Василий Андреев - Арина

— Первый заканчивает, — говорю я и иду разогревать чай.

Следом за мной на кухню выбегает Игорь, хватает меня за руку и шепчет в самое ухо:

— Старик, вот на ком я женюсь.

— Перестань, ради бога, — говорю я, бухая в чайник сразу полпачки чаю. — Ты на каждой второй женишься, если это не пенсионерка.

— А теперь все, прощай, моя холостяцкая жизнь. Я давно искал такую — маленькая, уютная, и нос в конопушках. А на голове прямо костер горит.

— Запомни, я эту девушку привез, я за нее и отвечаю.

Игорь вдруг садится на корточки, обхватывает голову руками и, раскачиваясь из стороны в сторону, приговаривает:

— О, никогда войны не кончатся!.. Мы все идем навстречу взаимному уничтожению.

— Ты что это в пессимизм ударился? — смеюсь я.

— А чего я должен ждать на грешной земле? Мира и согласия?.. Нет, это мечты чудаков. Вот мы с тобой друзья, и то ты меня не понимаешь.

— Тебя сам черт не поймет. Не успел увидеть и уже…

В это время из ванной выходит Люся с полотенцем на плече. Заглянула к нам на кухню, закатила круглые глаза и спрашивает:

— Алеша, ты, никак, невесту среди ночи умыкнул?

Я рассказываю, что мы с Симой чуть не всю Москву объехали и нигде места в гостинице не нашли, что ночью плохо приезжать в чужой город, если никто не ждет, никто не встречает. И Люся тогда говорит, что она девушку заберет к себе, потому что Наталья Федоровна уехала к старшей дочке и кровать ее все равно пустует.

— Люся, зря ты беспокоишься, — говорит Игорь. — Пускай Сима там остается, а я на кухне посижу, книжку почитаю. Все равно я больше спать не хочу.

Тут я вспоминаю, что у меня машина простаивает, и начинаю одеваться.

— Значит, Сима у тебя ночует, — говорю я Люсе, когда ухожу.

Игорь незаметно от Люси показывает мне кулак.

На техосмотр номер два машина попадает раз в месяц. В этот день она ползет по конвейеру от механиков к электрикам, от электриков к радистам, от радистов к арматурщикам, — словом, все специалисты ее щупают и трогают, как врачи допризывников на медкомиссии. И тут надо быть начеку. Во-первых, никто лучше тебя не знает самые мелкие, скрытые неполадки; во-вторых, не каждый все внимательно осматривает, другой так и норовит спихнуть поскорее машину к соседям; в-третьих, находятся и такие, которые сделают кое-как, если вовремя не поднять шума.

Поэтому мы с Володей сегодня с утра в гараже. Пришли раньше восьми, чтобы первыми попасть на конвейер. И теперь у нас все хорошо, глядишь, минут через тридцать могут и осмотр закончить. Володя особенно доволен: скоро Кузю увидит.

Кузя — это сын Володи. Ему еще нет и двух месяцев, но Володя без Кузи уже скучает. Он даже на линии о нем все время помнит: кто бы ни был пассажир, а Володя, если едет по Кировской, обязательно домой заскочит, чтобы хоть одним глазком на Кузю посмотреть.

— Володя, а Кузя тебя узнает? — спрашиваю я.

Озабоченное лицо Володи сразу будто бархатом погладили. Его круглый нос теперь наползает на щеки, а маленькие татарские глаза делаются как щелки.

— Еще бы он отца не узнал, — улыбается Володя. — Только увидит и скорее кричать: «Ыть, ыть!»

— А что это значит?

— «Ты, ты», — переводит Володя язык Кузи.

В это время возле нас появляется Игорь. Он в новом сером костюме, в белой нейлоновой рубашке, с бабочкой. И духами от него так разит, что дышать горько.

— Ты, никак, в бочку с одеколоном угодил? — говорю я.

Игорь пропускает это мимо ушей и протягивает мне заявление. Я беру, читаю. Оказывается, он просит шестидневный отпуск. На углу заявления уже есть резолюция начальника колонны: «Разрешить».

— Это какие у тебя семейные обстоятельства?

— Женюсь, старик, — весело отвечает Игорь. — Вернее, отправляюсь в предсвадебное путешествие. Я плыву сегодня с Симой в великий град Углич, чтобы предстать пред очами своей будущей тещи.

Эта новость меня не удивляет. Я знаю, что после той ночи, когда Сима ночевала у Люси, Игорь отвез девушку в гостиницу и теперь каждый день с ней встречается. Он водит Симу в кино, на концерты, бродит с ней допоздна по улицам.

— Поезжай, поезжай, — говорю я. — Теща встретит тебя с кочергой на пороге. Это не Сима, она враз поймет, какой ты правильный шалопай.

Володя его подбадривает:

— Ничего, Игорь, ничего. Парень ты веселый, любой теще понравишься.

— Конечно, он приедет и сразу концерт теще выдаст. Из четырех номеров: вертикальное движение ушами, горизонтальное движение ушами, вращение ушами против солнца, вращение ушами по солнцу. Ведь у Игоря талантливые уши. Правда, пожилые люди не слишком ценят тех, кто шевелит только ушами, но это ничего, ты все равно не робей.

— А я и не собираюсь, — ухмыляется Игорь. — Если что не так — украду Симу. Это ей даже больше понравится. Она у меня смелая.

— Тогда тебе конь нужен. Хотя бы хромой. И бурка простреленная.

Игорь прячет заявление, поправляет бабочку.

— «Ракета» побыстрее коня умчит нас по Волге, — говорит он и уходит.

А мы с Володей гоним «зеленуху» в колонну, уверенные, что теперь она весь месяц будет служить нам безотказно.

В конторе колонны я неожиданно сталкиваюсь с директором парка и сразу теряюсь. Правда, я уже третий день приезжаю с планом, и мне теперь не стыдно ему в глаза посмотреть, но вся беда в том, что начальство меня смущает: я не знаю, о чем с ним говорить. Это осталось еще от школы. Я всегда боялся увидеть учителей где-нибудь в метро или трамвае. И если с ними там встречался, то незаметно выскальзывал из вагона на первой же остановке.

— Ну, как, Алеша, дум спиро, сперо? — говорит директор и подает мне руку.

Я молчу, переминаюсь с ноги на ногу.

— Это латынь, — усмехается Николай Иванович. — «Пока дышу, надеюсь». Мудрые слова, большой смысл в них заложен… Так что, может, по-английски малость покалякаем?

Он ведет меня в курилку, где в землю вкопана бочка с водой, а вокруг стоят скамейки. Мы садимся, закуриваем. И тут Николай Иванович поздравляет меня, что я стал с планом приезжать.

— Рано поздравляете, — говорю я. — Всего три дня приважу план. Могу еще сорваться.

— Это уже не страшно, если и сорвешься, — успокаивает меня Николай Иванович. — Главное, Алеша, чтоб уверенность у человека жила. А она у тебя появилась. И теперь ты сам от себя не убежишь. Да и уменье, что пришло к тебе постепенно, незаметно, уже никуда не денется.

Потом Николай Иванович расспрашивает меня на английском о новых книгах, кинофильмах. Слова он подбирает медленно, заметно волнуется, как ученик на уроке. И мне теперь кажется, что он совсем не похож на директора и что я давно его знаю и могу говорить с ним о чем угодно.

— А где ты собираешься проводить свой отпуск? — спрашивает он снова по-русски.