в самом деле хорошая вещь, но разве можно сравнить с сестричкой или, лучше, с братиком!..»

Старинные часы фирмы «Мозер», которые отец недавно отремонтировал и повесил на стену, печально и торжественно пробили три раза. Зоя поднялась с постели, ушла в кухню, присела там у окна.

Поселок спал, одиноко сияли фонари над шершаво-темными лентами гаражных крыш, темны были все окна в соседнем доме, а над гаражами, над фонарями, над соседним пятиэтажным домом мерцали июньские звезды, которые Зоя видела в просветах между ветвями подступивших к домам деревьев. Деревья казались совсем черными; шелест их листьев был мягок, вкрадчив, утешителен.

«А ведь в природе совсем нет страха! — думала Зоя. — Вот деревья, звезды — они же ничего не боятся. Что должно произойти, то и происходит с ними…»

…Она надела зеленую юбку и коричневую, с желтыми цветочками блузку — лучшее, что имела. Кстати были бы здесь янтарные бусы, подаренные матерью еще в студенческую пору. Но примерив их, Зоя остановилась в нерешительности. «Пожалуй, полный парад ни к чему!» — подумала она и спрятала бусы в шкатулку.

Вошла в комнату Лариса, как всегда без стука, и, взглянув на Зою, скривила яркие губы.

— Мать с отцом не знаешь когда вернутся? — спросила она.

— Сказали — скоро, задерживаться не станут, — спокойно отозвалась Зоя.

— Их «скоро» может до полуночи затянуться. Они же к Панфиловым ушли.

— Ну и что?

— А то!.. Нам за твоей дочкой присматривать — не самое большое удовольствие, — отчетливо выговорила Лариса. — Алексею заниматься надо, а он вместо этого с Ленкой забавляется. Ведь когда он дома, она же все время в нашей комнате пасется!

Лицо у Зои вспыхнуло; отяжелело, потянулось книзу сердце.

— Лариса, ты вот скажи мне… объясни, ну почему ты такая… недобрая? — из последних сил сдерживая ярость и обиду, спросила Зоя. — Ты ведь знаешь, куда я иду. Я же не могла отказаться, понимаешь ты или нет? И взять Ленку с собой тоже не могу — неужели нельзя такое понять?

— Да что понимать! — фыркнула Лариса. — Муж ведь зовет. Отец ребенка!.. Вот и ехала бы за ним! Тем более в Ленинград, в благоустроенную квартиру!..

У Зои даже не было сил стоять, она опустилась на стул. Поникла, прижавшись лбом к кулаку и упираясь локтем в стол.

Она отлично знала, что больше всего мучило невестку. Алексей после института остался на кафедре, занимался там социологическими исследованиями. Мечтал о науке, писал диссертацию. Но работа его затянулась, потому что Алексей не ладил с руководителем. Зарабатывал он мало — сто десять рублей. Столько же получала и Лариса, работавшая в плановом отделе на заводе. И Лариса не хотела рожать до тех пор, пока муж не выбьется в науку и, следовательно, получит отдельную квартиру. А может быть, подозревала Зоя, и по другой, от самой Ларисы зависящей причине.

Многолюдность и теснота жилища делали Ларису все раздражительнее. Она устраивала сцены Алексею, называя его слепым дураком и глупым правдолюбцем. И открыто ненавидела Зою за то, что та вернулась из Ленинграда с ребенком; ненавидела свекра и свекровь за наивное простодушие, ненавидела плановый отдел, в котором работала, ненавидела завод, ненавидела вообще жизнь и человечество.

Чтобы разгорелась ссора, Зое достаточно было хотя бы слово произнести в том же агрессивном тоне, каким говорила Лариса.

Зоя все-таки сумела сдержать себя.

— Знаешь, у меня ведь журнал мод есть, весна-лето, — переменила, хотя и неуклюже, тему разговора Зоя. — Я с работы принесла, у девчат выпросила. Я для тебя принесла, ты возьми… Там платье-костюм есть, тебе бы хорошо было. В шкафу он, журнал, ты посмотри… Можешь даже взять его себе…

На смуглом худом лице Ларисы обида сменилась выражением обреченности.

— Мне только модами интересоваться! — устало отозвалась невестка. — Когда вернешься-то?

— Господи, да я ни на минуту не задержусь! — клятвенно заверила Зоя. — Он так просил проводить — и вот не смогла отказать.

— Пусть хоть о дочери помнит, помогает, — поучала Лариса.

Галочка Сафьянова была высокой, хрупкой девушкой с мягкими и негустыми волосами песочного цвета и бледным остреньким книзу лицом. Росла она тихим ребенком: послушно занималась по классу фортепьяно в музыкальной школе, послушно изучала на платных уроках английский язык, послушно поступила в педагогический институт на самый легкий, как казалось ее родителям, исторический факультет. Однако все, что приходилось изучать, мало интересовало Галочку. Она мечтала о том времени, когда родители наконец отстанут от нее с попытками облагородить дочь, и она сможет, как мама, жить не работая. Чтобы можно было сидеть все время дома, листать яркие заграничные журналы мод; лежа на диване, смотреть цветной телевизор, а когда надоест дома — ездить на машине на юг или в Среднюю Азию и кушать там свежие фрукты и виноград. Больше всего на свете обожала она душистые, легкие от спелости яблоки, переполненные соком груши, медово-сладкие туркменские дыни и особенно виноград — желто-зеленые тяжелые грозди с крупными, изнутри студенистыми и сладкими ягодами.

Хоть она и выросла вместе с Сергеем, но в детстве тот иногда щипал Галю или обзывал «фефелой». Галя это запомнила. Она была не против того, чтобы выйти за Сергея замуж — привыкла все-таки к нему, как к родному брату. И при этом надеялась, что, став женой, как-нибудь сумеет отомстить ему за детские обиды. Как именно, она еще не знала, но была уверена, что семейная жизнь богата такими возможностями.

Когда Сергей перестал ходить к Сафьяновым и до них дошли слухи, что он связался с нехорошей женщиной, Галя со злорадным чувством прибавила к списку его былых проступков, требующих отмщения, еще один. Она нисколько не сомневалась в том, что Сергей вернется и она выйдет за него замуж. «Мама с папой и тетя Нина сделают все, что нужно — и прибежит, как миленький!» — спокойно думала Галя.